– Дак я ж томим только заботой о своем хозяине, – насупился Фрай. – Мы найдем всё, что вам нужно, – снова заверил градоначальник. – Найдут они, – пробурчал Язва, и Виллор, развернувшись к нему, отвесил подзатыльник. Неугомонный болтун обиженно нахохлился, а шейд пожаловался: – Нынче так сложно найти хорошую прислугу. – Как вы правы, шейд Виллор, – закивал градоначальник. – Одни бестолочи. – Болтуны и бестолочи, – весомо произнес шейд, повысив голос. Его слуга возмущенно округлил глаза, но в этот раз промолчал, даже закрыл рот ладонью. Общая тема была, наконец, найдена. Столичный гость вроде бы начал оттаивать, и глаза градоначальника засияли. Когда они подъехали к двухэтажному особняку, Виллор даже улыбнулся в ответ на шутку. В особняке уже были приготовлены комнаты для шейда, ужин разогрет, ванна полна горячей воды, а возле дверей выделенных гостю покоев топтался маг-целитель, просвещенный о важности пациента. Супруга градоначальника, наряженная и надушенная, несмотря на глубокую ночь, встречала высокородного гостя в дверях, сверкая украшениями и улыбкой. Слуги замерли в почтительном поклоне, и Язва прошел мимо них, гордо вздернув подбородок. Виллор склонился к женской ручке: – Прошу прощения, благородная шейда за свой вид, – произнес он глубоким воркующим голосом, и дама, кажется, тут же перестала замечать следы драки на лице Эйдана, попав под обаяние его взгляда. – Ох, ну что вы, – залепетала она. – Это так ужасно, что вы подверглись нападению негодяев. – Одни против троих стоял, – гордо сообщил шейде Язва, и гость в ее глазах и вовсе превратился в героя. – О-о, – протянула женщина, потупив взор. – Сэйда, не задерживайте нашего гостя, – проворчал муж, заметив румянец супруги, и тут же переключился на инквизитора: – Прошу следовать за мной, шейд Виллор. Целитель уже ждет вас подле ваших покоев. Эйдан величественно кивнул. Избавиться от ссадин и травм он был не против. Проходя мимо мага, шейд привычно бросил взгляд на его руку, заметил браслет и прошел мимо. К целителю у инквизиции вопросов не было. Перстень, выдававший принадлежность хозяина к Ордену был скрыт накладкой, которую изготовили для Виллора по его заказу. Эйдан пользовался ею время от времени, когда не желал открывать род своих занятий, как сейчас. Теперь на его пальце красовался перстень с синим камнем, ничем не напоминавший кольцо инквизиции. – Вам нужно раздеться, благородный шейд, – произнес целитель. – Я помогу, ваше благородие! – воскликнул Язва. – Еще бы ты мне не помог, – фыркнул Виллор, и слуга засуетился, вновь причитая и вздыхая. И когда инквизитор был готов к осмотру, он коротко велел: – Сгинь. – Охо-хо, – удрученно покачал головой Фрай, разглядывая огромный кровоподтек на ребрах с правого бока хозяина. – Недурно, – отметил маг, более ничем не выказав своих эмоций. – Я попрошу вас лечь, чтобы я мог начать осмотр и лечение. Эйдан послушно вытянулся на кушетке и устремил взгляд в потолок, ожидая, когда целитель закончит свою работу и удалится. Несмотря на то, какой путь выбрал юный Виллор, неприязни к колдовской братии он не испытывал. Они были обыденностью, как солнце, небо, земля и сам шейд. Глядя на тех, кто носил браслет, Эйдан не пытался забраться им в голову и душу, чтобы «вывести на чистую воду». Они сделали выбор и жили своей жизнью, полной забот, радостей и печалей. Влюблялись, женились, растили детей, вели то же существование, что и тысячи людей вокруг них. Как бы маг не относился к нынешнему положению вещей, инквизитору он был столь же мало интересен, как любой другой житель Антара, да и всего мира, пожалуй… пока одаренный не осмелится ступить за грань, избавившись от ограничителя, тем самым отвергая свое прежнее согласие на мирное сосуществование с законом и установленным порядком. Впрочем, Виллор не чувствовал неприязни и к тем, кого казнил. Ни симпатии, ни неприязни. Чтобы