— Передайте госпоже, пожалуйста, что это чересчур! — возмутился Уильям, с трудом отводя взгляд от голого живота, груди и округлых бедер. — Я вам не понравилась? — в ужасе прошептала Фийя, глаза ее мигом наполнились слезами и она затряслась. — Раз уж я вам не подхожу, то, может, позвать свою сестру? — Да нет… Да боги… Причем здесь вы, — поднял в возмущении руки к небу Уильям. — Вы красивы… Но я не хочу, чтобы ко мне насильно клали женщину в кровать! Пожалуйста, идите к себе! — Не могу, — произнесла тихонько Фийя. — Госпожа сказала, что я теперь должна спать только у вас. — Что? Аргх… Хорошо… Ложитесь спать вон на ту кровать, — показал Уильям на соседнюю кровать, ближе к камину. — А завтра я поговорю с госпожой, хорошо? — Как скажете, тео Юлиан. Фийя в смятении запахнула платье и принялась завязывать шнурочки. Правда, она не сводила взгляда с сына хозяйки в надежде, что вдруг тот передумает. Служанка медленно подошла к кровати и легла под одеяло, укрылась почти с головой. Лишь большие и серые глаза продолжали следить за Уильямом, словно спрашивая его, а точно ли дело не в ней. В конце концов глаза девушки закрылись, и она засопела, тихонько и едва слышно. Уильям, уже не в силах уснуть, сел в кресло и просидел так до утра, иногда поглядывая на спящую служанку. Он негодовал от действий Мариэльд и с нетерпением ждал рассвета. Наконец, за окном забрезжил серый рассвет. Снежные хлопья продолжали засыпать город Аарин. Очнувшись, девушка распахнула свои серые глаза, огляделась и, увидев Уильяма, ласково и услужливо улыбнулась. Она вылезла из-под теплого и большого полотнища, которое служило одеялом — платье ее перекрутилось от сна, и небольшая грудь выглядывала через приоткрывшийся запах. Уильям сглотнул слюну и отвернулся к уже потухшему камину. Опустив глаза, Фийя выскочила из комнаты. Пока он одевался, возмущение в нем буквально клокотало. Собравшись, он вышел из комнаты и принялся искать глазами Мариэльд. Та долго не показывалась — мимо прошли уже все слуги, воины и даже Фийя, но графини все не было. Наконец дальняя дверь отворилась, и вместе с Адой, которая судя по всему приводила хозяйку в порядок и заплетала ей косы, вышла Мариэльд де Лилле Адан. Увидев гневный взгляд Уильяма, она улыбнулась и подала жест служанке. Та быстренько ретировалась. Графиня Ноэля подошла к сыну. — Доброе утро, госпо… Сир’Ес Мариэльд, — произнес Уильям, сложив руки на груди. — Я хотел поговорить с вами. Услышав, как выкрутился из ситуации Уильям, который не назвал женщину матерью, но и не произнес вслух «госпожа», графиня весело вздернула бровь. — Я тебя слушаю, мой любимый сын. — Пожалуйста, не присылайте ко мне больше женщин… Это выходит за все рамки, — тихо возмутился Уильям, чтобы никто другой не услышал разговор. — Тебе не понравилась Фийя? — Дело не в этом! Но это же неправильно — заставлять служанку спать со мной… Я вас не просил подкладывать ко мне в постель женщин! Пожалуйста, не присылайте ко мне в комнату больше никого! — Ну что ж, тогда Фийе придется спать в коридоре, как скажешь, — развела руками Мариэльд и хитро улыбнулась. — Но почему? — воскликнул ошарашенный Уильям. — Она твоя служанка. Так что, если ей не дозволено спать в твоей комнате, то место её будет либо на улице, либо под дверью. Это мое последнее слово, Юлиан. Пунцовый и трясущийся от такого беспредела, Уильям перекинул за спину седельную сумку и уверенный в том, что покинет эту безумную женщину после Офурта, пошел вниз. Всадники вскочили на коней и тронулись в путь. Уильям весь день молчал, лишь время от времени то кидал хмурые взгляды на Мариэльд, на что она ласково улыбалась, то оборачивался и смотрел на Фийю. Почему-то он не сомневался, что хозяйка Ноэля не сжалится и уложит служанку на пол в коридор, поэтому решил еще раз поговорить вечером, на постоялом дворе. Ну а если Мариэльд заупрямится, то придется положить Фийю на соседнюю кровать, думал Уильям. К середине дня отряд подъехал к Мертвой Рулкии. Уильям услышал знакомый гневный рев и