— Допрыгался, — согласился с тенью в дыре капитан. Но Ролло уже знал, что делать. И этот шаг его совсем не пугал. Мужчина спустился в трюм и подошел к самой дальней комнатушке, за дверью которой мерцал белесый свет. Капитан постучался. А затем, зажмурив глаза, потянул на себя дверь. Он ожидал, что вновь наткнется на сопротивление, но дверь с тихим скрипом отворилась. За ней оказалось пустое помещение, заполненное легкой дымкой, внутри которой, точно звезды, сияли огоньки. — Простите меня, — сказал Ролло. — Вы были правы. Я полный идиот. И я сам себя довел до беды, с которой не могу справиться. Мне так жаль, парни. Я честно не знаю, что делать. Без вас я никто. Самоуверенный гордец. Мне очень нужна ваша поддержка и помощь. И да, я принесу присягу. *** Побережье Виладия было поддернуто легкой дымкой. Выпорхнув с «Дельфины», Марина помчалась к родным берегам, и даже усталость от бессонной ночи отступила перед ожиданием предстоящей встречи. Она слышала вопрос Филиппа. Но отвечать на него была совершенно не готова. «Прости! — мысленно попросила она прощения у торговца, хоть и понимала, что без кварцевого круга он ее не услышит, и пожелала: — Древо, сделай путь Филиппа безбедным! А в другом порту пусть ему повстречается милая отзывчивая девушка!» Ей же предстояло серьезное важное волнительное свидание со своим прошлым. Что оно даст? Подарит теплые объятия, грустную улыбку или будет хранить молчание? Родные бухты, родные горы, родные леса. Все это было как близким, так и чужим, забытым. Радостное предвкушение сменилось тоской, печалью, отдающей ноющей болью. Она шла по знакомым с детства улочкам. Это были все те же дома, все те же места, где она играла с Антонием, встречалась с Дани, но городок явно переживал не лучшие времена. По традиции во время траура над входом в здание жители Приморской гильдии вешали венок из дубовых веток, перевязанных красной лентой — в цвет парусов кораблей гильдии. Марина заметила, что венки висели почти на каждом доме, а парадный вход в некоторые жилища был полностью опутан дубовой гирляндой. Бросалось в глаза, что Виладий не был столь людным, как прежде. В основном на улицах ей попадались женщины, дети, старики да покалеченные. «Как же так? — думала Марина, пряча от прохожих глаза. — Неужели это все?» Она зашла в переулок и прислонилась спиной к почерневшей от сырости стене. Слез не было. Вместо них вернулось давно забытое удушье. Успокоившись и сделав наконец-то вдох, девушка вспомнила: война же еще официально не закончилась. Мужчины были на кораблях. А те, кто не ушел на войну — ловил в море рыбу. Девушка решила зайти в магазин шоколада, чтобы поговорить с Натальей, но он был закрыт. На его месте появилась бакалейная лавка. Продавщица не узнала девушку, а распускать волосы Марине совсем не хотелось. Осторожные расспросы о том, что приключилось, помогли узнать о том, что ее семью вспоминали двояко. С одной стороны, всем было безумно жаль милых девочек. С другой — жители терпеть их не могли, потому что среди них выросла «распутница Фидель, ставшая причиной войны, на которой погибло множество мужчин гильдии». Слова Натальи ударили больнее хлыста. Марине показалось, что даже тени на стене от покачивавшейся в углу лампадки смотрели на нее осуждающе. Покинув лавку, девушка прошла в сторону дома, где раньше жила. Проходя через городскую площадь, Марина заметила, что в большой чаше фонтана, напоминавшей по форме раковину гребешка, створки которого были покрыты резьбой, установили каменную плиту. Красивым убористым почерком на ней были высечены имена, и по ним, точно слезы, бежала вода. — Пусть море будет теплым, а судьба Диких духов минует вас! — прошептала она, дотрагиваясь кончиками пальцев до края чаши, а затем поспешила к дому. Здание выглядело заброшенным — судя по всему, Адриан забыл о нем. Либо не справился с содержанием — слишком много денег уходило на войну. Марина вздохнула, глядя на потемневшие стены, покрытые мхом основания колонн, увитый лианами балкон, где когда-то висел Дани, пытаясь пробраться к ней перед отплытием. Она направилась в сад, надеясь, что сможет найти шкатулку, которую закопала вместе с сестрой, но обнаружила, что почти все деревья срублены. «Видимо, пошли на дрова», — решила расстроенная девушка. Теперь у нее не было ни одного ориентира, по которому она могла бы найти «клад». Так и не вспомнив, под которым из пеньков лежало сокровище — ее родное имя, Марина села на ступени и хотела заплакать, но слезы не текли, как она ни старалась. Так, выступила одна и тут же высохла. «Видимо, все они остались в море вместе с Дани», — решила Зеленовласка. И девушка встала и побрела в сторону города. Оставалось надеяться только на Адриана. Может быть, дядя сможет ей как-то помочь? Она шла по извилистой дорожке вдоль обрыва. Порывистый ветер прижимал зеленую траву к земле, направлял волны к берегам скалистой бухты, где они орошали каплями воды и кристалликами соли прибрежные скалы. Марина остановилась, чтобы полюбоваться забытым пейзажем. Белые цветы, белые облака, белые барашки на волнах волновали и одновременно пугали своей белизной, качались, точно белый платок в руках у женщины, провожавшей в плавание корабль. Из расщелины скал