Уильям смутился от такого представления, но кивнул и вежливо улыбнулся. Склонив набок голову с вьющимися каштановыми волосами, Пацель растянул губы в длинной улыбке и протянул руку. Мужчины обменялись рукопожатиями — рука Пацеля была мягкой, ухоженной и словно не приспособленной для тяжелого труда. Уильям втянул носом воздух, сделал это как можно незаметнее, и брови его удивленно поползли вверх. Пацель оказался самым обычным человеком! — Я очень рад, что Мари наконец-то обрела сына… Долгожданного и выстраданного, — произнес шелковым голосом Пацель. — Меня зовут Пацель, Пацель из Детхая. — Рад знакомству, — ответил Уильям, подозрительно взглянув на человека. — Вы целитель? — И целитель тоже. Мари, мы поедем через Север? — Да, я пообещала Юлиану, что ты поможешь его матери в Офурте встать на ноги. И кобыла Мариэльд медленно повернула на север, а следом за ней тронулись в путь и все остальные. Накинув капюшоны, вампиры вместе с лекарем из Детхая двинулись по укрытому снегом тракту. Впереди всех ехала Мариэльд, наравне с ней Пацель по правую руку, по левую — Уильям, а сзади на некотором расстоянии держалась свита. Сэр Рэй поглаживал Тарантона, который был готов рвануть за любимым хозяином в любой момент, и опасливо поглядывал на южанина в странных одеждах. И постоянно озирался назад в надежде увидеть Филиппа со своей семьей, который вот-вот, как казалось капитану, должен появиться на горизонте. Рыцарь хотел догнать Уильяма и обо всем расспросить, но Филиппа все не было. Сэр Рэй и предположить не мог, что граф Вороньих земель задержится в Молчаливом замке еще на пару дней. * * * Как заметил Уильям, отношения между слугами и господами в отряде его матери были не такими свободными, как у Филиппа. Слуги побаивались своей хозяйки и раболепно преклонялись перед ней, ловя каждый взгляд, чтобы вовремя выполнить любое желание. С опаской и глубочайшим уважением они поглядывали и на нового господина, сына хозяйки. — Уважаемый Пацель, — спросил Уильям чуть погодя. — А вы точно сможете излечить зимнюю аспею? — Думаешь, я не осилю эту хворь, а Мари тебя обманывает? — мягко улыбнулся Пацель. — Нет, что вы! Но я читал в книгах, во всех, что касались целительства, о том, что аспея не лечится. — Южные лекари с этими книгами не согласятся, — усмехнулся целитель из Детхая. — На юге любая болезнь лечится золотом. — Совсем любая? — искренне изумился Уильям. — Разве что кроме смерти… Но и мертвых можно ненадолго… оживлять… скажем так. — Хитрая улыбка скользнула по губам Пацеля. Лицо Уильяма вытянулось от этих слов, и он уставился на Пацеля. — Они как Вендиго становятся? — спросил он с придыханием, вспоминая сказки. — Нет. Вендиго — это миф и причем очень глупый. После смерти человек не может стать плотоядным сгнившим трупом. Разве что его тело проклянут… Но столько ресурсов тратить на труп… хм… равносильно глупости, — сморщился Пацель. — Просто при мне лечили раны и оживляли мёртвого. — И долго был мертв этот… человек… вампир? Кто? — поинтересовался Пацель. — Пару минут. И это был вампир. — Это совсем другая категория, юноша. Залечить раны и запустить сердце, если смерть произошла несколько минут назад, намного проще, чем заставить ходить и действовать истлевший труп. И зачем трупу питаться плотью, если он уже мертв и разлагается? Не думал об этом? — Лекарь насмешливо поднял бровь, а после поплотнее закутался в теплый плащ, завязал его на черные застежки и нахохлился. — Нет… Извините… — Ничего страшного. Любознательность — это хорошо, но только если в меру, — благосклонно улыбнулся Пацель. — Юлиан, кажется, подумывал стать помощником лекаря по возвращении в Брасо-Дэнто, Пацель, — улыбнулась мягко Мариэльд, все это время молчаливо слушающая диалог. — Поэтому и интересуется вопросами целительства. — Хм, вот оно как… Я не рекомендую заниматься целительством вампирам. — Но почему? — спросил Уильям. — Слишком много тонкостей… Долго объяснять. Но если у тебя есть желание, то можешь начать изучать веномансию. В этой сфере ты будешь чувствовать себя хорошо, — деловито