– Кто знает, – я передернул плечами. – Возможно, он решил, что ему никто не поверит. – Хочешь сказать, что убийца – не совсем человек? Он с интересом поглядел в мое лицо. – Или совсем не человек, – ответил я. – Тогда становится понятным, почему Вайд вел себя настолько странно и почему не захотел идти в участок. Думаю, он решил, что ему не только не поверят копы, но и предположил, что убийство вполне могут повесить на него самого. Между прочим, это весьма здравые опасения при столь загадочных обстоятельствах. – Да, ты прав, – Рид устало зевнул и размял затекшую шею. – Скорее всего, убийца, кем бы он ни был, преследовал Вайда после происшествия. Очевидно, лишние свидетели ему были ни к чему. Большие деревянные часы на стене показывали почти полночь. Пока мы сидели в винной, негромко обсуждая новые улики и череду внезапных предположений, небо за окнами паба затянуло низкими тучами, после чего вновь начался дождь. Уныло барабаня по шиферной крыше, капли скатывались по сырым кирпичным стенам, а затем скользили по округлым окошкам. Рыжий пес мексиканца, разбуженный непогодой, благоразумно нырнул под густую крону одного из деревьев, растущих на обочине. – Я думаю, Вайда не просто преследовали, Рид, – возразил я, рассматривая сквозь стекла хмурое небо, на котором еще полчаса назад мерцала россыпь далеких звезд. – Вероятнее всего, его тоже хотели убрать, как и Мэдисон. – Знаешь, Миллер, а ведь в этом случае наш мрачный паззл превращается в одну цельную картину. Чтобы убить девушку, преступник использовал умелую схему, продумав все до мелочей и максимально оградив себя самого от возможных подозрений. В таком случае, и смерть Вайда он бы попытался провернуть, применяя похожую тактику, ведь местный преступник действует очень осторожно. – Все может быть, – согласился я. – Теперь мы не можем исключать версии, что самоубийство Вайда на самом деле было всего лишь искусной инсценировкой. Разговор оборвался, когда старик аккуратно положил на стол картонный прямоугольник со счетом, вежливо намекая на то, что заведение закрывается и нам пора уходить. Швырнув поверх чекового листа купюры, я расправил плечи и поднялся на ноги. Рид немедленно последовал моему примеру. – В случае с Вайдом, у нас по крайней мере имелось на руках его тело, – детектив вздохнул, аккуратно отправляя в кожаный портфель охапку листов. – С Мэдисон дела обстоят совсем не столь радужно. – У меня есть кое-какие догадки, – туманно начал я, пригладив растрепавшиеся волосы. – Но особого проку от них сейчас нет. Пока мы не выясним, где именно спрятан труп, мы не сможем продвинуться дальше. Рид сухо кивнул, и мы стали дожидаться возвращения Альвареса. Тот появился в зале лишь минут десять спустя с раскрасневшимся и мокрым лицом. Очевидно, мексиканец попытался привести себя в чувство, умывшись холодной водой. И, судя по его остекленевшим зрачкам, это ему не слишком удалось. Нам пришлось схватить Альвареса под руки, чтобы он не распластался у входных дверей винной, запнувшись о высокий деревянный порожек. От бездомного за милю разило спиртным и вяленым мясом, которого он умудрился сожрать с добрых полфунта. – Спасибо вам, хорошие люди, – Альварес в знак благодарности похлопал по плечу сперва меня, а затем и детектива Рида. – У меня еще никогда прежде не бывало таких друзей, как вы двое-то! Он растроганно шмыгнул носом, а затем при помощи залихватского свиста подозвал к себе сонного пса. Очнувшись, животное со всех лап бросилось к нетрезвому хозяину, бешено виляя линялым хвостом. – Сумеешь дойти до дома сам? – поинтересовался я, глядя, как он неумело переставляет ноги по тротуару. – Кажется, с вином ты сегодня явно перебрал. – Как иначе-то, хорошие люди, – извиняющимся тоном пропыхтел бродяга. – Альварес так давно не пробовал такого отменного напитка! – Ты об этом уже говорил, – напомнил Рид, и мы трое медленно двинули по аллее под катящимися отовсюду холодными каплями дождя. Пес послушно семенил позади, время от времени притормаживая для того, чтобы обнюхать очередной