Наконец, инквизитор в нем победил. В конце концов, ворошить прошлое необходимо, чтобы разобраться с будущим. Как он сможет помочь Ливиане, если будет бегать от правды? Плотно сжав губы, Виллор забрал тетрадь у Тима и уселся в кресло. – Посмотрим, – пробормотал он и открыл первую страницу. По мере чтения шейд хмурился всё больше, наконец, откинул тетрадь в сторону и грязно выругался. Лерс согласно кивнул. Их взгляды встретились, и Тиму показалось, что воздух наполнился искрами, до того это напоминало два скрестившихся клинка. – Я не выдам, – чуть охрипшим голосом произнес бывший наемник. – Вы знаете. – Знаю, – кивнул старший инквизитор и отпустил своего слугу из ловушки обжигающего ледяным холодом взгляда. Дела действительно обстояли паршиво, хуже не придумаешь. Злоключения Итера Асселя начались еще с момента его появления на свет. Роды были тяжелыми из-за слабого здоровья матери, поэтому вызвали не повитуху, и не обычного лекаря, а целителя. Он и следил за мальчиком до тех пор, пока тот не вырос и не уехал из родного города в Рич. А следить было за чем. Итер родился хилым и больным. Целитель вложил немало сил, помогая младенцу выжить. В конце концов, ребенок окреп, но вот врожденный изъян маг исправить был не в силах. О том, что их сын никогда не подарит родителям внуков, чета Ассель узнала почти сразу после родов, когда целитель осмотрел новорожденного. Маг объявил, что может сделать, а с чем справиться не в силах, и бесплодие он назвал неисправимым дефектом. Так и было записано в тетради, полностью посвященной Итеру. Впрочем, родители не оставили надежд, возили сына по другим целителям. Даже накопили денег и съездили в столицу к прославленному магу. Об этом были сделаны записи, когда после попыток излечения мальчика показывали целителю, который следил за ним с рождения, но результата не было. Встречались Ассели и с отступником, о чем почтенный мастер сделал туманную запись, однако по смыслу можно было понять, что он хотел сказать. И сколько бы ни надеялись на лучшее господин и госпожа Ассель, но Итер достигнув полного физического расцвета и переборов все хвори и немощь, так и не обрел способность к зачатию. Даже магия не всесильна… И когда помощник судьи из Рича делал предложение шейде Риварро, он прекрасно знал, что не сможет подарить ей ребенка. – Он ей сказал? – спросил сам себя Эйдан. – Ливиа приняла это условие сознательно, желая сбежать из родительского дома, или же всё открылось позже? – Это может сказать только сама госпожа Ливиана, – ответил Тимас, но шейд не обратил на него внимания, занятый своими мыслями. Значит, все-таки рождения сына нельзя назвать естественным. Любовник или магия? Виллор поднял взгляд на Лерса, и тот вновь нырнул за пазуху, словно понял невысказанный вопрос хозяина. Впрочем, вопрос был логичен, и ответом стал маленький портрет мальчика в возрасте от года до двух. – Это Итер, – пояснил Тимас. Эйдан взял потрет, взглянул на него, и с губ мужчины сорвался мучительный стон – на него смотрел сын Ливианы, точная копия. И он совсем не был похож на молодого Вирса. – Родственники? Брат, дядя, кузен? – Нет, – отрицательно покачал головой бывший наемник. – Взгляните на последнюю запись, ваше благородие. Инквизитор пролистал тетрадь, нашел последнюю запись и вчитался. Целитель писал о том, что пациент появился в родном городе с супругой и с младенцем. Маг установил их кровное родство и подтвердил, что мальчик рожден от Итера. Но самое последнее слово было написано заглавными буквами и подчеркнуто трижды. «НЕВОЗМОЖНО!!!». – Проклятье, – выдохнул Эйдан, откинувшись на спинку кресла. Он закрыл глаза и закончил: – Все-таки магия. Магия, бесы ее задери! Он отшвырнул тетрадь, поднялся на ноги и с силой ударил сжатыми кулаками по столу: – Будь ты проклят, ублюдок! Тимас затих в своем кресле, стараясь стать как можно незаметней, Горт растворился в воздухе. Виллор откинул голов, дыхание его стало тяжелым. Инквизитор несколько мгновений простоял так, пытаясь справиться с бешенством. Напряжение, сковавшее его, вырвалось из груди надрывным криком, и шейд смел со стола вазочку с фруктами и поднос, на котором стоял графин с водой. – Тварь! Тварь! Твар-рь! – пророкотал Виллор и бессильно навис над столом, опираясь на руки. – Как же мерзко… Тимас гулко сглотнул, не решаясь спросить, о ком сейчас говорит его хозяин. О ведьме, чья печать поставила старшего инквизитора перед сложным выбором, который вдруг перестал быть эфемерным. Или же об Итере Асселе, который оставил свою жену разбираться с последствиями его устремлений. – Ва… ваше благородие, – все-таки решился позвать шейда Лерс. – Не сейчас, Тим, – глухо ответил тот. – Дай мне прийти в себя. Проклятье, – уже шепотом закончил Эйдан, вновь падая в кресло. Он закрыл лицо ладонями и некоторое время сидел неподвижно. Дыхание Виллора наконец выровнялось, и он, шумно выдохнув, опустил руки на подлокотники и снова посмотрел на Лерса. Взгляд шейда стал непроницаемым, и от вспышки ярости не осталось и следа. – Сожги ее, – всё еще хрипло велел Эйдан. – Кого? – спросил бывший наемник, и глаза хозяина вновь сверкнули: – Не беси меня, Тим. – Тетрадь? Понял. Значит, прикрываем госпожу Ливиану? – Я уже сделал свой выбор, – ответил Виллор, поднимаясь с кресла. Тимас помялся, но всё же задал свой следующий вопрос: – А если все-таки в Ордене… – Ты расскажешь? – язвительно спросил шейд. – Нет! – Лерс истово мотнул головой. – Но Тень… – Его информация не имела конкретики, можно извратить, как угодно, – отмахнулся Виллор. – Ничего не меняется. План остается прежним. Тимас склонил голову, соглашаясь. Он подошел к тетради, поднял ее, однако опять посмотрел на хозяина. – Не злитесь только, ваше благородие, – решился слуга. – Я просто… Ну… – Ну? – Ваши принципы… – Они не страдают, – невесело усмехнулся шейд. – Ливиана не маг. И даже если произошло нарушения закона, уверен, что инициатором был Ассель. – Вы правы, – не стал спорить Лерс. – Мне сжечь тетрадь у себя в комнате? – Нет, здесь. Сейчас. Хочу видеть. – Да, ваше благородие, – поклонился Тимас, скрывая обиду за недоверие. И все-таки он понимал хозяина. Дело было опасным, как для Ливианы и ее сына, так и для инквизитора, решившего вдруг скрыть следы преступления. А уж чего Тим не хотел, так это, чтобы с его хозяином приключилась беда. Пока Виллор продолжал переодеваться, Лерс развел огонь в камине, порвал тетрадь и покидал части в огонь. Когда он обернулся, шейд оказался за спиной бывшего наемника, и его взгляд был устремлен в камин, где огонь расправлялся со свидетельством магического преступления. И когда страницы прогорели, Эйдан мотнул головой и огласил: – Ничего не было. – Чего не было? – спросил Тимас. – Молодец, – кивнул шейд и вернулся к вновь прерванному занятию. Вскоре он уже покидал комнату, натянув на лицо насквозь фальшивую улыбку. Инквизитор стремительно спустился вниз, стараясь быстрей проскочить мимо тех, кто мог попасться ему на пути, покинул гостиницу и, перехватив поводья своего коня у ожидавшего конюха, взлетел в седло. Улыбка, больше напоминавшая оскал, казалось, прилипла к лицу инквизитора, и конюх, заглянувший в глаза постояльца, невольно отпрянул, столько кипучей ярости, ненависти и безысходности таилось в их глубине. – Пошел! – рявкнул