объяснил Пацель. Припорошенные снегом всадники неторопливо ехали по тракту посреди равнин. Когда стены Йефасы остались позади, отряд добрался до очередного перепутья и свернул не на северо-восток, а на северо-западную дорогу. По коротким разговорам между слугами Уильям узнал их имена. Сероглазую миловидную девчушку с курносым носом и круглым лицом, темными волосами, оформленными четырьмя косичками, звали Фийя — это имя Уилл уже знал. Ее сестру, с удивительно схожими чертами — такую же сероглазую, но, видимо, чуть постарше, чуть выше ростом и чуть более фигуристую звали Ада. Мужчину-слугу звали Кьенс. Он был чуть старше девушек, высок, худощав до безобразия и странно молчалив. Если сестры между собой хотя бы изредка переговаривались, то Кьенс же за весь день пути ни произнес ни слова, лишь кивал или мотал головой, утверждая или не соглашаясь со сказанным служанками. Пайот, цирюльник, тоже оказался весьма молчаливым и, как показалось Уильяму, напыщенным и тщеславным. Похоже, Пайот считал, что он на голову выше обычных слуг и от этого не желал с ними общаться. Шесть воинов, сопровождающих отряд, были одинаково молоды, чем-то похожи друг на друга лицом, словно все шестеро были братьями. Путаясь между ними, Уильям так и не понял, кого как звали. И так же, как и Кьенс, охранники были безмолвны, но, впрочем, изредка они позволяли себе замолвить словцо по поводу дрянной погоды на Севере либо опасностей в пути. Пацель ехал молча, лишь лениво оглядывался временами по сторонам и, находя пейзаж скучным и однообразным, утыкался дальше в книгу, написанную на неизвестном Уильяму языке. Все молчали. Даже Мариэльд была погружена в какие-то думы. Уильям оглядывался на вампиров и тоже размышлял о своем будущем. Спроси его неделю назад о планах, он бы с уверенностью, не моргнув и глазом, заявил, что будет жить в Брасо-Дэнто и служить графу фон де Тастемара. А если тот не сможет дать какой-нибудь работы, он наймется либо помощником лекаря, либо писарем. Но сейчас все перевернулось с ног на голову. Жизнь преподала ему жестокий урок и насчет женщин, и насчет того, насколько лживыми бывают окружающие. Для себя Уильям определил, что решит свою судьбу в Больших Вардах. Он был благодарен Мариэльд за спасение, но играть роль сына в этом театре абсурда не желал. Единственное, что его заставило отправиться в путь вместе с графиней Ноэля, это ее обещание помочь матушке. В Больших Вардах Уильям будет нежеланным гостем, он это понимал, и, вздрогнув от одного воспоминания о позорном столбе и публичном линчевании, решил, что не задержится там дольше положенного. Если матушку исцелят, возможно, он отправится дальше с Мариэльд, передав Нанетте четыреста девяносто даренов — всю сумму за вычетом купленных ягод, выигранную в споре с сэром Рэем. И этих денег должно хватить на хороший дом в Больших Вардах. Если же матушка Нанетта уже мертва или Мариэльд его обманула, то у Уильяма была уверенность, что он покинет хозяйку Ноэля — с графиней его не связывало ничего, помимо бумаги, подписанной Летэ. И тогда почти пятьсот даренов пойдут на покупку дорожного костюма, и Уильям уйдет с оставшийся суммой куда глаза глядят. * * * Время шло, вечерело. Лошади хрустели копытами по покрытому корочкой снегу и медленно брели вперед. Отряд проехал мимо одного города, второго, третьего… Сэр Рэй был прав — вдоль Западного тракта городков и поселений стояло, как грибов по осени. Однако, наконец, переглянувшись друг с другом, Пацель и Мариэльд без слов направили лошадей к городу. Это, наверное, был один из самых крупных встретившихся городов по пути, не считая Йефасы. Город звался Аарин на Брунге. После оплаты проездного налога краснолицему замерзшему стражнику, одетому в несколько слоев одежды, отряд проехал через высокие ворота и направился по главной улице, вокруг которой выстроились двумя рядами каменные дома высотою до трех этажей. Кажется, здесь располагалось сразу несколько крупных постоялых дворов, конкурирующих между собой, потому что мелкий мальчишка, напялив плащ из