Ромашин явно произвел на Марину сильное впечатление. Дмитрий Ромашин производил впечатление на кого угодно. Последние двадцать лет никто не мог угадать его возраст. Оливковой коже и спортивной фигуре мог позавидовать любой атлет. Светский мир не просто ориентировался на него, он в широком смысле и вертелся вокруг Ромашина и еще полудюжины равных ему титанов шоу-бизнеса. Любой модный дом с готовностью обшивал его и слал образцы из новых коллекций. Габбана отправил ему ко дню рождения грузовик джинсов. Дело было под Новый год, и Ромашин в ответ послал сорокаметровый дирижабль в форме голубого памперса. По манерам и стилю он походил скорее на очень благополучного итальянца, чем на парня из Сургутской глубинки. Поговаривали, что половина его империи развлечений работает на сохранение его здоровья, телесного и душевного. Женщины больше недели возле него не держались, но и пожаловаться не могли: весь огромный штат его менеджеров составляли его бывшие пассии, правда, обученные, образованные и расставленные по должностям с большим разбором. Но это была только половина истории. При всей его публичной открытости мало кто знал, что за всеми его успешными финансовыми начинаниями стоял огромный денежный мешок по фамилии Кучумов, которого даже олигархи называли олигархом. Невысокий худощавый человек со смуглым лицом происходил по слухам из небольшого племени московских ассирийцев. По сути дела, светская жизнь Ромашина была только фасадом, повернутым к публике лицом двуликого Януса – промышленной империи финансового гения по имени Кучумов. Последним его фокусом, прогремевшим в прессе, был подарок: русский олигарх Ромашин подарил казино «Оранж» в Лас-Вегасе детскому дому из Тульской губернии. Медников видел по телевизору репортаж в новостях: директор детского дома приезжал благодарить. Ромашин по прозвищу Дром был настоящим барином. При этом все, кто сталкивался с ним по делам, признавали, что он в делах он разбирается постольку-поскольку. Большим проектами, которые вертелись под его именем, на самом деле руководила другая, гораздо более сильная и умелая рука. Покатушки на джипах по барханам Сахары в Марокко были одним из развлечений для людей, которых ничем не удивишь, и Ромашин тянул в это дело Медникова – за компанию. Дорогое удовольствие устраивало обоих по многим соображениям. Выезд в пустыню был назначен наутро, без девочек, естественно. Девочкам хотелось развлечений, мужики твердо стояли за принцип «первым делом наши джипы, ну а девочки потом». – Оказаться в Марракеше и не посмотреть Эль-Кутубию – просто позор, – объявила Марина. Лизи стояла за шопинг в темных переулках медины, о которых среди манекенщиц был особый разговор. Минарет древней мечети Кутубия был виден с их балкона, до центра старого города огромной площади Джамаа-Эль-Фна можно дойти прогулочным шагом через ухоженный оливковый сад минут за пять. К марокканскому шопингу Игорь относился с большим сомнением. Ромашин, включив образ прожженного тусовщика, обсуждал только ночные клубы, решительно отклонив сумочно-туфельную тему. Весело поужинали вчетвером у бассейна в своем отеле. Стемнело быстро, над головой шуршал ветерок в высоких пальмах, подсвеченный с земли минарет Кутубии словно плыл в темном небе над затихающим городом. Перед отъездом на покатушки в пустыню был согласован план мероприятий: – мальчики едут на два дня кататься на своих джипах, и их не тронь – девочки остаются в своих пяти звездах, спа, массаж, обертывание, шоколад, свободный бар, но при этом ведут себя прилично – после тренировок джентльмены могут приехать в отель, а могут остаться в оазисе – мальчики звонят, когда освободятся, то есть телефоны не выключать – барышни трепетно ждут мужчин в гостинице, заготовив кому мохито (Дром), кому апельсиновый фрэш безо льда (Медник) – по окончании катания по барханам все собираются вместе и еще пару дней тусуются в отеле, Медников с самого начала открыл, что ему приятно ухаживать за Мариной и тратить на нее деньги свободно, без счета. С утра, уже собранный для выезда в пустыню