вздрогнул. Все утро и до самого обеда дорога шла в гору, хоть и не с такими перепадами высот, как на Восточной тропе, и когда мост показался из-за поворота, это стало неожиданностью. Уильям замер, покачал сам себе головой. Перед глазами пронеслись картины из прошлого, которое казалось таким давним, но на самом деле произошло лишь несколько дней назад. Снова заныла нога, которая напомнила о скачках наперегонки со смертью. Западный переход через реку был не таким высоким. Мост, судя по всему, починили совсем недавно — он нависал над рекой гораздо ниже, чем на Восточной тропе, но был шире. Спешившись, отряд перешел на другую сторону Пряча страх от посторонних глаз, Уильям погладил своего серого жеребца, успокаивая. Конь оказался не так ласков, как Серебрушка, но все же послушно пошел за хозяином, когда его взяли под узды. Наконец все перебрались на другую сторону моста, в Солраг. Уильям глубоко выдохнул и снова вспомнил графа Филиппа, его взгляд на берегу и слова благодарности. Какая все-таки ирония — Уильям спас того, кому должен был отдать жизнь, и не получил взамен от Лео даже «спасибо». Ехать в компании одних вампиров было приятно — много времени экономилось на завтраках, ужинах, и отряд двигался бодро и быстро. Пацель питался тем, что лежало у него в мешках. Лекарь, судя по всему, прикупил достаточно провизии еще в Йефасе — бока его седельных сумок раздуло до безобразия. Молчаливые путники к вечеру добрались до городка в Солраге, Нового Тавинна. * * * Небольшой, но уютный городок встретил их, содрав по пять даренов за каждого члена отряда, и распахнул для них двери пустующего в этот сезон постоялого двора. Он был в городе один, среднего размера, в два этажа, неказистый по сравнению с Корвунтом или Аарином на Брунге. Харчевня располагалась с постоялым двором по соседству. Из дверей постоялого двора выбежал Управитель. Он грубоватым жестом пригласил иноземцев в странных одеждах пройти внутрь. Конюхи увели лошадей, а путники последовали за Управителем. Уильяма расположили на верхнем этаже. Не заходя внутрь спальни, он сразу же подошел к Мариэльд. — Сир’Ес Мариэльд, — впервые за весь день обратился он к госпоже Ноэля. — Я хотел поговорить насчет Фийи. — Юлиан, сын, я тебе все уже сказала. Если она не будет спать у тебя, она будет спать в коридоре. Графиня махнула рукой и скрылась в комнате, захлопнула за собой дверь. Оставшись за дверью, гневный и раздраженный Уильям пошел к своей спальне. По лестнице поднималась Фийя и, когда она увидела господина, то скромно улыбнулась, заправила выскочившую из наспех заплетенной косы прядь за ухо. Ну что ж, придется класть девушку на соседнюю кровать. Уильям зашел в спальню вместе со смущенной Фийей. И грязно выругался — в спальне была только одна широкая кровать. — Господин Юлиан, я буду спать на полу, — похлопала серыми глазами курносая девушка и принялась раскладывать вещи из сумки на пол. — Нет, будете спать на кровати. На пол я лягу! Уильям покачал головой и тоскливо глянул на холодный пол. На улице стоял крепкий мороз, снег весь день сыпал и сыпал, поэтому в спальне было очень холодно. Однако, если бороться, то бороться до конца. Фийя смутилась, подняла сумку и положила ее на кровать — Вам нужно что-нибудь подштопать, почистить? — услужливо поинтересовалась она. — Нет. Поднялась вьюга. Яростный ветер бросался на ставни, те хлопали, стонали и пропускали холодные сквозняки, которые неприятно скользили по ногам. Дико ревущая метель отбивала всякое желание выйти на улицу, и путники были счастливы, что успели разместиться на постоялом дворе до ее начала. Спустившись по лестнице вниз, на первый этаж, Уильям постучал в первую дверь с деревянной табличкой с изображением замка и ключа — комнату Управителя. Та отворилась, и на пороге появился уже готовящийся ко сну полный мужчина в двух теплых платьях. — Я вас слушаю, господин, — вежливо произнес он. — Я бы хотел снять еще одну комнату, — произнес Уильям, нащупав в карманах пару десятков даренов из сбережений сэра