– Звони только в самом крайнем случае. Этот номерок телефона Медников ценил выше многих высоких наград, которые без употребления пылились на его давно не надеванном парадном мундире. В новых условиях понятие службы для многих оперативников приходилось толковать шире: по форме местом работы мог стать завод, банк или рудник. Но по сути не менялось почти ничего: интересы государства прежде всего, и их надо защищать. Как давным-давно его учили жесткие инструктора на острове Русском: государство слишком много в вас вложило, поэтому погибать вы не имеете права. Выжить и выполнить задачу вы просто обязаны, а потом вернуться и доложить. Так он и понимал свою новую траекторию. В банке все сложилось на удивление гладко, и Медников лишний раз подивился безграничным возможностям своего высокого покровителя, который теперь занимался иным кругом государевых задач. Медникова за час оформили на необязательную должность в привычном статусе советника – на этот раз советника президента банка с неприличным даже по банковским нормам окладом. Решение принимал сам Маркин, глава финансовой группы и по совместительству президент головного банка. При первой встрече он иронически посмотрел на Медникова через тончайшие золотые очки и проговорил почти шепотом: – У вас, знаете ли, хорошие рекомендации. Очень хорошие. Думаю, работа у нас вам покажется знакомой. Особенность одна: помимо государственных задач – куда же без них? – вы работаете на меня. – Президент поерзал в своем странном красном кресле из антилопьей кожи, о котором по Москве ходили легенды. Медников про себя с самого начала окрести Маркина «Банкиром». – То есть если вас устраивает зарплата, конечно. Обратите внимание, все, кто трудятся в этом здании, дышат, едят, спят, работают только на меня. – Он неопределенным жестом описал помещение, где шел их разговор. Высотный бизнес-комплекс в деловом центре города больше был известен в народе как «Большой Палец». – Вы же не будете исключением, верно? Оклад был ни с чем не сравнимый, а работать на большие интересы Медникову было не привыкать. Но сначала он оставался полковником, а потом советником у банкира, о чем и сообщил: – Михаил Львович, тут недоговоренностей быть не может. Для меня в первую очередь имеют значение интересы государства. А остальное потом. Думаю, и вам такая определенность будет удобна. Специалист я квалифицированный, серьезный, надеюсь, у вас будет возможность в этом убедиться. Так завязалась первая ниточка взаимного понимания. Маркин оценил твердость и характер Медникова. Конечно, полковник согласовывал все вопросы с генералом. Но Маркина явно устраивало, что его советник имеет возможность согласовать в верхах тонкие вопросы. После двух-трех крайне деликатных поручений банкир, оценив таланты Игоря, определил ему бонус, от которого даже у банковского кассира полезли вверх брови. В бухгалтерии только спросили: – Вам удобнее на карточку или в руки? – и больше никаких вопросов. Молчать в банке умели. На то и банк. Последние месяцы банк рубился за серьезные активы – менял собственников флагман отечественной химической промышленности. Маркин мимо этой сделки пройти не мог, даже если бы захотел: совпали его интересы и почти прямое указание из Белого дома. Поручить было кому – Игорь Медников пользовался реноме эксперта как раз по таким невозможным поручениям, на него и возложили. Маркин задание давал лично. В банке такие совещания один на один называли аудиенциями: секретаршам было велено «ни с кем вообще не соединять», а приглашенный оставлял телефоны в приемной. Маркин инструктировал подробно, не торопясь, иногда поглядывая в единственную бумагу, лежавшую перед ним на совершенно чистом черном столе. В заключение не удержался: – Вы неплохо у нас зарабатываете, правда? Так вот, когда (а не если) операция с химиками-минерологами завершится к нашему удовлетворению, вы будет зарабатывать больше. Существенно больше. Кто-то ему сказал, видимо, что Медников тянется к деньгам. И пускай. Деньги – безобидный и вполне понятный мотив для начальства. Но на самом деле все было не так просто: Медников ценил деньги так же, как любые другие инструменты – связи, знания, навыки, сотрудников, технику, ум. Есть – хорошо, можно использовать, нет – надо добывать. Вся жизнь – добывание ресурсов для добывания ресурсов с целью привлечение еще больших ресурсов. На себя деньги он тратил скромно. Исключение составляли машины. Большой бизнес оказался заменителем смертельного адреналина, который прежде в избытке наполнял его жизнь. Уже не было ни ночных вылетов с богом забытых