*** Чернота наконец отступила. Он открыл глаза. Зажмурился. Вновь открыл. Он лежал на какой-то шкуре, брошенной на каменный пол какой-то комнаты с почему-то расплывчатыми стенами. Ролло еще раз зажмурился. После третьей попытки стены-таки приняли четкие очертания. Из галереи арок, которые служили и дверями, и окнами на него смотрел приглушенный свет туманного утра. Влажного, но не удушливого. Рядом, сжавшись в комочек, лежала Марина. Почувствовав движение, девушка открыла глаза. — Живой, — пробормотала она, сонно улыбнувшись, и провела рукой по его заросшей щеке. — А я-то уже думала… — Я тоже в какой-то момент так подумал, — кивнул Ролло. — Я испугалась, — сказала Марина, продолжая лежать и не убирая руки с лица мужчины. — Знаю. Ты неисправимая трусиха, — не удержался он от сарказма. — Не-е-ет, я ничего не боюсь! — улыбнулась в ответ Марина. — Почти ничего. — Добавила она, вспомнив главный страх предыдущей ночи. — Что произошло? — Нас схватили, тебя усыпили, а потом волокли до лодки. Мы долго плыли по реке. Почти всю ночь. А потом оказались в этом городе. — В городе? — переспросил Ролло. Мужчина поднялся на ноги. Голова все еще немного кружилась, а потому он не рискнул идти дальше колон. Все что он увидел — окруженное горами озеро, над которым клубился предрассветный туман. А затем он заметил справа от себя движение. К нему навстречу шел незнакомец в оплечье. Его сопровождала… Аклла. Ролло сразу узнал чужестранку, хотя она уже не выглядела запуганной и затравленной. В длинной черной тунике, с распущенными волосами цвета ночного водопада, с золотым венцом на голове, с огромными серьгами-кольцами в ушах и позолоченной костью в носу — Аклла выглядела хозяйкой этих мест, ну или, как минимум, приближенной к хозяевам пирамиды. Перчатки на руках девушки отсутствовали, и ничто не скрывало струпьев на красных руках, присыпанных чем-то ярко-желтым. Мужчина же был одет в короткую зеленую тунику без рукавов, подпоясанную кожаными ремнями, на которых висели золотые монеты и украшения в виде черепов и странных статуэток. Замыкали шествие девушки с подносами, на которых Ролло разглядел лепешки и фрукты. Они поставили подносы на деревянные столики в комнате, встали на колени и опустили головы. Незнакомец в оплечье обратился к ним на местном языке. Не поднимаясь с колен, девушки стали отползать в сторону лестницы. Ролло услышал приглушенное шипение, долетевшее до него из комнаты — это Марина разглядела предательницу. Мужчина поспешил подойти к зеленовласке и приобнять ее — от греха подальше. — Рады вам в Текуалане, — сказала Аклла. — Взаимности не будет, — пробормотала Марина, а затем почувствовала, как пальцы Ролло крепче сжались на ее плече. Этот жест одновременно и осадил, и приободрил ее. — Где мой брат?! — спросила девушка, глядя Аклле в глаза. Ролло показалось, что еще немного и Марина точно кошка набросится на девушку в черном платье. Проблема заключалась в том, что кошка была маленькой, почти домашней, в то время как от Акллы исходила угроза. Почему-то Ролло подумалось, что Марина не смогла бы вонзить нож в сердце Акллы, а вот Аклла сделала бы это легко и непринужденно. Он прижал девушку к себе еще крепче. — Где Антоний, Аклла? — повторил он спокойно вопрос. А затем появился он… Сгорбленный старик с красной кожей и белыми волосами, прихрамывая, прошел вдоль ступени и приблизился к пленникам. Он остановился, опираясь на резной посох с навершием в виде солнца, и уставился на Марину и Ролло своим единственным зрячим бледно-желтым глазом. Второй был поддернут белой пеленой. Было заметно, что незнакомцу в оплечье неприятно присутствие старика. Он словно смущался и чувствовал себя не в своей тарелке. «Старик здесь главный, — догадался Ролло. — По крайней мере, на сегодняшний день». Когда старик заговорил своим хриплым каркающим голосом, Аклла вздрогнула. Девушка что-то пробормотала в ответ. Старик повысил голос и приподнял посох вверх. Аклла сдержанно поклонилась. Ролло видел, как раздувались крылья носа девушки, но она развернулась и покинула пирамиду, оставляя мужчину в оплечье без поддержки. Старик же проковылял к Ролло и Марине. Он подошел к девушке и спросил: — Ама ве, Амино? — и старик протянул свою руку к ней. Перепуганная зеленовласка