на инструктаж, он вытащил из кармана стопочку долларов. – До моего возвращения на пару дней тебе хватит, остальные расходы пиши на счет нашего номера в гостинице. – Золотые карточки ценятся гостиничным персоналом высоко, но в арабских странах, как известно, и наличные не мешают. Марина без эмоций взяла деньги, бросила на столик и серьезно спросила: – Как я поняла, к ужину тебя не ждать. А к завтраку? – Можно. – Улыбнулся Медников. Она, как примерная девочка положила ему руки на плечи и, едва коснувшись, чмокнула в нос. – До встречи. – Вот именно. Ты мне пока не звони, чтоб не отвлекать, да? Из отеля не выходите – арабы наглые, а тут выйдут такие две модели без охраны, еще похитят. – А то я не понимаю. Он, минуя лифт, сбежал вниз к машинам, где на набиравшем силу утреннем солнце обмахивался загорелый до черноты Ромашин. Игорь поднял глаза к своему балкону, загородив глаза ладонью. Марина свесилась через перила пятого этажа и помахала ему, потом показала рукой на Лизи. Игорь поздоровался с Ромашиным. Вдвоем они представляли вполне стильную пару: оба плечистые, в отличной форме, поджарые, ухоженные. Разница была в том, что Медников на первый план не лез, считал это ниже своего достоинства, а Ромашин был весь напоказ. Одно слово – шоу-бизнес. Медников отправил Лизавету в Марине строить девичьи планы на день и сосредоточился на предстоящих переговорах, беседах и посиделках, параллельно с предстоящими сафари на внедорожнике. Ромашин уже полез было в машину, обернулся, достал из кармана брюк мятую бумажку, задумался на минуту и сказал Игорю: – Тут любопытные новости пришли. Человек один интересный приезжает. Откатаемся, надо будет найти время поговорить. Ага? Медников кивнул, словно не придав этому значения, и пошел к своей машине. На самом деле шерсть на загривке у него встала дыбом, как перед дракой. Впервые приятель, соратник по спортивным делам и дамский угодник, друг олигархов Ромашин собирался говорить с ним о делах. Если в воздухе запахло серой, значит, рядом объявился если не черт, то уж точно его заместитель по бизнесу господин Кучумов. – Ну, думаю, началось, – про себя пошутил Медников, и приказал себе забыть об этом интересном разговоре до вечера. До оазиса было двести километров по извилистой дороге к перевалу Тизи-н-Тишка, самой высокой точке Великих Атласских гор, и дальше. Оазис был настоящий, с ручьем, пальмами, зеленой травой и гостиницей, построенной в стиле старинной берберской крепости – касба. Сто девяносто верст приличной дороги, потом десять неприличной. Бесшабашное родео по барханам Марокко становится светским развлечением, туда собираются искатели острых ощущений со всего мира. Ромашин и Медников собирались покататься вдвоем на тяжелых джипах по экзотическим пескам Сахары, которая начиналась прямо за оазисом. Но уже в касбахе они оказались в целой компании таких же драйверов-любителей, в основном французов. Базовый лагерь для заездов по пескам французы устроили в пустыне, на окраине забытого аллахом бедуинского поселка. Первые барханы дыбились в ста метрах за излучиной давно пересохшей реки. Настоящие барханы – говорят, они бывают до 300 метров высоты – отсюда пока не видны. Самые рискованные маршруты лежат как раз за гребнями больших барханов, и в этом состоит изюмина. Пара русских приятелей пользовалась популярностью, но особо настойчивым вниманием к ним отличалась одна француженка-врач. Худощавая мадам доктор со светлыми глазами и выгоревшей на солнце шапкой русых волос как будто положила глаз на русского олигарха. Ромашин особо не сопротивлялся. Ее наряд – расстегнутый на три пуговицы стилизованный комбинезон от супермодного дизайнера – притягивал взгляды. Еще в оазисе, в тенистом дворике у бассейна Ромашин отвел Игоря в сторону и негромко спросил: – У нас тут гость из России. Вон того в сером сафари знаешь? Это Кучумов. Слышал такую фамилию? Ну вот. Хочет с тобой переговорить вечером. У него нюх на любую опасность, говорит, здесь пахнет жареным. Игорь поглядел в сторону высоких барханов, перевел взгляд на суету