зародилось первое или второе, нужно время, а его при встречах палача и отступника не было. Шейд исполнял свой долг и шел дальше. Он не издевался над теми, кто попался в его сети, не пытал, ни изуверствовал. Не продлевал мучений, чтобы насладиться ими, всё это было чуждо инквизитору. Эйдан не видел смысла в излишней жестокости. И единственное, что порой кривило его губы, это брезгливость, когда заносчивый и гордый маг, найдя смелость пойти против власти короля, терял апломб перед лицом смерти. Когда отступник начинал скулить, извиваться, как скользкий змей, совать деньги, искать тысячу предлогов, чтобы уйти от наказания – вот что вызывало неприязнь. Сам инквизитор смерти не боялся, и, доведись ему оказаться на месте своих жертв, о пощаде бы не молил, приняв свою участь спокойно. Он выбрал путь, и нес ответственность за свой выбор. Эйдан отдавал себе отчет в том, что на любое действие есть противодействие. Когда-то маги своим отчаянным и безрассудным восстанием, повлекшим кровопролитную и жестокую бойню, вызвали ответное негодование и желание свести угрозу неоднократно повторенных событий к минимуму. Инквизиторы, исполняя закон, навлекали на себя желание отомстить. Пока это удавалось редко, но случалось, и Виллор не пребывал в радужном самообмане, что с ним такого никогда не произойдет. Однако знал твердо, что легко убийцам не будет. И если все-таки проиграет, то валяться в ногах и умолять о спасении не станет. Впрочем, сейчас шейду ничего не угрожало, и подобных размышлений в голове не было. Эйдан вообще пытался ни о чем не думать. Он рассматривал лепнину на потолке, следуя взглядом за затейливым плетением. Недалеко замер Язва, с интересом наблюдавший за работой целителя. Маг хмурился, но пока ничего не говорил, время затягивалось, и Виллор все-таки скосил на него глаза. – Любопытно… – наконец изрек целитель. – Мне тоже, – невозмутимо откликнулся шейд. – И мне, – живо отозвался Язва. Целитель и инквизитор одновременно перевели на него взгляды, и Фрай округлил глаза: – Ваше благородие, вы ж мне, как сын родной. Холю, лелею, мою, обстирываю… – Исчезни, недоразумение! – рявкнул Виллор, и его слуга, ворча себе под нос, покинул комнату. Шейд перевел взгляд на мага. – И что же вам показалось любопытным, почтенный мастер? Целитель еще раз взглянул на инквизитора и досадливо поморщился. – Порой я сожалею, что не могу снимать браслет хотя бы на пару минут. Добрая половина моих возможностей скована его силой. – Не опасаетесь говорить такое незнакомцу? – усмехнулся Эйдан. – Ах, бросьте, благородный шейд, – отмахнулся маг. – Я отдаю себе отчет, какова расплата за свободу. И это даже не инквизиция. Освободись мы от ограничителей, и магический резерв мира разом уполовинется, когда ошалелые маги кинутся проверять, на что способны в полную силу. А как результат, следующее поколение одаренных сократится вдвое. Впрочем, – целитель мрачновато усмехнулся, – я бы на месте властителей не стал беречь это хрупкое равновесие, раз уж мы вызываем такие опасения. Позволил бы дуракам вычерпать Силу до капли, и они сами сделают то, за что ненавидят инквизиторов – уничтожат магов подчистую. Без погонь и казней. – Опасения имеют под собой основание, мастер, – заметил Эйдан. – Мечты о могуществе одолевают умы одаренных. Сейчас вы пожелали пару минут полной силы, затем вам захочется полчаса, а после возненавидите ограничитель за то, что не можете пользоваться своим даром в полную мощь постоянно. Что станет следующим шагом? – Я разумный человек, – сухо ответил целитель. Виллор усмехнулся и задал совершенно неожиданный вопрос: – Скажите, почтенный мастер, любите ли вы женщин? Чувственные удовольствия оставляют вас равнодушным, или вид красивой дамы разжигает аппетит? – Неуместный и нескромный вопрос, – недовольно проворчал маг, но все-таки ответил: – Я, как и любой зрелый мужчина, не могу остаться