аэродромов в места, которые друг-соратник Рыжов называл последней страницей учебника географии. Не было неподъемных нагрузок в южноамериканской сельве и малярийных манграх без сна в течение многих дней. Не было ядовитых болот Юго-Восточной Азии, которые до сих пор мерещились Игорю в лихорадочных снах. Почти забыты гибельный опыт в роскошных трущобах старого Сан-Паулу, где в перекрестье сорока прицелов ты дичь, которая хочет стать охотником, или снайперские игры в развалинах раскаленного Бейрута. Игорь ясно понимал, что тот, кто принял решение о переводе его на новое направление работы, скорее всего, просто спас ему жизнь. Однажды военный инструктор сказывал им, что в современном бою время выживания танкового взвода составляет 6 минут. А сколько живет боец-диверсант специального подразделения? Недолго, дорогие мои. Когда банковская жизнь вошла в нормальную колею, преуспевающий менеджер Игорь Медников осмотрелся, освоился и вдруг обнаружил, что каждый месяц в кармане оказывается некая сумма, которую потратить он просто не может, не умеет. Мирное расставание с женой, достойная компенсация и содержание после развода не принесли урона его личному бюджету. Более того, банк в лице господина Маркина исподволь одобрил развод (банк не служба – семейные узы не всем добавляют надежности, зачастую наоборот), и неизвестно, как узнав сумму компенсации, банк возместил ее первым же годовым бонусом. Игорь внимание оценил и запомнил. И работать стал еще больше, хотя приоритет по-прежнему остается за делами государевыми. В карманах постоянно включенные телефоны – один прямой с президентом банка, второй оперативный. Не выключаются никогда, а зазвонить могут в любую минуту. Понимание сути бизнеса и власти приходило постепенно. Про себя эту тезу он сформулировал так: власть лучше секса. Возможность управлять людьми и подчинять их своей воле – ничто в его прежней жизни такого взлета эмоций не давало. За эту возможность полетать рядом с ангелами Игорь был готов и работать на износ, и горбатиться ночами на холодного своего нового хозяина, и разбирать в глухих углах империи запутанные интересы в конфликтах между различными легальными и не очень финансово-промышленными группами. Маркин иногда мимоходом интересовался, как Медников себя чувствует в новой обстановке, и как бы невзначай, в своей неброской манере подкидывал задачку, которой хватило бы специалистам МИДа и Минфина на пару лет работы. Медников с самого начала поставил вопрос просто: работа отдельно, личный интерес отдельно. И от работы никогда не отказывался, помня дедовский завет: «На работу не напрашивайся, от работы не отказывайся». Только иногда, если речь шла только о встрече с очень нужными людьми и если задача была особенно сложной, просил время на обдумывание, а потом возвращался с расчетом необходимых для выполнения задания сил и средств. Эффективность его работы поражала даже невозмутимого Маркина. На этот раз все сложилось по-другому. Приятель позвал Игоря проветриться в Марокко, о чем Медников и сообщил Михаилу Львовичу Маркину как прямому начальству. Маркин пригласил Игоря пообедать в своей приватной столовой на 24 этаже принадлежавшего банку небоскреба в московском Сити. Вся московская элита знала, что Маркин обедает один, в своей личной ресторации в приватном крыле необъятного офиса. Перекормленные развлечениями толстосумы готовы были платить любые деньги жучкам и посредникам за возможность один раз пообедать в этой светлой комнате, где внутреннюю стену закрывали сказочной красоты черные панели эбенового дерева. Внешняя пуленепробиваемого стекла стена казалась серо-голубой снаружи, в стиле здания, а изнутри была прозрачной и выходила на Белый дом и Москва-реку. Знаменитый мишленовский повар этой московской ресторации объявил в своей Франции об уходе в годичный творческий отпуск и теперь обслуживал в Москве одного клиента – сеньора Мигеля Маркина. В банке повар расстался со своим непроизносимым каталонским именем, был назван для простоты Степой и чудесно себя чувствовал, особенно когда Маркин просил вторую порцию десерта. Однако слух, распространенный по неофициальным каналам, о том, что Маркин всегда обедает один, не был верен до конца. Бывали в эбеновом зальчике гости, бывали. Гости штучные, исключительные. Появление саудовского принца-наследника охранников даже не удивило. Но однажды к изумлению охраны в ресторацию был приглашен бомжеватого вида паренек, люберецкий хакер, иронически глядевший на развешенные в коридорах подлинники Ренуара и Миро, – и буквально на следующий день банк объявил