Закутавшись поплотнее в пледы, она попыталась заснуть, но сон-предатель не шел. Она мысленно возвращалась к измучившему ее вопросу: насколько силен капитан? Действительно ли эта «скала» непоколебима, или же есть «волны», способные ее разрушить? Наверное, ей пора получше узнать капитана, от которого на неопределенное время зависела ее жизнь. Наконец она заснула. Ей приснился туман, в котором она бежала к Дани, звала его, искала, но почему-то все время упиралась в широкую грудь Ролло. Крик нарушил тишину серого дня. Ролло поморщился и так стиснул зубы, что они скрипнули. Это разозлило еще сильнее. Проклятая девчонка! Проклятая бессонница! Проклятая болезнь! Проклятые дни! Проклятая Лорелейн, чтоб ее… Ролло так и не смог закончить фразу, хотя эта стерва определенно заслуживала какого-нибудь «доброго» пожелания. Сердце обожгла обида. А он все это время пытался себя убедить, что забыл, отбросил, послал на все четыре стороны, но стоило произнести имя этой га… Ролло осекся, вслушиваясь в грустные стоны сердца, умолявшего не ворошить прошлого, не воскрешать образы белоснежных перьев и золотистых волос. По всей видимости, это было его личное проклятие, не замешенное на древней магии Древа. Жалко, ведь навязанную магию можно снять: путем усилий, дорогих артефактов, но можно. А вот освободиться от проклятия, рожденного самим человеком, внутри этого человека — нельзя. Ролло вздохнул и посмотрел на замершую в ожидании вспышки гнева девушку. Капитан отложил в сторону книгу и спросил: — Опять забыла выпить чай? Робко кивнула. Так. Похоже, придется все брать в свои руки. И не ложиться в кровать, не убедившись, что девушка выпила травы и настои. Да и самому закинуться ими не помешало бы. Нервы ни к черту, а с ромом на борту было плохо — стоило заглянуть с заходом солнца в ближайший порт. Сирена встала с дивана. — Куда? — спросил Ролло, поднимая книгу и переворачивая страницу. — Рано еще. — На кухню, — ответила Зеленовласка. — Готовить завтрак. На кухню… Ролло поморщился. Женщины. Сколько она уже живет на корабле? Одному Морскому богу известно, а все те же земные слова: «кухня», «полы», «плавать». — Успеется. — Мужчина и сам не понял, почему остановил сирену. Вот девушка села обратно на тахту, поджала ноги, обернулась в несколько пледов. Вот она принялась рассматривать узор на одеяле — ткань в районе пальцев ног подрагивала. Пристукивает, что ли? Вот перевела взгляд на окно. Вот откинула с лица прядь цвета морской волны в солнечный день… — Я могу почитать тебе, — предложил Ролло, не выдержав испытания тишиной. Бирюзовая бровь приподнялась. Зеленовласка кивнула. «К необходимым свойствам вещей принадлежит вещественность; не вздумай считать вещь или сущее воображаемым, если ты это сделаешь, то попадешь в порочный круг. Поскольку сущее и вещь являются всеобщими, более первичным как предмет всеобщей науки является сущее, так как оно более очевидно». [1] Девушка пыталась сосредоточиться, вникнуть, понять, но смысл ускользал. И самое обидное, ни одного незнакомого слова, но все так переплеталось и размывалось, что спустя несколько песчинок, улетевших в нижнюю колбу, она сдалась. Наверное, для нее этот текст останется непостижимым. — Что это? — спросила она, когда Ролло замолчал. — Философский трактат, — ответил мужчина, переворачивая страницу. — Я ничего не поняла, — призналась Зеленовласка, смущаясь и краснея. М-да, она никогда не считала себя глупой — неужели пора пересмотреть отношение к собственным мозгам? — А что ты читаешь? — спросил Ролло. Сирена задумалась. Правда заключалась в том, что она с детства читала мало, предпочитая носиться по побережью с друзьями. Она смело могла лазать с парнями по скалам в поисках птичьих гнезд, ведь легенда гласила, что в расщелинах рядом с морем обитает редкий белый баклан. Легенда гласила, что эта птица несет перламутровые яйца, внутри которых прячутся жемчужины размером с морскую гальку. И когда умер отец, а все имущество перешло под управление дяди, она и Антоний излазили все побережье, надеясь найти хотя бы одну такую драгоценность, чтобы купить корабль. Но оказалось, белых бакланов не существует. Разочарование стало причиной того, что брат расслабился, поскользнулся и упал в море. Диана полезла за ним. Не думая. Не осознавая страха. Просто прыгнула следом. Брат был хорошим пловцом. Он выбрался на камни уже через несколько мгновений, превратившись из утопающего в спасателя сестры. Но трусихой с тех пор он ее больше не дразнил. Да и вообще старался прикрывать перед мамой и дядей, как мог. Девушка улыбнулась воспоминаниям. Ролло отдал бы полкорабля за то, чтобы узнать причину грустной улыбки, но вторгаться в личное пространство не пожелал. А сирена продолжала бродить по страницам памяти. Фидель, мама, Эльза… вспыхнули картинки-видения, как любимые ею женщины доставали с полок книги, вертели их в руках, читали описания, а затем относили в свои комнаты, чтобы положить на прикроватный столик. И Зеленовласке захотелось хоть чем-то быть на них похожей. — Романы о любви, — ответила девушка. — Это там, где мужчина бегает за женщиной? — Это там, где мужчина ради женщины совершает подвиги. — И как, успешно? Зеленовласка пожала плечами. — Да, они целуются, женятся, у них появляются дети. — Короче, сказка. А ведь когда-то, в прошлой жизни, она точно также ответила Фидель, а тетя