Виллор, и жеребец сорвался с места. Скакун несся по улицам Рича, распугивая встречных прохожих и извозчиков, но шейд никого не видел. Его взор застилала темная пелена бешенства. С губ срывались ругательства, но это не помогало притушить пожар, бушевавший в крови. – Какого… – взвыл Эйдан, направляя жеребца к другому выезду из города. Магия! Какого беса?! Злость была невероятной по своему накалу. Никогда еще Виллор не ощущал себя настолько взвинченным, и появиться на пикнике сейчас было бы безумством. Разыгрывать вселенское счастье Эйдан был не в силах. Какое счастье, когда он готов рвать глотки голыми руками всем, кто вздумает сунуться к нему? Инквизитору хотелось крови. Хотелось вытрясти душу из Итера Асселя, но это было невозможно. Хотелось схватить за плечи Ливиану и заорать ей: «Зачем ты на это пошла?!», – но и этого Эйдан не мог себе позволить. А еще хотелось отрезать голову Мирис прежде, чем она сотворит свою поганую печать. Проклятая магиня привязала опасного поклонника к женщине, чья вина была в том, что она оказалась причастна к преступлению. Виллору до крика хотелось бы никогда не встречаться с Ливианой Ассель, чтобы ее тайна осталась в неприкосновенности, но ни одному из желаний старшего инквизитора не дано было сбыться. И он сходил с ума от бессильной ярости. Конь выскочил за городскую черту, промчался по мало оживленной дороге и свернул в близлежащий лесок. И стоило скакуну и его всаднику скрыться от людских глаз, как из воздуха вылетела черная грациозная тень. Горт мчался рядом с хозяином, не сводя с него взгляда белесых глаз. Зверь всегда ощущал эмоции шейда, и сейчас они захлестывали даже порождение древней магии. Горт зарычал, и Эйдан натянул поводья. Конь взвился на дыбы, забил копытами, протестуя, заржал, но его седока это волновало мало. Виллор соскочил на землю и стремительно направился вперед, не разбирая дороги. Зверь поспешил за ним. Наконец, мужчина остановился, сжал кулаки, откинул голову и закричал, что было сил, выбрасывая в небо, обуревавшее его неистовство. Он кричал, пока в груди не закончился воздух, после тяжело осел на землю, отдышался и закричал снова. – А-а-а!!! Горт ходил кругами, нервно подергивая хвостом. Он скалился в пустоту, порыкивал, будто видел невидимого противника. И когда шейд замолчал, зверь подошел и уселся напротив, не сводя с Эйдана внимательного взгляда. Виллор поднялся на колени, и они так и застыли, глядя друг другу в глаза. Со стороны могло показаться, что чудовище и человек вот-вот сцепятся, но инквизитор и магическое порождение уже проходили через это. Сейчас зверь просто ждал, чутко вслушиваясь в эмоции хозяина, а шейд… он думал, вновь и вновь прогоняя в уме уже известную информацию. Итак, все самые страшные подозрения подтвердились, и семейство Ассель пошло по самому опасному пути, выбрав в помощники магию. Артефакт? Маг? Что способно изменить судьбу и позволить пустым чреслам породить жизнь? Итер пошел против Высших Сил и их решения оставить род Ассель без продолжения. Изменил предначертанное и вовлек в свои чаяния женщину, доверившуюся ему. – Чтоб тебе бесы не давали покоя, – хрипло произнес шейд, зверь склонил по-собачьи голову на бок и переступил с лапы на лапу. Знала Ливиана о бесплодии мужа или нет, когда выходила замуж – это уже не имело значения. Зная характер этой женщины, можно предположить, что истерик она не закатывала и могла принять данность достаточно спокойно. Но вряд ли ее так принимал покойный судья. Его родители таскали по целителям, значит, у него укоренилось собственное желание преодолеть недуг. – Он это, он, – зло сказал Эйдан, поднимаясь на