механиков на техническом посту. – Хорошо. Поговорим. – Медникову очень не нравилось, что приходится вступать в переговоры с большой шишкой практически без подготовки, но выбора нет. – Побеседуем. Можно теперь, можно вечерком. Только непонятно, дадут ли нам вечером поговорить, больно много ушей и глаз вокруг в этот раз. – Он устроит. – Ромашин оптимистично улыбнулся врачихе, которая проходила мимо. Когда она отошла, вытряхивая на ходу песок из босоножки, Ромашин продолжил: – До пляжной Эссуэйры отсюда километров триста. А им вроде нравится. Ну что, поедем покатаемся? А то меня мадам доктор отвлечет. Разговор состоялся вечером у бассейна, под пальмами во внутреннем дворике гостиницы-касбаха. По периметру стояли русские и англичане, охранники из свиты Кучумова. Чужих не было. – Ты в курсе, почему французы так лихо летают по здешним пескам? Это же не курорт. – Медников обдумал вопрос и устроился поудобнее в кресле. Дром откашлялся. – Поэтому в двух словах расскажу тебе сказку. Жил-был один марокканский король, и захотелось ему электрической энергии подешевле. Заказал он иностранным мурзам проект хитрой электростанции, где солнечная энергия вроде бы играла важную роль. Медников не прерывал, и только поглядывал на спрятанное в тени смуглое лицо Кучумова, который участия в разговоре пока не принимал. А Ромашин продолжал свое иносказание: – Только ловкие испанские мурзы спланировали так, что станция использует энергию солнца – которого здесь действительно завались, – но становится эффективной, только если запустить сначала агрегаты, работающие на газу. А газ, понятно, идет из Испании. И так далее. Короче, миллиарды вбили, станцию построили, линии протянули, а газ покупать надо. Ну, тут кризис, ликвидности не хватает, далее по известному сценарию. Что делают умные испанские друзья? Вот именно, у них свои испанские экономические проблемки. А французы тут случайно по песочку на джипах катаются. Вместе с плечистыми такими ребятами в мятых шляпах и умненькими докторами в робах, расстегнутых до пупа. Кучумов, до сих пор молча разглядывающий Медникова из глубины своего ротангового кресла, негромко произнес: – Обратите внимание, коллега. Я в ваши дела до сих пор не лез, но Маркина я давно знаю. Не люблю, но ценю за квалификацию. Я, видите ли, знаю, кто тогда прокредитовал этого самого короля через частный банк, и та станция, считай, построена на наши кровные. Это мало кому известно. Похоже, французам не известно. Тут простая дилемма. Маркин хочет прибрать фосфаты и сдать их от себя в промышленность. Пожалуйста. Без короля эта тема не пройдет, такова традиция, все решения формально у него в руках. А у моих друзей его кредитные обязательства на пару миллиардов. Или больше? Не помню. Не важно. В общем, делитесь, господа. Можем договориться. Но тут французы. Да. Медников откашлялся: – Понятно. Это мы учтем. Хорошо, что вы мне это рассказали. То есть не мне, конечно. Вы ведь знаете, почему я здесь? Моя главная задача – стеречь государевы интересы, а если ты этим интересам соответствуешь, прикрывать тебя. – Он прямо глянул в глаза Кучумову, проверить понял ли, и снова отвернулся. – Здесь опасно. Для вас лично и для нашего дела. Про электростанцию я еще не слышал, но вы явно мешаете здешнему бизнесу. Может быть, французам. Пока мы катаемся по песочку, угроза меньше. Просто глаза-уши уверены, что контролируют нас и наши с Дмитрием связи. Стоит вернуться в цивилизацию, опасность утроится – найти отмороженные мозги здесь легче, чем в Туруханске. А почему вы помянули Эссуэйру? Это ж другой конец страны. Ромашин покачал головой: – Внимательно слушаешь. Я думал, заметишь или нет. У нас там, в Эссуэйре этой, встреча одна планировалась. – Ага. Вот теперь становится понятно. Дело в том, что и у нас планировалась. Не с одним ли и те же человеком? – Игорь одними губами беззвучно как бы произнес имя молодого арабского принца. Ромашин кивнул: – Он. – Подстава. – Похоже. – Поодиночке здесь не ходите. Дима, ты тоже держись на публике. И в городе в том числе. После