Рэя. Управитель отчего-то смутился, уставился в пол своими выпученными блеклыми глазами и затем как-то неловко произнес. — Я прошу прощения, но свободных комнат нет. — Как это нет? — воскликнул Уильям. — Та женщина с белоснежными волосами их все и выкупила, — пробормотал Управитель. — Хорошо, — едва сдерживаясь, произнес Уильям. — А есть у вас хотя бы льняники на пол? — Запретили выдавать, господин. Извините, — прошептал перепуганный Управитель. — Та же женщина и сказала, что если выдам кому-нибудь, кто попросит, то поплачусь головой. Это меня возмутило, но знаете, выдавать льняники я вам не стану! Извините. Уильям развернулся и, злобный, направился к выходу из постоялого двора. Скрипнула дверь. Он вышел на улицу через небольшой сенник, и тут же холодный ветер едва не сбил его с ног. Бушевала вьюга, снег хлестал в лицо, вздымаясь клубами. В ушах стоял вой и рев стихии и, борясь с ней, Уильям пошел в сторону харчевни, кутаясь в плащ. Что ж, думал он, тогда он проведет ночь за столом таверны. Дойдя до здания, Уильям налег телом на дверь, но та не поддалась. В такую безумную погоду харчевня, оставшись без посетителей, закрылась раньше времени. Выругавшись, он вернулся на постоялый двор. С него осыпался наметенный сугроб — снег замело даже в шаровары. Из комнаты снова выглянул Управитель и удивленно поглядел на безумного постояльца, который решил прогуляться в такую мерзкую погоду. Дрожа и стуча зубами, Уильям поднялся на второй этаж, вошел в свою спальню. Там в кровати под теплым одеялом лежала Фийя, и один лишь нос и серые глаза торчали из-под него. Стащив с себя промокший плащ с налипшим снегом, Уильям постелил его на пол. Он стряхнул с волос снег и улегся на плащ, укрылся им. Пол был чертовски холодным, и по телу сильно тянуло от окна. И хотя Уилл, будучи Старейшиной, переносил любую непогоду лучше, чем прочие, но сквозняк был таким мерзким и студеным, что уже через десять минут Уильям вовсю застучал зубами, выбивая дробь. — Тео Юлиан, — обеспокоенно прошептала Фийя, высунувшись из-под огромного и теплого одеяла. — Может, вы приляжете хотя бы рядом? — Нет. Спите, — уверенно ответил Уильям и прикрыл глаза, отвернувшись к стене. — Но… Я не могу спать, когда вы так мерзнете. Лягте около меня, пожалуйста! Уильям не ответил. Он подложил руки под голову, глубоко выдохнул и попытался не реагировать на холод. Выходило скверно, ибо очень быстро Уилл перестал чувствовать пальцы на ногах, однако, будучи уверенным, что ему, бессмертному, ничего не станется, решил потерпеть. Впрочем, тут же закоченела и поясница. Послышались тихие шлепки. Фийя слезла с кровати и, поеживаясь от холода и подпрыгивая на ледяном каменном полу, подошла к мужчине. Она достала из сумки одно из своих платьев, постелила на пол и устроилась рядом с Уильямом. Тот ошарашенно обернулся, посмотрел на это безумие. — Что вы творите? — воскликнул он. — Вы же замерзнете! — Да, но я не могу спать на кровати, когда господин лежит на полу. Значит, я тоже буду спать на полу, — дрожащим голосом произнесла девушка и всхлипнула от холода. Уильям со стоном поднялся с ледяного пола и подал ей руку. Та поднялась, опершись на него. — Хорошо, — холодно произнес он. — Ложитесь под одеяло к стене на кровать. Я с краю лягу. Довольная Фийя пробежалась по комнате, поднимая босые ножки, подобно Вериатель на берегу, и нырнула под теплое одеяло. Женская уловка сработала, и пожалевший девушку Уильям пошел у нее на поводу. Он расправил вторую половину одеяла и лег на нее сверху, а девушка осталась лежать под одеялом. Отвернувшись от Фийи, он погрузил себя в дремоту, чтобы быстрее исцелить ногу и шею. Рассвет пришел незаметно. Вьюга все еще рвала и метала, наносила снег через щели в ставнях. Намело так, что Управитель с утра с трудом смог открыть дверь постоялого двора. О том, чтобы продолжать путь в таких условиях, и речи не шло. Мариэльд заперлась в своей спальне и попросила никого не беспокоить ее до следующего утра. Уильяму сказала об этом Фийя, а Фийе — Ада.