фонарный столб. В темное время суток эта унылая жилая улочка представляла собой жалкое зрелище. Узкая лента автомобильной дороги утопала в глубоких рытвинах, внутри которых громко булькала грязная жижа. По обе стороны от проезжей части в сизое ночное небо упирались мокрыми крышами одноэтажные домишки, в большей части окон которых уже не горел свет. Если бы не оглушительный стук дождевых капель и оранжевое сияние придорожных фонарей, могло бы показаться, что эта часть Дарк Маунт совсем необитаема. – Эх, какое вишневое вино раньше-то варили в той трактирной, – мечтательно протянул Альварес, едва не свалившись в глубокую канаву. – Сладкое и тягучее, а уж пахло-то спелыми фруктами так, что голова шла кругом от одного аромата! – Я ведь предлагал тебе заказать все, что пожелаешь, – заметил я, аккуратно подхватывая бродягу под руку, когда тот в очередной раз принялся заваливаться в сторону. – Что ж ты не купил себе вино из вишен, если готов петь ему хвалебные оды? – Так нету его-то в нынешнем году, хороший человек, – грустно сверкнув черными глазами, произнес мексиканец. – А прошлогодние-то запасы городские выпили еще зимой! – Мне казалось, все полки в винной забиты бутылками, – встрял Рид, пригнув голову и стараясь держаться в гуще листвы. – Неужели ни одного бокала не нашлось бы? – Ну что ты, хороший человек, – будто бы с укором протянул Альварес. – Уж я-то точно знаю! Вишни этой весной вызрели раньше обычного от несносной жары. А потом все плоды сгнили, прямо на ветках-то! Пес, тащащийся позади процессии, наконец рванул вперед, обошел нас справа и теперь задорно бежал впереди, громко цокая когтями о мокрый асфальт. – Почему же? Из-за сезона ливней? Рид на ходу повернул голову и поглядел на опечаленного мексиканца. Но тот лишь громко вздохнул и развел руками в стороны. – Кто ж его знает-то, – невнятно пробормотал он. – То ли от дождя, то ли еще от чего, но весь урожай отправился на помойку! Об этом писали еще, в газете-то городской. Мол, грузовики тащат несколько тонн гниющих вишен на окраину, чтоб скинуть их прямиком в яму. А когда везли-то по Кахлуа-роуд, вонь такая стояла гнили этой, мы с Бенджамином едва не померли! Я резко остановился посреди тротуара, отчего некстати зазевавшийся Рид едва не налетел на меня, в последнее мгновение ловко увернувшись от столкновения. Пес, заинтригованный внезапной заминкой, замедлил шаг, а затем замер и уставился на меня своими грустными коричневыми глазами. – Вишневая дама покорно гниет там, куда опускается солнце, – прошептал я одними губами. – Ты что-то сказал? – детектив непонимающе таращился в мое лицо, стараясь догадаться, отчего я внезапно встал посреди улицы, окутанной колкими иглами дождя. – Фрэнк? – Я знаю, где искать тело Мэдисон Брайт, – я посмотрел ему прямо в глаза, а затем обернулся к мексиканцу. – Альварес, ты помнишь, в каком именно месте зарыли гнилой урожай? Бездомный растерянно почесал затылок, взъерошив мокрые курчавые космы, после чего кивнул и уверенно произнес: – На западной трассе это было-то, неподалеку от выезда из города. Это я помню! Тяжело забыть-то, такой смрад оттуда стоял на весь город. Я уж и не думал-то, что вишни так дурно пахнуть могут! Я ожидал, что мой напарник разразится возгласами восторга или хотя бы просто многозначительно посмотрит на меня в ответ. Но он, казалось, был занят чем-то совершенно иным. Вглядываясь в черные стекла одного из домов, вплотную придвинувшемуся к самой аллее, он нервно застыл, парализованный не то ужасом, не то изумлением. Мне пришлось несколько раз окликнуть его перед тем, как он наконец отреагировал на мои слова и сбросил с себя странное оцепенение. – Рид, ты слышал, что я тебе сказал? Я стоял напротив, давно вымокнув до нитки, и напряженно вглядывался в глаза детектива. Я бы мог поклясться, что в эти мгновения в них плескался животный страх. – Да… – он несколько растерянно кивнул. – Кажется, мы все же сдвинулись с мертвой точки. – Что-то не так? Его резкая перемена в настроении не могла ускользнуть от меня, пусть