обсудим. Тем же вечером в оазисе, когда перед ужином разошлись по номерам, Игорь нашел четыре жучка в своей комнате и двенадцать в просторных апартаментах Кучумова. Дмитрий, попивая ледяное пиво из маленьких бутылочек, только головой качал, глядя на труды Игоря и на сразу взмокших от шока кучумовских охранников. Касбах был нафарширован следящей аппаратурой, как пельмень. Кучумов выслушал рассказ Игоря о жучках в гостинице, пожевал губами и велел своей охране немедленно возвращаться в Марракеш, где его ждал личный самолет. Задерживаться у него желания не было. Неуютно. Французская врачиха проводила задумчивым взглядом маленький кортеж, уходящий в сторону Марракеша, и потянулась к спутниковому телефону. Марина и Лиза решили за пару дней сменить образ жизни, внешний образ и образ мыслей – у кого что было. Старт был дан в гостиничном комплексе: от спа и гидротерапии до хаммама и обертывания в шоколаде с переходом к джакузи и в большой бассейн – все не выходя из здания. Итоги подвели в маленьком баре зимнего сада. Парикмахерский салон в бельэтаже оценили на троечку – Лизи знала в этом деле толк, а Марина просто руководствовалась чувством вкуса. Конечно, никто не мог удержать их от прогулки вдвоем по накалившимся на солнце улочкам вокруг площади Джамаа и у дворца Сасанидов. Позже Дром прикинул, что только на сувенирах местные неотвязно-очаровательные приказчики надули Лизу на 600 процентов. Своего рода рекорд. Лиза только безмятежно улыбнулась. Марина на прогулку оделась скромно, много снимала новенькой камерой и, кажется, наслаждалась жизнью, мятным чаем и даже бесконечным берберским разводиловом. Однажды им повезло – мальчишка-зазывала провел их на крышу дома у стены аистов, где наверху располагался ресторан марокканской кухни. Настоящий тажин с бараниной и овощами еще долго вспоминался им при рассказах о блистательном и нечистом на руку городе Марракеш. Оба пропеченных на солнце туриста вернулись в Марракеш сюрпризом. Закончив к вечеру второго дня бороздить Атласские барханы, Медников и Ромашин пожали руку французу-инструктору и ринулись на адреналине в Марракеш к подругам. Медникову показалось, что французская мадам доктор сунула Ромашину свою визитную карточку в нагрудный карман, тот как будто не возражал. Герои пустынных горизонтов ввалились в гостиничный вестибюль своих пяти звезд с шумом, смехом, разговаривая в голос, веселые и голодные, как волки. Впереди были нежные женские руки и тела, холодное вино под жарким ветром из пустыни, а завтра – отложенные общие прогулки по площади Джамаа-эль-Фна, по медине, по романтическим оливковым садам "Менара" и наконец фото-сессия у мечети Эль-Кутубия. Уже днем Игорь обнаружил на тумбочке деньги – Марина вернула неистраченные доллары без помпы и разговоров. Потом еще много раз его удивляло, что она всегда возвращает сдачу. Несовременное равнодушие Марины к деньгам вызывало уважением и даже озадачивало. Одна такая. Кажется, с этой минуты Игорь стал смотреть на девушку немного по-другому. На пересадке в Риме, дожидаясь своего рейса домой, Игорь с Мариной прогуливались по гулкому аэропорту и увидели, что один из бутиков открыт и работает. Миниатюрная продавщица-итальянка арабского происхождения расставляла новые сумочки по полкам. Игорь честно ничего не понимал в сумках, но, бренд Луи Виттон знал, и знал, что стоят они дорого. Он просто хотел сделать ей симпатичный подарок, не вдаваясь в вопросы цен и торговых марок, и не ожидал особой реакции Марины. Когда он расплатился и протянул Марине белую сумку с характерным рисунком и логотипами Луи Виттон, на глазах ее были слезы. С тех пор Марина, сколько видел Медников, уже не расставалась с сумочкой от ЛВ. Разговоров об этом больше не было, но про себя он с некоторой растерянностью отметил: – А девушка у нас не избалована человеческим вниманием. Это что ж за жизнь у нее такая? – И сердился на себя, что слишком много думает о ней, простой спутнице для барского путешествия. Ему теперь часто вспоминался и тот гулкий аэропорт в пригороде Рима, и слезы в ее глазах.