Энджел почувствовала, как ее надежды рушатся, а желание растет. Гесперос приблизился и наклонился, его хватка была крепкой, а глаза непоколебимые и решительные. — Давно не виделись, дорогая. Глава 5 Теперь все кончено. Ее секрет раскрыт, она утратила себя. И ей было все равно. Гесперос крепко удерживал ее мгновение, показавшееся вечностью, а его глаза обжигали ее. Прошла секунда. Другая. Словно почувствовав, что она не убежит и не будет сопротивляться, король наконец отпустил ее руку и, обхватив ладонью щеку, провел большим пальцем по пухлой нижней губе. — Почему ты убежала от меня? — спросил он, и теперь его низкий голос был не более чем резким шепотом в темноте ее комнаты. Энджел впитала его вопрос, почти теряя сознание под натиском желания, которое высвобождало его прикосновение. Каким-то образом она сохранила достаточно связными свои мысли, чтобы ответить: — Зачем ты меня искал? Глаза Геспероса передавали множество невысказанных слов. Он бросил на нее недоверчивый и разочарованный взгляд. — После того, что мы разделили? — сказал он, едва заметно качая головой. — Как ты вообще можешь спрашивать? — Это была всего лишь одна ночь, — возразила она, стараясь скрыть дрожь нарастающего желания в голосе. Его тело было прямо перед ней, излучая жар. Это походило на магнит в огне, притягивающий ее, заставляющий жаждать сократить расстояние между ними, вызывая болезненную тоску. Она знала, что мужчина будет твердым, непреклонным, сильным. Понимала, что он точно знает, как прикоснуться к ней, в какой момент и где именно. Узнала это на собственном опыте. А когда он проникнет внутрь и приблизится достаточно близко, ее стены рухнут. Защита будет сломлена… и он узнает все. Именно этого она и боялась две тысячи лет назад. Вот почему она убежала. Гесперос был хитрым королем. Если бы он узнал ее секрет, то использовал бы его против нее. И пошел бы к Сэму. — Этого было достаточно, — сказал король «Вот это меня и пугает», — беспомощно подумала она. Гесперос был неумолим. Он наклонился еще ближе, обдавая ее своим жаром, и прошептал на ухо: — Что ты прячешь под этой прекрасной раковиной, драгоценная? От ощущения его дыхания на ее коже по телу Энджел пробежала дрожь, и она закрыла глаза. «О Боже, — подумала она. — Пожалуйста, не дай ему увидеть…» Его рука скользнула в ее волосы, слегка сжимая их на затылке, когда губы коснулись кончика ее уха. Он мягко потянул, и ее шея выгнулась. — Ты знаешь, что я могу дать тебе именно то, что ты хочешь, Энджел, — произнес он, двигаясь по ее горлу, царапая зубами обнаженную кожу. Это было почти правдой. Инкубы обладали способностью меняться ради своих возлюбленных. Кого бы она ни желала: человеческого мужчину, демона, вампира — он мог им стать в пылу страсти. Теперь он подобрался к ней. Окружил ее. Ох, как он был хорош. Энджел собрала остатки сил и прижала ладони к его груди. О нет. Ощущение его твердого и идеально вылепленного тела под кончиками пальцев чуть не погубило ее. Остатки ее воли ускользнули в этот момент, угрожая основам ее защиты. — Я почти заполучил тебя две тысячи лет назад, — сказал он. — Пожалуйста, Геспер… — прошептала она, не в силах даже закончить его имя. Но мужчина остановился перед ней и медленно поднял голову. Сталь в его взгляде прорезала темноту. — Да? — спросил он. Энджел услышала шум крови в ушах. Она чувствовала, как колотится ее сердце, а тело покрывается тонкой пленкой пота. Губы приоткрылись, а дыхание участилось. Она едва могла сосредоточиться. Но в то же время она чувствовала, как давление его силы уменьшается и та начинает отступать. Этого было достаточно. На мгновение Энджел не могла в это поверить. Но потом вспомнила, кто и что он такое. Инкубы питались похотью, желанием и голодом. Но больше всего они нуждались в удовольствии, и Энджел вежливо попросила его. Он не был уверен, о чем именно. Но он дал ей шанс закончить просьбу. — Ты должен отпустить меня, — потребовала она, надавив на его грудь так, чтобы он ослабил хватку на ее волосах, и она смогла сделать шаг назад. Энджел сразу же почувствовала холод, головокружение и слабость. Это было почти тошнотворное чувство… как