о приобретении 10 процентов мировых алюминиевых активов. Однажды пара санитаров в черных смокингах прокатила по личному коридору сморщенного старичка-гриба с печальным взглядом маслянистых семитских глаз, а через пару недель в США рухнула крупнейшая в истории финансовая пирамида. Интересы Михаила Львовича Маркина охватывали если не весь мир, то большую его часть. Путь к сердцу лежит через желудок. В канун марокканского турне Маркин позвонил по скайпу Игорю на тот самый отдельный телефон и пригласил пообедать. – Если вам удобно, давайте перекусим завтра днем у меня. Вам удобно? Банкир, конечно, знал, что Медников в этой момент находился во Владивостоке по его же поручению, контролируя финансирование федерального проекта для будущей встречи мировой «восьмерки». Игорь без объяснений понял: – Конечно, Михаил Львович. К обеду буду в офисе. Реальный способ добраться вовремя до Москвы оставался один: немедленно фрахтовать чартер, а лучше боевой истребитель. К этому, впрочем, Игорь внутренне готов всегда. К обеду он был в Москве, стоял, непринужденно прислонясь к столу референта, в личном секретариате Маркина – элегантный, подтянутый, с обычным прищуром стальных глаз. Костюм идеально сидел на его спортивной фигуре, даже под пиджаком было видно, как переливаются мышцы. В свои сорок лет Медников был в идеальной форме, но и времени на тренировки уходило немало. Во всем облике полковника Медникова чувствовалась порода, был ли он в костюме от Пал Зилери, в армейском камуфляже или в облегающем комбинезоне боевого пловца. Порода сквозила в строгих чертах лица, копии деда, генерала НКВД, порода светилась в стальном взгляде, в дворянской осанке, словно унаследованной от второго деда, офицера Российского императорского флота. – Вот хорош, зараза. – Про себя оценил референт, которого не без оснований подозревали в нестандартных симпатиях. – Просто картинка. Смокинга не хватает. – И вслух объявил: – Проходите, пожалуйста, вас ждут. Проходя через несколько одинаковых сейфовых дверей, – Игорь оценил мощь одним взглядом по толщине косяков – он в который уже раз подивился обилию черного цвета. Предпочтения Маркина в оформлении интерьеров навели бы на невеселые мысли любого психоаналитика: черный, серый, серый, черный. Впрочем, если психологам такие мысли и приходили, все предпочитали помалкивать: в силах Маркина был не только зашить любого психолога, но и отменить психоанализ как научное направление, вообще. Обед был очень вкусный. Маркин внимательно следил, чтоб Игорь попробовал от каждой закуски – трюфели с соусом из гуараны действительно были чистое объедение – и даже волновался, понравилось ли. Игорь оказался благодарным сотрапезником по двум причинам: Маркина он не боялся, пробовал новые блюда с интересом, не стесняясь хозяина, и потом (о чем боссу знать не обязательно) при том экзотическом способе перелета, которым пришлось пользоваться, Игорь двое суток не ел. Пообедали славно. Только за кофейными чашками банкир перешел к сути. Магрибская Лига, король Марокко. Поставки электроэнергии из Испании, фосфаты, энергетика. Фосфаты, энергетика. Западная Сахара, фосфаты. – Вы знаете, там у нас еще поле не паханное. Посольство мудрит, вы к ним не стелитесь, сами разберемся. – Маркин позвенел ложечкой, бросил ее на салфетку. – Посмотрите на нашего посредника критическим глазом, может быть нам занять сторону принца? По соседству, в Тунисе назревает что-то кардинальное, туда вам не имеет смысла заходить. Еще нарвемся на революцию. Поэтому ваша прогулка в Марокко была бы очень кстати. К революциям Маркин в силу профессии испытывал чисто рефлекторную ненависть. Возможно, через поколения сказался семейный опыт. Игорь решил напомнить основной принцип сотрудничества: – Нетрудно сочетать светскую жизнь с делом. Программа у меня гибкая, могу добавить еще пару собеседников. И потом, мы же будем все время в пустыне, вдали от центров цивилизации, так сказать. – Думаю, специально ничего делать и не надо. Дело само к вам приедет. Медников удивленно приподнял брови: – Принц? – Именно, приедет посмотреть. Игорь подумал, повертел в голове разные возможности. Кажется, в этом случае стоит поторговаться. – Если там будет кто-либо из королевской семьи, значит, очень много охраны и много лишних глаз. – Игорь на ходу прикидывал варианты. – Нельзя ли на пару дней снять чистенькую гостиницу в оазисах? Там у них тихо. И вообще так принято, это традиционная площадка для бесед. – Пожалуйста. Никаких рамок я вам сейчас не задаю. Снимите гостиницу. Только не покупайте оазис, я не знаю, что с