Женщины рассмеялись, кроме девушки лет пятнадцати. — Как тебя зовут? Почему ты дрожишь? Тебе всегда холодно? Ролло еще и не греет? Асса, капитан все еще тебе нравится? Вопросы сыпались, словно специи из банки — непрерывным потоком. Сирена растерянно переводила взгляд от одной женщины к другой. Все они были смуглыми, с блестящими черными волосами, через которые на макушке пробивались маленькие белые рожки. Такие же невысокие, как глава семейства, однако с человеческими лицами, девушки-черти напоминали разноцветных бабочек. Женственность округлых фигур подчеркивали яркие платья из шелка и льна. — Ты жена Ролло? — спросила ее девушка в желтом платье, которую все называли Ассой — старшая дочь Морсы. На руках ее были широкие золотые браслеты, усыпанные черными камнями. — А ты надеялась, что он тебя заберет? — хихикнула вторая, в красном платье прямого кроя — третья жена. Ее длинные волосы были поделены на огромное количество прядей, перемотанных золотистыми жгутами. Девушка в желтом обиженно поджала губы. — Да перестань, Асса, — сказала женщина средних лет в черном шелковом платье, расшитом серебристыми нитями — пятая жена. — Ты бы все равно не смогла с ним быть. Он сын моря, а ты — дочь огня, зачахнешь среди воды! — А я бы ждала его на берегу, — продолжала хмуриться девушка. В какой-то момент сирена поддалась всеобщему веселью и по-доброму рассмеялась над несостоявшейся невестой. Асса насупилась. — Расскажи, какой он, — попросила девушка, мечтательно накручивая на палец локон. — Ролло заглядывает к нам редко, и я всегда вижу его только издалека. Что он любит? — Лучше расскажи, как он целуется… — А еще лучше… Женщины захихикали. Асса покраснела. Зеленовласка задумалась. Что она могла сказать о капитане? Корабль, служба, бури — все, что занимало его мысли. По крайней мере, он говорил только о них во время еды. Что починить, что заменить, какие места лучше обойти, а куда — заглянуть непременно, потому что моряки жаловались на слишком большое скопление Духов, которые едва не потопили торговый корабль. Часть этих новостей приходила к нему через кварцевый круг, с которым Ролло не расставался даже за столом. Часть он узнавал в портах. Стоило ли рассказывать о том, что вся команда испытывала перед ним благоговейный трепет и замирала, точно статуи, как только он появлялся на палубе, и беспрекословно выполняла любое его поручение? Стоило ли говорить, что Ролло всегда был сам по себе? Он мало говорил с сиренами — только отдавал приказы. Днем же, когда сирены спали, капитан многое делал сам, но только не при команде. Перед сиренами он всегда держался высокомерно, даже немного надменно. Но стоило заняться первым лучам рассвета, и с него словно спадало «проклятье»: из холодного сурового капитана на несколько мгновений Ролло превращался в почти милого собеседника. Сквернословил, правда, много, но девушка привыкла. Она провела свое детство в компании с Антонием и Дани, многие из этих слов и выражений были для нее знакомы. Стоило ли… вдруг она вспомнила, как однажды отец говорил, что если хоть один черт узнает тайну, то уже через несколько мгновений об этом секрете будет знать весь Мир. Девушка задумалась. Фраза Ролло о сковородках, котлах и о женщине за штурвалом ее задела. Даже отец и Антоний не позволяли в ее адрес ничего подобного, что уж говорить про Дани? Он просто молча, с восхищением смотрел на нее и ловил каждое слово, а этот… Сирена улыбнулась, глядя на замерших в ожидании женщин. Что там Ролло говорил про примету? Женщина за штурвалом к беде? Она не оказалась за рулем, но почему бы примете не исполниться? И Зеленовласка начала рассказ. Беседа приняла еще более веселый и оживленный характер. Ролло, который замер в ожидании у двери на женскую половину, куда ему было запрещено входить, почувствовал, как у него горят уши. «Интересно, к чему бы это?» — подумал капитан, наблюдая, как Морса входит в дом, откуда в этот момент послышался красивый ровный голос. Ему вторили еще несколько женских. Песня и сопровождавшая ее мелодия из кастаньет, бубнов и барабанов, усиленная акустикой пещеры, поплыла по улочкам города. Проходивший мимо забора черт остановился и довольно зажмурился, точно кот, которого погладили за ухом. — Хорошо поют, — протянул он. А Морса наконец-таки привел сирену. Без тюрбана ее волосы бирюзовым потоком стекали вдоль тонкой фигуры. Привычные штаны и рубашка отсутствовали — женщины переодели ее в струящееся платье кораллового цвета, которое резко контрастировало с белой кожей и волосами, украсили золотыми цепочками, лежавшими на плечах, поясом из монеток, звеневшими при каждом ее шаге. Ролло оторопело рассматривал явление «призрака». То ли из-за платья, то ли из-за смеха, то ли… мужчина поскреб подбородок, теряясь в догадках, так как аромата вина он не улавливал, но на щеках у проклятой был слабый румянец. — Это что? — спросил он у смущенного Морсы. — Девочки, — виновато пробормотал черт, — сам понимаешь… — Нет, не понимаю. Оставил на несколько