шкурок животных, выбежал из ближайшего двора и направился быстрым шагом, оглядываясь по сторонам, к отряду. Но тут же из соседнего Постоялого двора, расположенного через три дома, вышел молодой парень и, недовольно взглянув на мальчика, ускорился, чтобы опередить его. Соревнуясь в скорости, молодые ребята выросли будто из-под земли перед конями всадников и принялись расхваливать свои заведения, толкаясь. — Господа, у нас лучшие комнаты с каминами, — воскликнул тоненьким голосом мальчик в шапке и плаще. — Остановитесь у нас, и вы будете довольны! — У нас тоже есть камин в нескольких комнатах, и спальни куда лучше, чем в обрыганной «Белой Деве», — возмутился парень постарше и грубо оттолкнул мальчишку, тот свалился в снег у края улицы и насупился. Мариэльд кивнула молчаливому слуге-мужчине Кьенсу, и слуга, безмолвный, отправился сначала в первый постоялый двор, куда его повел счастливый мальчишка, вылезший из снега. Затем он вышел к парню, качая головой, и тот, показав дули мальчонке, довольный и громко рассказывающий об удобствах, проводил к другому постоялому двору. Имя того было «Вороной жеребец». Но Кьенс вышел и оттуда, еще больше морщась, и вернулся к уже приунывшему мальчонке. Всадники спешились, передали лошадей конюхам, которые тут же вывернули из-за угла постоялого двора. — Эй, малец, — подозвал к себе зазывалу «Белой девы» Пацель и сунул мальчишке в руку десять даренов. — Купи мне в харчевне что-нибудь посвежее: мясо, пару лепешек и пива. Принеси все в мою комнату и я дам тебе еще пяток даренов. И поторопись! Тот кивнул и с загоревшимися глазами кинулся к харчевне, что представляла из себя отдельно стоящее здание. Впрочем, для начала нужно было поинтересоваться, куда собираются поселить господина, но он об этом благополучно забыл. Старый Управитель, радостный от того, что путники остановились у них, а не в «Вороном жеребце», повел их в соответствии с указами Кьенса, который наконец-то хоть что-то сказал за весь день пути. — Проходите, — указал Уильяму рукой на добротную дубовую дверь Управитель. Уильяму выделили отдельную комнату, и он отчего-то с тоской вспомнил сэра Рэя, которого ему будет не хватать. У Мариэльд в отряде царили явно иные порядки, отличные от правил Филиппа. Уильяму не выдали меч, да и Пацель ехал без оружия. Слуги же держались подальше от господ. Еще и разместились на этаже ниже, чтобы не мозолить глаза хозяйке. Уильям вздохнул и положил седельную сумку, доставшуюся еще от Серебрушки, на кровать, затем разжег камин, уселся перед ним и просидел так до полуночи. Все же раны на шее и порой постанывающая нога давали о себе знать и он, поднявшись, устало заполз под толстое одеяло и прикрыл глаза. Неожиданно в дверь постучали. Перед этим чуткий слух вампира уловил шелест платья и тихие шажочки. Удивленный, он поднялся и, посчитав, что Мариэльд хочет поговорить с ним, открыл дверь и замер. На пороге стояла Фийя и смущенно улыбалась, уставившись своими большими серыми глазами в пол. Она была одета в серое платье без каких-либо украшений, с высоким и охватывающим горло воротником. — Можно войти, тео? — скромно спросила она, быстро взглянула на Уильяма и снова опустила глаза. Тот, нахмурившись, отошел и запустил служанку в комнату. — Что-то нужно? — удивился Уильям, наблюдая, как Фийя в растерянности встала посреди комнаты и оглянулась по сторонам. — Тео Мариэльд сказала, что я теперь должна спать с вами. И Фийя тут же робко потянулась к завязочкам платья. Не успел Уильям открыть рот, чтобы остановить служанку, как оно уже упало на пол. С небольшой грудью, узкой талией и крутыми бедрами, юная и совершенно нагая Фийя с улыбкой взглянула на Уильяма. Она запустила свою ручку в волосы, обхваченные лентой, и сняла ее. Густые темные волосы волнами упали на красивое женское тело. Уильям хоть и смутился, но взгляда от обнаженной Фийи отвести не смог. — Погодите, — наконец замотал он головой. — Это уже слишком… Нет! Он подошел к девушке, поднял платье и накинул ей на плечи. Та посмотрела на своего господина непонимающе.