он и пытался ее всячески прикрыть, как будто стыдясь собственных чувств. Сперва Алекс Рид собирался произнести что-то, и уже открыл было рот, но, наткнувшись зрачками на Альвареса, топчущегося неподалеку, лишь отмахнулся и с напускным равнодушием ответил: – Ерунда, просто почудилось что-то. Не бери в голову, Миллер. Глава 11. Алекс Рид Когда я проснулся в отсыревшей постели рано утром под заунывную трель дешевого будильника, то с удивлением обнаружил в номере уже одетого и гладко выбритого Фрэнка. Развалившись на своей кровати прямо в обуви и закинув ногу на ногу, он с неподдельным интересом читал свежую утреннюю газету. На соседнем столике белела пустая кофейная чашка. – Ты что, не спал всю ночь? – просипел я, поднимаясь на ноги и набрасывая на плечи тонкий белоснежный халат, такой же влажный, как и пятнистые обои на стенах. За окнами мотеля привычно барабанил ливень, и низкое серое небо, полностью затянутое грозовыми тучами, не оставляло никаких надежд – этот день явно собирался быть столь же мрачным и дождливым, как и все предыдущие. – Обычно первым делом воспитанные люди желают друг другу доброго утра, – детектив повернул аккуратно причесанную голову в мою сторону, блеснув стальными глазами. – Я проснулся на рассвете и больше не смог уснуть, так что решил использовать эти лишние пару часов с максимальной пользой. Чтобы не прерывать твоих безмятежных сновидений, я спустился вниз и позвонил шерифу из фойе. – Да? – я высунулся из-за двери ванной. – И что он тебе сказал? Хотя постой, дай я угадаю сам – наша версия показалась ему маловероятной. – Верно, – Миллер кивнул, вновь утыкаясь в свою газету. – Но я быстро объяснил ему, что если он не возьмет раскопки на себя, то мы перероем здесь добрую половину города, а заодно любезно пришлем на его имя жалобу из Вашингтона за отказ в содействии. Так что он все же согласился, хоть и без особого энтузиазма. – Думаю, шериф полагает, что мы занимаемся ерундой, пока Мэдисон Брайт преспокойно торчит в Вашингтоне, – предположил я, стирая со щеки остатки мыльной пены. – Не забывай о том, что все в этом городе до сих пор считают ее живой. Фрэнк отшвырнул от себя газету, немного потянулся и с задумчивым видом посмотрел в окно: – Меня мало волнует, кто и что полагает на этот счет. В данный момент наш недовольный шериф, бесцеремонно вытряхнутый из своей укромной норы, тащится вместе со строительной техникой по направлению к предполагаемому месту захоронения убитой девушки. Я быстро натянул на себя свежевыстиранную рубашку, расправил воротник и присел на край смятой постели, чтобы завязать шнурки на потертых старых ботинках. – Можешь не торопиться, – небрежно добавил Миллер. – Шериф позвонит нам, если что-то найдет. – Мы останемся в номере? Я с удивлением поглядел в его невозмутимое лицо. Обыкновенно Фрэнк первым бросался на место преступления, чтобы осмотреть улики и контролировать каждую мелочь, которая могла хотя бы косвенно повлиять на результат полицейского расследования. Оставаться в стороне и ждать – весьма неплохая тактика, но только не для Фрэнка Миллера. Это было совершенно на него не похоже. – Да, – просто ответил он. – Во-первых, я успел кое-что узнать от Клариссы этим утром, и мы должны это обсудить. – И что же ты узнал? Я послушно приземлился на свою кровать, прекрасно понимая, что Фрэнк не позволит мне покинуть номер мотеля, пока мы не закончим этот разговор. И пусть весь его вид в эти мгновения сквозил хорошо знакомым мне напускным равнодушием, я все же прекрасно понимал, что он всего лишь притворяется, играя привычную роль. На самом же деле, Миллер явно был чем-то не на шутку взволнован. – На рассвете вновь разбушевалась гроза, – начал он, прикурив сигарету и таращась куда-то в потолок. – Так что я не упустил возможности посетовать на непогоду, когда спустился вниз и наткнулся на Клариссу. Однако она принялась горячо убеждать меня в том, что мне не стоит судить этот очаровательный городок слишком строго, ведь подобное ненастье совсем нетипично для этого времени года.