мгновений… — А у меня гранат раскрылся, — проговорила сирена, — представляешь, у них во внутреннем дворе свой маленький кратер. И там лава бурлит! Мы подержали над ним гранат, и его золотая кожура лопнула… — сказала девушка, показывая Ролло шарик, утыканный ягодами-гранатами. — А еще мне подарили золотой пояс и платье… — Да что ты говоришь? — протянул Ролло, продолжая рассматривать девушку. А у калитки уже столпились другие черти. — Сколько за нее хочешь? — спросил кто-то из толпы. — Не продается, — ответил капитан. — Морса, у тебя есть, во что ее завернуть? Чертик заскочил в дом, а вернулся оттуда с черной накидкой. Ролло закутал девушку с головы до пят и потянул в сторону паланкина. — Извини, сирена, но нам надо поторопиться. Морса, спасибо за все. — М-да, Ролло, ты это… если икаться будет — не переживай. Девочки просто тебя обсуждали… немного. Мужчина скривился. Уже перед входом на трап, он спросил у Морсы: — И как у тебя нервов хватает? Чертик провел рукой по плешине. — Ролло, ты, пожалуйста, по дружбе, когда будешь у Древа, попроси у него, чтобы у меня сын родился. А? Пожалуйста. Капитан кивнул и занес на борт уснувшую за время поездки девушку. Оказавшись на корабле, Ролло задумался, останавливаясь у помещений, где спали сирены. Оттуда тянуло неприятным могильным холодом. Мужчина всматривался в расслабленные черты лица спящей. Сон был мирным, но румянец уже сошел. По коже уже начали бегать первые мурашки. Зубы тихо застучали, а ресницы слабо задрожали. Ролло невольно улыбнулся. Он привык, что его окружали сильные люди, те, которые сами могли о себе позаботиться. Властная Лорелейн была независимой и самостоятельной. Все, что она просила у мужчины — выполнение ее прихотей. Таких как, например, достать упавшую звезду. И приказов, касавшихся его непосредственных обязанностей капитана. Его семья, бывшая команда — также не нуждались в его помощи и защите. Что касалось сирен — их всего лишь надо было держать подальше от солнечного света. Он забыл, что есть те, кто слабее его и кто всячески стараются эту слабость скрыть. Мужчина так и не смог открыть дверь. Он развернулся и ушел в свою каюту, на ходу думая о том, что потом разберется, куда определить Зеленовласку. Пусть пока спит на его кровати. Вот только скрежет зубов раздражал до жути. И с этим надо было что-то делать. А пока он намеревался воспользоваться очень сильным и редким порталом, способным протащить целый корабль. Таких у него было ровно три. Создавала их Лорелейн совместно с двумя сильнейшими магами на материке, и использовать он мог их только в случае крайней необходимости, когда стоял вопрос жизни и смерти. И каждый такой случай необходимо было объяснять сирин, доказывая правильность своих действий. Объяснения Ролло ненавидел. И порталы ненавидел. Предпочитал добираться своим ходом. Да и роковых ситуаций в его жизни было не так уж и много. Духи, пираты, штормы — обычная жизнь моряка. Чем он лучше других? От судьбы не убежишь. Но сегодня этот случай настал. Он жаждал заглянуть в глаза Лорелейн и услышать объяснения, хотя что-то ему подсказывало, что сирин ничего ему не скажет. Уйдя в тот день, он потерял право добиваться от нее каких-либо ответов. Ее сон не был продолжительным. Тихие теплые волны сменились холодным одиночеством. Она видела во сне корабли, разлетавшиеся в щепки, и людей, которых воронка тащила на дно. И ее вместе с ними. Голос парнишки из таверны назойливо тянул песню. А потом он сменился на голос Дани. Не пой, пожалуйста, не пой… Девушка проснулась. Она очень удивилась, открыв глаза и обнаружив себя не в гамаке в окружении темноты, а на мягкой широкой кровати среди подушек и одеял. Как только до кожи дотронулся солнечный свет, волоски мгновенно встали дыбом, а кончики пальцев посинели. Девушка вновь почувствовала холод, который, как ей показалось во время сна, отступил. А когда она скинула всю ткань, оставшись в платье кораллового цвета, подаренного женщинами Морсы, так и вовсе задрожала до клацанья зубов. На кровати лежало одеяло. Но она не чувствовала себя вправе его взять без разрешения. Да и внутри какой-то тихий вкрадчивый голос нашептывал: терпи, терпи, так надо. Непонятно зачем, непонятно кому, но ты должна мерзнуть. Ты живая, а он на дне, пусть тебе хотя бы будет холодно. Может, так ты не будешь чувствовать себя виноватой… Она опустила ноги на пол, но вместо пушистого ковра почувствовала что-то в кожаном переплете с латунными уголками. Книга. На первой странице было написано: «Логика». Девушка пролистала страницы, попыталась вникнуть в текст, но он оказался сухим, запутанным и полным каких-то силлогизмов. Она вернула книгу на место. «Пора приступать к своим обязанностям», — решила она и в одном платье вышла на палубу, когда Ролло, стоявший на капитанском мостике, готовился что-то бросить в воздух. Девушка хотела остаться незамеченной, но звон монеток на поясе выдал ее. — Поднимайся сюда! — приказал капитан. — Я собираюсь открыть портал на остров сирин.