вылетела какая-то черная птица, а затем, подхватив на побережье ветку, вернулась обратно — наверное, вила гнездо. Она так мечтала о свободе, и что? Вот она! Вот ее дом, вот она с новым именем, к которому так и не может привыкнуть. А дальше что? Куда? В этот момент в голове прозвучал голос: «Марина». «Лиса», — улыбнулась девушка. Она не могла отмахнуться от голоса той, кто дала ей новое имя и шанс на новую жизнь. «Нам нужна твоя помощь!» — Зов отозвался в груди волнением и желанием прямо сейчас подхватить потоки ветра и броситься вдогонку за освободителями. Вот он и ответ. Может быть, Древо наконец-то услышало ее мольбы? Теперь она знала, куда пойти, что делать. Она спустилась в бухту, чтобы сотворить смерч. На мгновение подняла голову к небу. Пронзительное, голубое, с пенистыми облаками — оно холодным отчужденным взором смотрело в серые глаза девушки. — Мне так жаль, — сказала Марина. Над головой закричала чайка. Девушка вздрогнула и проследила за полетом птицы, когда увидела на горизонте серые паруса. Сердце Зеленовласки вздрогнуло. Ошибки быть не могло. Только у одного фрегата во всем Мире были серые паруса — голландца. Но почему он покачивается на волнах при солнечном свете, а не прячется в тумане? А вскоре на берегу показался сам Ролло. — Возвращайся, — без лишних прелюдий сказал капитан, выходя из воды. Белые, с золотистым отливом волосы прилипли к лицу, глаза сердитые, губы кривятся, руки стряхивают с себя брызги — ну точно мокрый кот. Марина еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. — Боюсь, господин капитан, у меня другие планы, — возразила девушка, скрещивая на груди руки и в точности повторяя выражение лица капитана. Ролло прищурился. Видимо, попытка копирования ему не понравилась. — Я собираюсь помочь Лисе, — пояснила Марина, доставая амулет. Капитан отмахнулся. — Пусть сами разбираются! — И Ролло шагнул к ней навстречу с явным намерением схватить, но девушка, воспользовавшись тем, что ниже ростом, увернулась. — Меня это тоже касается. Я хочу помочь ведьме и королю возродить Долину и остановить войну. — Слушай, сире… — Марина! Ролло кивнул и улыбнулся. — Марина, послушай, это их проблемы. Женщина, политика и война – отвратительное сочетание. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Но хрупкий безкогтистый «хомячок» на удивление твердо стоял на своем и никак не желал согласиться с разумными правильными доводами Ролло. Мужчина собирался было напомнить, что капитан здесь он, но осекся — Зеленовласка перестала быть частью команды. «Эх, были же времена! А теперь придется договариваться…» – с досадой подумал капитан. — Хорошо, — наконец согласился Ролло. — Давай обсудим это на корабле, а не в холодной бухте. Даже мне здесь неуютно. Марина развела руками. Она хотела сказать, что не собирается подниматься на «Свободу», ведь она кричала на весь Мир, что ноги ее больше не будет на палубе голландца, а обещания, пусть даже брошенные в порыве гнева, надо выполнять. Но Ролло истолковал этот жест по-своему. Решив, что Зеленовласка собирается сотворить смерч и сбежать, он поспешил временно сдаться: — Добираться до Берендея на фрегате — гораздо быстрее. А заодно поможешь мне с подарком. — С подарком? — не поняла девушка. — У нашего общего знакомого родились близнецы. Первая, представляешь, девка! Я, честно говоря, боялся, что рогатый на себя руки наложит. Это даже через кварц было слышно, — Ролло усмехнулся. – А когда ему сообщили, что второй ребенок — мальчик, я испугался, что Морса от счастья умом тронется. Мне есть, за что быть ему благодарным, Марина. Поможешь? И Марина согласилась. Первое, что бросилось Марине в глаза — «Свобода» и ее капитан сильно изменились. Корабль словно стал легче, быстрее, маневреннее. Он не скользил по воде, рассекая волны, он как будто летел. Казалось, будто фрегат наконец-то сняли с якоря и отпустили в свободное плавание. Если можно так сказать, корабль дышал полной грудью, и точно сорвавшийся с поводка зверь или вырвавшаяся из клетки птица стремился на всех парусах в сторону горизонта. Казалось, что его нос немного кивает, будто здоровается с облаками, клубящимися там, где море встречалось с небом. И вся «Свобода» будто сверкала. Даже пеньковые канаты будто обновили. А, может, так и было? Дул легкий бриз, но серые паруса были полными. «Свобода», набрав скорость, приподнялась над водой. И только сейчас Марина заметила, что под носом у корабля красовалась деревянная фигура — девушка с обнаженной грудью и развевавшимися волосами. «Почему я ее раньше не видела?» — спросила Марина саму себя. А может, это просто действие магии, и раньше фигуры там не было? Над кораблем пролетела чайка. Села на рею. Пронзительно закричала и, напуганная движениями синих огоньков, улетела прочь. А огоньки уже приняли форму полупрозрачных бывалых моряков и присоединились к своим товарищам, которые сидели на ящиках с землей. Один из них держал в руках домру и наигрывал мотив трактирной песни. Второй корявым голосом горланил: У леди Элисон грудь прекрасна — Упруга и высока, Сама госпожа ужасно страстна И на ласки щедра! Леди Элисон, дай моряку… — У нас гости! — оборвал певца на самом интересном месте Ролло, выпрыгивая из смерча на палубу.