ним делать. – Сухо пошутил Маркин и рассмеялся. А я знаю, подумал Игорь. Вслух только сказал: – Вы, наверное, в курсе, что со мной в эту поездку едет Ромашин. Точнее, я с ним, то есть его никак не миновать. Во-первых, он по уши в местных делах, а потом он знает, что я работаю у вас. И вообще мы с ним как бы приятели. Маркин пожевал губами, поглядел в окно. – Собственно, из-за этого я вас и пригласил на приватный разговор. Ромашин – особая статья. Дело же не в нем, а в его тени – господине Кучумове. Кучумов финансовый гений, и подлинный олигарх. Не представляю, как вы сумеете его обыграть в прямом контакте. Между нами-олигархами, – он позволил себе беглую улыбку, – принято считать, что Кучумов мудрейший из всех, и обойти его нельзя. Мне, например, не удавалось ни разу. Попробуйте. Не знаю. Словом, по Марокко я вроде бы все сказал. А с Ромашиным вам виднее. Буду ждать ваших предложений. Медников задумался. Оказаться между двух олигархов гораздо хуже, чем между двух огней, неустойчивая позиция. И не стал ничего просить, интуиция подсказала промолчать. И опять угадал. Провожая его, Маркин, словно только сейчас вспомнив, проговорил: – Финансированием вашей прогулки займется наш управделами, он в курсе. Не ограничивайте себя. Я знаю, лишнего вы не тратите. А может быть, вам захватить с собой какую-нибудь барышню для компании? Помнится мне, Ромашин всюду возит своих манекенщиц. Уверен, у вас есть подходящая модель на примете. Игорь так и не узнал, был ли Маркин в курсе его встреч с Мариной или выстрелил наугад. Касабланка – Марракеш В начале мая они были в Марокко. В аэропорт Касабланки лайнер заходил с моря, и Марина с восторгом рассматривала в иллюминатор белый порт, разноцветные детские кубики жилых кварталов и плавную полосу прибоя, которая сверху казалось живой ниткой морского жемчуга. Маленький частный самолет ждал их на краю летного поля. – А как же Касабланку посмотреть? – Марина казалось расстроенной. Увиденный с неба город показался сказочным Эдемом, куда непременно надо попасть, ведь вот рукой подать. Игорь и забыл, что особенно не ставил ее в курс маршрута, и теперь успокоил: – На обратном пути побродим по твоей Касабланке, никуда не денется. Молодой второй пилот с белозубой улыбкой оказался французом. Весело поглядывая на красавицу Марину, он взял на себя роль стюарда, быстро перетаскал их баулы в роскошный самолетик, и отсалютовав по-военному, доложил о готовности к полету. В тропической белой форме он выглядел отлично, и явно строил глазки русской пассажирке. Марина со значением посмотрела на Медникова, и они расхохотались. Становилось жарковато. Командир уже сидел в пилотской кабине, Игорь пожал ему руку, перекинулись парой фраз. Тут же выяснилось, что пилот серб и так же плохо говорит по-французски, как Игорь. Медников поморщился, он не любил сербов, продавших героев своего сопротивления за кусок европейской колбасы. – Ну, в добрый путь. – Пилот понял, повторил ту же фразу на сербском: «Сречан пут». Командир велел своему белозубому помощнику закрывать дверь-трап, и для начала включил кондиционер на полную мощность. До Марракеша оставалось меньше часа лету. Игорь расположил Марину в люксе отеля «Атлас Медина», единственного толкового отеля в Марракеше, который оправдывал свои пять звезд. Мединой в арабских городах называют старый город. В Марракеше Медина знаменитая, огромный лабиринт торговых улочек, откуда, как уверяют все гиды, без проводника не выберешься. Медина же и главная туристическая достопримечательность города, и его клоака. От гостиницы до нее было действительно рукой подать, либо по засаженной пальмами улице, либо через оливковый парк, вход десять дирхамов, или пятнадцать дирхамов хитрому сторожу за проход насквозь через сад к минарету знаменитой мечети Эль-Кутубия. Ромашин остановился в той же гостинице. При встрече два приятеля по-братски обнялись, похлопали друг друга по плечам и сразу договорились держаться вместе маленькой компанией с двумя девушками. Давеча банкир Маркин угадал: скрытный медиа-магнат Дима Ромашин по прозвищу Дром приехал в Марокко с манекенщицей одного из многочисленных клубов, принадлежавших его группе по всему Средиземноморью. Манекенщица оказалась русской девахой с именем Лизавета (в просторечье Лизи), длинной, худой, загорелой до черноты, но совсем простой и не обстрелянной. Она сразу взяла Марину под свою опеку. Тощая и грудастая брюнетка Лиза и стройная светловолосая красавица Марина образовали смешную, но очень привлекательную парочку. Местные таксисты провожали их маслянистыми глазами.