возразила: «Ну почему? В жизни так тоже бывает!» Только теперь это был ее ответ капитану. — Серьезно? — усомнился Ролло. — Не видел и не слышал. Я знаю историю, в которой мужчина похищает женщину, отрывает от родного дома, земли, близких, чтобы сделать из нее пожизненную любовницу. Без шанса освободиться и обрести свой путь, даже после его «официальной» свадьбы с представительницей высшей аристократии, во время которой «возлюбленная» должна была стоять в толпе придворных с цветами и улыбаться. А еще я знаю историю о том, как мужчина достал звезду для любимой, а потом ему изменили. Такого ответа сирена не ожидала. Можно сказать, он был «не по плану». Девушка оторвалась от созерцания серого марева за окном. — Ролло, ты достал для Лорелейн звезду? — Слова сами вырвались. Она вздрогнула от неожиданности и поспешила закрыть ладонью рот. [1] Омар Хайям. Свет разума о предмете всеобщей науки — Откуда? — просипел капитан, приподнимаясь на локтях. — Ты, когда бредил, постоянно шептал ее имя. Ролло откинулся на подушки и закатил глаза. Морской бог! Что же надо сделать, чтобы это наваждение спало? Что надо сделать, чтобы забыть, выкинуть из головы предательницу-сирин? Способ под названием «мысленно поливать грязью» не помогал. Он еще раз посмотрел на девушку. И как она переживает свое прошлое? Судя по крикам во сне, оно не отпускает ее ни на мгновение, но ведь сирене гораздо тяжелее — ее любовь умерла. Она не может назвать бывшего парня «гадом», «уродом» — «доктор» ушел, так и не успев разочаровать Зеленовласку. И кому в данном случае будет легче начать новую жизнь: девушке, не утратившей свой идеал, или мужчине, потерявшему веру во всех, вопрос трудный. Капитан не видел смысла отрицать свои поиски звезды, а потому кивнул. — Хорошо, если трактат не заходит, давай почитаем дневник Рыжего Эрика? У черта недавно раздобыл. Он, оказывается, еще и историческими текстами занимается! Представляешь? Сирену эта новость не впечатлила. Исторические, философские — разве это не одно и то же? Но на лице у Ролло играла такая довольная улыбка, что она не решилась отказаться. — Отлично! — Хлопнул в ладоши капитан и достал из-под подушки знакомую тетрадь в кожаном переплете с латунными уголками. — Интереснейшее чтиво! — говорил Ролло, перелистывая страницы. — Тебе понравится, обещаю! Очень забавные там традиции. Вот, послушай… …Когда шторм закончился, мы обнаружили, что оказались где-то посреди океана. Компасная стрелка словно сошла с ума. Она вращалась без остановки весь день, а когда наступила ночь — мы увидели, что небо усыпано незнакомыми звездами. Доверив наши жизни Морскому богу и течению, мы повели судно на произвол судьбы. Спустя несколько дней и ночей показалась земля, не похожая на наш материк. Оставив корабль в бухте, я и четверо матросов сели в лодку и отправились на берег. В бухту, воды которой были насыщенного голубого цвета, впадала река — коричнево-зеленая. Все устье заросло деревьями с желтыми листьями, корни которых прятались в морской воде. Один из матросов ради шутки решил пожевать лист – на вкус он оказался соленым. Мы отправились вверх по реке. Над нами порхали красные птицы с изогнутыми клювами — попугаи. — Кто? — переспросила Зеленовласка. — Птицы такие... — пояснил Ролло. — Так вот, попугаи… и бабочки размером с голубя... — Голубя? Разве так бывает? — Сирена, — прошипел мужчина, отрывая взгляд от книги, — что за отвратительная привычка перебивать? — Извини... Ролло закатил глаза и покачал головой. —…Мы увидели дымок и направили лодку в ту сторону, а вскоре заметили деревню. Я и еще один моряк отправились на разведку. Незаметно мы наблюдали за местными, у которых кожа была насыщенного красного цвета. Из одежды на мужчинах имелись лишь набедренные повязки. Женщины же ходили абсолютно голые... — Ролло замолчал — картинка, нарисовавшаяся в воображении, казалась интригующей. Он бы сейчас с удовольствием очутился на месте моряков. — М-да. Так вот… в черные волосы были вставлены красные, зеленые, синие перья... Нам не повезло – нас все-таки заметили часовые и притащили в деревню. Оказалось, в этот день местные жители отмечали праздник, посвященный жизни. Нас и еще нескольких туземцев ждал обряд жертвоприношения. Вначале эта участь постигла краснокожую девушку, у которой жрец вырвал сердце и еще трепыхающимся положил на алтарь, по желобкам которого потекли ручейки... Со стороны тахты послышался стон. Ролло прервался — девушка с лицом белее, чем его рубашка, сжимала в руках уголок пледа и кусала губу. — Зеленовласка, ты чего? — удивился капитан. Сирена подняла на него перепуганные серые глаза. — Ролло, это неинтересное чтиво! Извини, оно ужасное! И я не люблю кровь... — выдавила она из себя признание. «И почему с женщинами так трудно?» — подумал Ролло и хотел было пошутить над девушкой, но вспомнил, как она нашла его раненым на ступенях лестницы острова сирин, перепачканного месивом из грязи и крови. То есть, сирена переборола свой страх? Ради чего? Вернее, кого? Раненого незнакомца? В благодарность за то, что он ее не выдал? По всей видимости, ей тогда пришлось несладко. — Спасибо, — сказал он. — За что? — Неважно, — Ролло встал с кровати, пересел к девушке и приобнял ее за плечи. — Иди сюда, трусиха. Обещаю никаких больше страшных легенд. В следующий раз выбирать книгу будешь ты. Только умоляю — не плачь!