равнодушным, ни к женщинам, ни к наслаждению, которые они дарят. Но я женат… – Вопрос не о том, – отмахнулся шейд. – Просто представьте – вы встретили женщину, прекрасную, как сама страсть. Вы зажглись огнем и возжелали ее, и, о чудо, она ответила вам взаимностью. С ней вы познали то, чего еще не испробовали ни разу в жизни. Ваша близость оказалась столь восхитительна, что вам хочется вновь ощутить тот огонь в крови, который вы уже однажды изведали. Вам снятся ее ласки, и образ прекрасной дамы вы ищите среди тысячи безликих теней, которые окружают вас. И чем чаще вы берете ее, тем сильней не хотите отпускать, но… она предназначена другому, и вы всего лишь получаете крохи от того, что могло принадлежать вам одному. Что вы станете делать? Будете страдать молча, или начнете бороться? Только откровенно, мастер. Целитель бросил на шейда взгляд исподлобья. Он понял, что хотел донести до него гость градоначальника. Это была недурная аналогия и совсем не лишенная смысла. Тяжело носить всего один башмак, когда у тебя две ноги. Привыкнуть можно, но почувствовать себя обутым – нет. Маг поджал губы, всё еще пытаясь дать достойный ответ, но, казалось, столичного шейда это уже не волновало. Он нетерпеливо поерзал: – Так что же вы нашли любопытного во мне? Целитель выдохнул и расслабился, даже благодарно посмотрел на Виллора. Разговор был и вправду опасен, и вести его с незнакомцем не стоило, поэтому почтенный мастер, потерев ладони, накрыл ими синяк на боку шейда: – Ребра не сломаны, всего лишь ушиб. За один раз я его не уберу, но чувствовать себя вы будете сносно. Если повторим завтра, плюс примочки, которые я буду вам рекомендовать, следы ударов исчезнут полностью за два дня. Небольшие ссадины затянутся уже к утру. – А… – Что до любопытного, то это касается воздействия, которое, по-видимому, на вас оказывалось. – Проклятье? – Виллор приподнялся на локте, натурально изображая растерянность и изумление. – Н-нет, – протянул целитель. – Я видел проклятья, это что-то… что-то иное. Похоже на… – На? – теперь инквизитор подобрался и впился в мага острым пронзительным взглядом. – На печать, – наконец, закончил тот. – Мне не хватает знаний, чтобы сказать точней. – А снять? – осторожно полюбопытствовал Виллор. – К сожалению, ничем не могу вам помочь, благородный шейд. Ни знаний, ни силы. Впрочем, имей я даже полную силу, без знаний я бы не взялся за дело. Как видите, я готов признать, что дар, даже набрав полную мощь, не даст настоящего могущества, – на губах целителя появилась чуть насмешливая улыбка, и инквизитор сделал вид, что не заметил оправданий мага. – Не Сила, шейд Виллор, совсем не Сила дает могущество. Без знаний всё это лишь пустой выплеск. Знания – вот главное сокровище предков, но мы их безалаберно и позорно утратили. Остались лишь крохи, которыми пользуются современные маги. Имея необходимую информацию, сколько всего можно было бы сделать, используя лишь часть своих возможностей. Сколько пользы… Эх, – он махнул рукой. – Что говорить об этом? Всего лишь мечты и фантазии. – Знания, – задумчивым эхом отозвался Эйдан и стряхнул внезапное оцепенение. – Знаний действительно не хватает. И одаренным, и неодаренным. Вы закончили? – Да, – кивнул маг, и Виллор поднялся с кушетки, почти не ощутив боли от ушиба. – Благодарю, почтенный мастер, – улыбнулся шейд, – вы настоящий кудесник. И собеседник отменный. – Оставьте лесть, – отмахнулся целитель, но Эйдан успел заметить, что магу приятны его слова. – Льстить не в моих привычках, мастер, – возразил Виллор. – Мне было бы приятно еще подискутировать с вами. То, что вы – человек думающий, видно сразу. – Разум на то нам и дан, чтобы им пользоваться, – рассмеялся целитель. – Несомненно, почтенный мастер… – Шорт, – склонил голову маг. – Мастер Шорт, – Эйдан дружелюбно улыбнулся и протянул руку. Целитель пожал ее, с большей теплотой глядя на