поспешила спрятаться за спиной Ролло. — Что он хочет от меня? Старик тоже выглядел растерянным. Он посмотрел на мужчину в оплечье. — Верховный жрец Текуалана просит позволения прикоснуться, — перевел тот. — Зачем? — удивилась девушка. — Марина, — услышала она голос Ролло. — Давай пока не будем накалять обстановку. Тем более, споря с верховным жрецом. — Ты предлагаешь… — Я рядом. Я не дам тебя в обиду. Марина вышла из-за спины Ролло. Старик взял скрюченными пальцами прядь волос цвета морской волны и улыбнулся. — Моя прапрабабушка была сиреной, — пробормотала Марина. — У всех, у кого в предках были младшие Дети моря, необычный цвет волос. В этом нет ничего странного… Для их родного материка. Жрец откашлялся и вновь что-то сказал. — Он просит вас идти за ним, — проговорил через силу незнакомец. Было видно, что вмешательство верховного жреца не предусматривалось. Старик медленно спускался по лестнице. Каждый шаг давался ему с трудом. Но никто из подданных не спешил ему помогать. Воины, люди, вставшие на колени у подножия пирамиды, молча следили за его передвижением и не шевелились. Ролло подумал, что это неспроста. Жалко, что Эрик ни о чем подобном не писал. Они ступили на оживленные улицы города. При солнечном свете он показался Марине не таким страшным, и даже монстры на стенах домов уже не смотрели на пришельцев оскалившись. Черноволосые краснокожие мужчины, женщины, дети в разноцветных туниках расступались при виде воинов и Верховного жреца, которого сопровождали высокий беловолосый мужчина и девушка с волосами цвета морской волны. Марина старалась не обращать внимания на людей и припомнить ночной маршрут, но получалось плохо. Все время они шли вдоль пирамиды, а затем обогнули ее и оказались с другой стороны, там, где к ней была пристроена вторая пирамида, гораздо меньше первой. На ее вершине высился то ли дворец, то ли храм. И вновь последовала череда ступенек, по которым им предстояло подняться. Жрецу путь давался с трудом. Пару раз он покачнулся, и Ролло показалось, что старик кубарем покатится вниз. Он хотел было поддержать его, но путь преградила властная рука мужчины в оплечье. — Я хотел помочь, — сказал Ролло. — Нет, — последовал ответ. — Он жрец — пока поднимается по ступеням. В день, когда он не сможет сам подняться — он уйти к богам. — То есть умрет, — понял Ролло. — То есть, его отведут, — уточнил тот. Наконец Верховный жрец Текуалана поднялся к храму. Он остановился на площадке, где стояли воины с копьями, единственной одеждой которых были набедренные повязки. Красную кожу покрывали черные узоры татуировок. Верховный жрец повернулся к городу и поднял вверх обе руки, словно благословляя. А затем прошел между колонн в темное прохладное помещение, пахнущее сыростью. Они мимо каменных стражников, мимо чаш, в которых горел огонь, мимо стен, на которых были высечены изображения людей и зверей. Верховный жрец остановился, посмотрел на мужчину в оплечье и что-то ему сказал. Ролло успел заметить, как тот скривился, но лицо мужчины быстро приняло прежнее отстраненное выражение. Проходя мимо Ролло, мужчина в оплечье остановился и посмотрел ему в глаза: — Они верить во что хотят. Я знать — у богов крови нет. Он и она — человек. Он и она не место в доме бога! А затем ушел. Их же проводили в комнату, которая мало чем отличалась от предоставленной им прошлой ночью: такая же кровать, циновки на полу, стены, расписанные странными изображениями пауков и черных птиц с крючковатыми клювами. Глава 14. Встреча Как только они остались одни, уставший жрец прилег на кровать. К нему незамедлительно подошел, выпрыгнувший из темного угла, смугловатый молодой мужчина с длинными черными волосами с изумрудным отливом. Он достал тыкву-горлянку и дал ему что-то выпить. — Антоний? — недоверчиво спросила Марина. Тот обернулся. — Антоний, — повторила Марина, вырываясь из рук Ролло и кидаясь на шею брата. — Древо, я едва узнала тебя! Ты изменился! — Ты тоже, …сестра, — ответил Антоний. Марина видела замешательство в его глазах. Будто он не мог что-то вспомнить. Что-то очевидное. Что-то, что он знал с пеленок и никак не мог забыть. Но почему-то забыл. — Марина, — помогла ему девушка. — Зови меня так. — Но, мне кажется, у тебя было другое имя, — сказал он.