глубокое, темное разочарование. Как будто знаешь, что почти приблизилась к чему-то великолепному. Но не совсем. Она помнила это чувство. Король Кошмаров мог проникнуть под кожу женщины, как никто другой. — Если я правильно помню, — начал он, — именно это ты и сказала в ту ночь двадцать веков назад. — Прямо перед тем, как исчезнуть. Энджел с трудом сглотнула. — И вот, мы снова здесь, — сказал он. — И ты делаешь все возможное, чтобы сбежать. — Он покачал головой, его металлические зеленые глаза блеснули в лунном свете. — И я хочу знать почему. — Это не твое дело, — отрезала она. Ее голос почти не дрожал. Она практически гордилась собой. Гесперос выдавил улыбку. — Я познал тебя в библейском смысле, драгоценная. Я пробовал тебя на вкус. Двигался внутри тебя. Энджел вздрогнула. — Я бы сказал, что это мое дело, — тихо закончил он. В его голосе послышались знакомые нотки. Она помнила, как он пользовался этим много лет назад. Он никогда не повышал голоса. Но когда командовал своей армией, то отдавал приказы с таким хладнокровным расчетом, что его солдаты дрожали от страха. Сейчас он избегал этого тона. — Я хочу, чтобы ты… — голос Энджел дрогнул. В горле у нее стоял комок. Она сглотнула, сделала еще один шаг назад от Геспероса и попыталась снова. — Я хочу, чтобы ты ушел, — закончила она, страдая от болезненной двойственности. Она сказала правду. И она соврала. Король Кошмаров ничего не ответил на ее просьбу. Вместо этого он сделал шаг назад, и стук его сапог снова эхом отозвался в тишине. Энджел почувствовала, как остатки его силы соскользнули с нее, словно ослабевшие веревки, когда он продолжил свой путь через комнату, наконец повернувшись к ней спиной, чтобы обратить свой взгляд на окно и манящую луну за ним. Его высокая, сильная фигура была идеально очерчена в убывающем свете, обрисовывающем его профиль, который навсегда запечатлелся в ее мыслях. На самом деле, это было так давно. Словно глубоко задумавшись, Гесперос приложил пальцы к губам, постукивая ими. А потом взглянул на нее через широкое плечо, сверкая глазами. — Что ты сделаешь теперь, драгоценная? — спросил он. Внезапно он опустил руку и снова решительно зашагал к ней. Энджел резко вдохнула, ошеломленная его решительной скоростью. Она успела отодвинуться назад на несколько дюймов, а затем он снова оказался перед ней. — Куда же ты пойдешь? Она попыталась отступить, но его рука обвилась вокруг ее талии, и одним сильным рывком он притянул ее к себе. Ощущение его кожаного ремня, грубых джинсов и обнаженной груди на ее голой коже сводило с ума. Последняя связная мысль вылетела из ее головы, несясь, как заблудший ветер, в окно на другом конце комнаты. — Ты снова сбежишь? Попытаешься спрятаться? — Он покачал головой, оскалив зубы, и подчеркнул свои слова, обхватив ее за талию. — Мир так велик, Энджел, и мои люди повсюду. Его присутствие захлестнуло ее еще раз, удушая, как приливная волна. Энджел вцепилась в его крепкие руки, пытаясь хоть как-то освободиться. Это не помогало, и дыхание покидало ее легкие. Он крал его у нее, лишая сил. Ее ноги ослабли, и тепло скрутилось внизу живота. — Ты не можешь прятаться вечно, драгоценная. И на этот раз я так легко не сдамся. — С этими словами он поцеловал ее. Она не сопротивлялась поцелую — просто не могла. Гесперос был нежен и требователен, он заставлял ее чувствовать себя одурманенной. Его губы, настойчивые и голодные, заставили ее губы приоткрыться. Поцелуй короля овладел ею с такой яростью, которая говорила о его гневе — ярости и негодовании из-за ее неповиновения и исчезновения. И все же в своем мягком, почти пронзительном порабощении он говорил о возможности прощения. Но самое главное — это невысказанное обещание. Когда он наконец прервал поцелуй, его нефритовые глаза удерживали ее так же крепко, как и рука, обнимающая ее за талию. Энджел смотрела на него сквозь полуприкрытые веки, дыхание было прерывистым, а тело пылало. — До следующей встречи, драгоценная, — пообещал он, повторяя то, что она уже знала. Одной рукой он обхватил ее поясницу, удерживая в объятиях чистого обладания, а другой снова обхватил ее лицо, теплым и нежным прикосновением, тогда