своего пациента. – Я живу на улице Корабельщиков, – сказал он. – Дом стоит рядом с площадью, вы его сразу приметите. Зайдите завтра ко мне, я осмотрю вас. – Непременно, мастер Шорт, – благодарно кивнул Виллор. – Во второй половине дня? И если вас не затруднит, я бы хотел побольше узнать о печатях. – Совсем не затруднит, – улыбнулся маг. – Расскажу, что знаю сам. Буду ждать вас во второй половине дня, – не стал спорить маг. Они распрощались, и целитель ушел, а инквизитор еще некоторое время смотрел ему вслед, раздумывая о том, что сказал мастер. Значит, Мирис наложила на него не проклятье, а печать… Но тогда выходило, что она была не ведьмой. Мирис была магом. Эйдан покривил душой, давая понять, что несведущ в магических заклинаниях и разновидностях воздействий. В Ордене послушников обучали многому, почти тому же, чему магов в их училищах. Можно было сказать, что инквизиторы разбирались в магии лучше некоторых магов, которые, чтобы не надевать ограничители, сбегали, когда просыпался дар. Кто-то обучался у другого свободного мага, кто-то осваивал мастерство своими силами, читая книги. Такие самоучки зачастую несли в себе опасность для окружающих. Без наставников тяжело было контролировать уровень воздействия. Но хуже всего, что, посчитав себя мастерами, они сами начинали обучать. А еще существовали секты, куда стекались свободные маги. Там они постегали мастерство, и если везло, то у наставника, который перенял искусство управления магическими потоками у опытного учителя и был способен обучать других. Такие секты исповедовали веру в исключительность своей касты и наносили редкие, но болезненные удары, устраивая диверсии, а то и уничтожая целые поселения, как пресловутый «Первый день», после нападения которого осиротел Толь Фларси – послушник с внешностью крысеныша. Это случалось нечасто, но случалось. Чаще всего в эти секты попадала молодежь, искавшая укрытия и мудрого слова. Они получали и то, и другое, вдохновляясь речами своих наставников и лидеров. А потом гибли, когда возмездие настигало их. Виллор никогда не мог понять этого упрямства. Пусть браслет, пусть контроль, но в результате по-настоящему свободными оказывались именно те, кто слушался закона. Они получали образование, спокойное существование, имели достаток, заводили семьи и жили без оглядки. Среди них были знатные шейды и простые обыватели. Маги не были изгоями, оставаясь равноценными согражданами общества, как например мастер Шорт. С ними можно было вести беседы, весело проводить время и сводить дружбу. Но последнее было не для Эйдана Виллора, который вообще почти никого не подпускал к себе близко, а вот полезные порой сведения получить было возможно, чем и собрался заняться старший инквизитор во второй половине завтрашнего дня. Знания шейда о магических печатях были общими. Он знал, что печати могут быть временными, постоянными и несъемными. Первые исчезали в течение определенного времени, вторые можно было снять, третьи только взломать, и взлом вел к непоправим последствиям. В основном, их накладывал Совет королевских магов на собратьев. В дела Совета Эйдан не лез, и причины, по которым принимались такие решения, его мало волновали. Печать, наложенная на неодаренного, считалась преступлением и приравнивалась к проклятью, потому что, так или иначе, влияла на жизнь человека. В любом случае, ведьма не смогла бы наложить печать, это работа мага и только мага. Несмотря на общие истоки, дар магов и ведьм все-таки разнился. Например, ведьмы могли делиться силой друг с другом. Магам это было недоступно, зато они могли объединяться, увеличивая мощь потока. Ведьмы не могли исцелять прямым направлением магического выплеска, свою силу они вливали в настойки и зелья, усиливая их эффект. Но как бы там ни было, Мирис лишь назвалась ведьмой, пользуясь тем, что деревенские жители не понимают различий между одаренными.