ноги, Горт пристроился рядом и зашагал подле хозяина. Ассель продолжал бороться со своим бесплодием, а Ливиана? Поддержала мужа? Приняла его желания? Пошла на поводу? Или он действовал тайно? – К бесам! Как бы там ни было, но зачатие свершилось, и плод преступления счастливо существует на земле уже второй год. Нет, на младенца Виллор не злился и не считал его хоть в чем-то виновным. Старший инквизитор был здравомыслящим человеком, и грехи родителей на детей не вешал. Мальчика никто не спрашивал, желает ли он родиться, и каким путем это должно произойти. Он был всего лишь удачным итогом авантюры четы Ассель. Оставалось понять степень вины Ливианы, чтобы точно знать, какие меры нужно предпринять для ее защиты. – Вот тварь… И вновь мыли Эйдана вернулись к Мирис. «Отпустите Мирис, ваше благородие, она хорошая!», «Мирис добрая, они никому не сделала зла!». Добрая! О да-а! Сама доброта! Отчего же тогда она не попыталась остановить своих защитников? Отчего позволила кидаться на инквизиторов? Женщина прекрасно понимала – если отряд исчезнет, братья это не оставят без внимания. И на деревню выйдут быстро, потому что след отряда был слишком жирным, чтобы его не заметить. И что тогда? Массовая казнь за убийство братьев и их охраны, за защиту ведьмы и противодействие закону! Осталась бы она ждать карателей? Нет, Мирис благополучно исчезла бы, и за это время ее след растворился среди многочисленных просторов Антара. А вот деревня бы осталась, и защитники погибли бы под пулями палачей. Понимала это Мирис? Прекрасно понимала и беззастенчиво пользовалась щитом, чтобы избежать собственной казни. Несколько десятков жизней за одну жизнь отступницы – недурная цена. А Ливиана? В чем она провинилась перед магиней? Знать о чете Асселей Мирис не могла, и это доказывают время, расстояние и свидетельства очевидцев. Лже-ведьма перебралась в ту глушь, где ее нашли инквизиторы чуть меньше двух лет назад, как говорили сельчане. Ни Итер, ни Ливиана за всё это время не покидали округ Рич, и значит, пересечься с магиней не могли. У кого бы ни нашли помощь Ассели, его следовало искать в округе и не дальше. И это подтверждает, что вдова стала случайной жертвой воздействия Мирис. Да пусть на месте Ливии оказалась бы совершенно безгрешная женщина: замужняя дама, юная девица, кто угодно – в чем их вина перед Мирис, если она обрекла их на сумасшествие инквизитора? И не будь Виллор таким, каким он воспитал себя, будь он более эгоистичным, более слабым, что бы сейчас могло твориться, поддайся он собственным чувствам и желаниям? Так в чем доброта женщины, изначально лгавшей своим защитникам? Последователь неизвестного культа, она скрывалась в лесах, прикрывшись личиной ведьмы. Конечно, она была милой с жителями деревни так же, как сам инквизитор сейчас с жителями Рича. Спроси сейчас госпожу Толи – кто такой шейд Виллор? Она, не раздумывая, ответит: «О, шейд Виллор – это добрейшей души человек! Такой обходительный, такой хороший!». Все, с кем успел столкнуться в этом городе Эйдан, скажут о нем то же самое. Но это не отменяет того, что «очаровательный шейд» – всего лишь одна из множества масок старшего инквизитора, чтобы скрыть истинную личность, как скрывала ее и Мирис. Тогда что такое ее печать? Благодеяние? Урок? Или месть лицемерной суки, пожелавшей напоследок отравить жизнь своему палачу и невинной жертве, на которую карающим мечом падет его слепая страсть? Не-ет, магиня по имени Мирис, если это было ее настоящим именем, не была ни доброй, ни хорошей. И то, что она прятала в своем тайнике, было прямым обвинением и основанием для того, чтобы затянуть на ее шее веревку.