как его глаза были холодными и жесткими. — Борись, сколько хочешь, — сказал он. — Но ты откроешься мне, Энджел. Он запечатлел на ее губах последний поцелуй, легкий, словно крылья бабочки. А потом улыбнулся. — Сладких снов. С этими словами предводитель инкубов, Гесперос, король Кошмаров, исчез — в одно мгновение он был там, а в следующее — исчез в клубах пахнущего сандалом дыма. Глава 6 В третий раз за неделю Сэм вздрогнул, проснувшись среди влажных простыней и безответных вопросов. Гнев захлестнул его, резкий и неумолимый. Остатки видения лизали его сознание, но когда поднялся с кровати и закрыл свои штормовые серые глаза, пытаясь вернуть его… он потерял его навсегда. Звук, похожий на рычание, вырвался из его горла сквозь стиснутые зубы. За окнами особняка, где он сейчас остановился, сверкнула молния. Гром неотступно следовал за ним по пятам. Самаэль откинул одеяло, встал и подошел к окну, даже не потрудившись одеться. Ландшафт, заполненный пустынными сорняками, кактусами и речными камнями, был освещен вспышками молний. Оконные стекла задребезжали, когда по поместью прокатился гром. Дом принадлежал хирургу, работавшему в маленьком городке в Техасе. Однако в данный момент доктора не было в городе, и Самаэль «позаимствовал» дом. Ему нужна была резиденция в городе, и этой вполне хватило. Здесь была Элеонора Грейнджер. И Сэму предстояло много работы. Но даже когда он попытался отогнать свои тревожные мысли и сосредоточиться на юной архессе, то обнаружил, что его внимание приковано… к женщине, чье лицо он не мог видеть, но чье присутствие преследовало его каждую минуту сна и долго задерживалось в дневные часы. В этом последнем сне было что-то еще, что-то, чего он не мог вспомнить. Но Самаэль помнил ту ревность, которая захлестнула его. Это чувство было не совсем нормально для него. На самом деле он никогда не ревновал. К чему ему было ревновать? Он мог бы получить все, чего захочет, и ЕСЛИ бы захотел. И все же это чувство пронеслось по его венам, словно лезвие бритвы. Он проснулся, увидев красное. Теперь он это вспомнил. Он видел красное… и чувствовал запах дождя. Сэм раздраженно провел рукой по пепельно-русым волосам и крепко зажмурился. Весь мир ждал его. У него был план, и он должен довести его до конца, невзирая на безликих женщин и ревнивые кошмары. Ему нужно сосредоточиться. У альтер эго Самаэля, Сэмюэля Ламбента, было свидание с судьбой — и ее звали Элеонора. При тщательном планировании и небольшой удаче он возьмет Грейнджер под свое крыло в течение двух недель. И четверо любимчиков Старца будут страдать так, как они и представить себе не могли. **** Энджел прислонилась к стене переулка, капюшон ее толстовки на молнии был низко надвинут на голову. Она немного устала. Это был длинный день, и в последнее время она целыми днями пыталась наверстать упущенное, так как большая часть того, что должна была сделать, происходило ночью. В то утро она объездила всю страну, пытаясь хоть как-то повлиять на тенденцию «отправиться в ад на блюдечке», которая в последнее время охватила весь мир. Ей удалось кое-что сделать, но, как всегда, этого оказалось недостаточно. Этого никогда, никогда не будет достаточно. Теперь ее карие глаза изучали толпу людей на другой стороне улицы, пока не остановились на женщине, которую она искала. Энджел знала, что она будет в этом самом месте в это самое время. Молодая женщина была высокой, с длинными золотистыми волосами, спускавшимися до попы, и пока Энджел наблюдала, она быстро натянула зеркальные солнцезащитные очки на глаза, которые напоминали подсвеченный мед. Или солнечный свет. — Точно по расписанию, — прошептала Энджел, наблюдая, как девушка осторожно переходит улицу, пересекающую университетский городок. Кампус Беркли был переполнен, несмотря на относительно поздний час. Университет проводил день открытых дверей для студентов, которые могли бы поступить в него, начиная с января. В таких случаях корпуса университета оставались открытыми намного дольше своих обычных часов. Солнце клонилось к закату, а кампус все еще был переполнен старшеклассниками и преуспевающими учениками — и одной архессой.