– Сравнила! – возмутился Марк моим голосом. Черты его лица и фигура словно на миг подёрнулись плотной зеленоватой дымкой. А когда она исчезла, передо мной стояла… я. – Ух ты, – прошептала я, рассматривая двойника. – Получилось! Потрогала локоны, коснулась плеча. На ощупь всё было реальным. – За грудь потрогай, – подсказал Марк. – Скажешь, натуральная на ощупь или нет. – Да ну тебя, – отмахнулась я. – Ты же никому не позволишь себя за грудь лапать, я надеюсь? Вот и обойдёмся без проверок. Маркус весело хмыкнул, открыл шкаф, посмотрелся в зеркало, прикреплённое на обратной стороне дверцы. Отметил: – А что, неплохо выгляжу. Главное, постараться не забыть, что я временно в женской роли. – По-хулигански подмигнул мне: – Всё-таки жаль, что в женскую раздевалку не попаду, я бы посмотрел на полураздетых девочек. Так сказать, в натуральном виде, без всяких ваших хитростей вроде поролоновых накладок на стратегически важных местах. – Пошляк! – с чувством заявила я. – Ничего подобного! – возмутилась моя копия. – Ну всё, Оливка, я пош…ла, жди, скоро вернусь и принесу тебе зачёт. А ты меня за это угостишь нейтрализатором и вернёшь родной и привычный вид. Без обид, но мужиком я себе нравлюсь больше. – Зачётка в сумке, в боковом кармане, – напомнила я, доставая из сумки флакон с нейтрализатором. Пусть и впрямь у меня остаётся, целее будет. – И постарайся ни с кем не разговаривать: иллюзия иллюзией, а поведение и манеру общения подделать сложно. – Радость моя, я тебя с голо-босоногого детства знаю, как и ты меня, – улыбнулся Марк моим лицом. – Справлюсь. – А если Андре вернётся? – забеспокоилась я. – Что я ему скажу? – Правду: что ждёшь меня, – предложил Маркус. – Ну хочешь, можешь в шкаф спрятаться, там места полно. Могу тебе туда даже стул поставить. Не дожидаясь согласия, он и впрямь перенёс стул в шкаф и приглашающе указал на него рукой. – Ладно, – пробормотала я. – Не будем шокировать Андре видом двух Оливий сразу. Марк, кстати, ты не забывай, что не нужно бить все рекорды. – Не учи учёного, – отмахнулся друг. Прикрыл за мной дверцу шкафа, оставив небольшую щель, взял сумку, повесил на руку мантию и вышел из комнаты. Я привалилась спиной к стенке шкафа, прикрыла глаза и взмолилась богине и девяти её Теням, чтобы всё прошло гладко. Я доверяла Марку, но слишком многое могло пойти не так. Примерно через полчаса, когда я почти довела себя до истерики предположениями с самым мрачным развитием событий, пришёл Андре. Минут десять бродил по комнате, шуршал тетрадями, потом ушёл в душ. Я слышала, как зашумела вода, а следом раздалось пение. И ладно бы что-нибудь приличное, так нет – похабная песенка про пастушку и странствующего менестреля, которые жарили колбаску у костра. Вернее, жарил как раз менестрель. Я зажала рот обеими ладонями, чтобы не расхохотаться. Ай да Андре! Вот уж от кого точно не ожидала. Затем Андре, шлёпая мокрыми ногами по полу, вернулся в комнату в одном полотенце на бёдрах. Я отвернулась, не желая подсматривать за соседом Марка, и искренне порадовалась, что шкафы у них разные. Неловко вышло бы, открой он дверцу, а за ней я сижу на стуле. Слышала, как он одевался, снова шуршал тетрадями, вполголоса бурчал, сетуя, что не может отыскать нужный конспект, и возмущаясь исчезновением одного из стульев. Наконец собрался и в дверях встретился с Марком в моём облике. – Привет, Лив, – услышала я. – А Марка нет. – Знаю, – ответил Марк моим голосом. – Он через несколько минут подойдёт, просил подождать. Ты же не против? – Заходи, – не стал спорить Андре. – Извини, я спешу, так бы скрасил ожидание. – Я не в обиде, – уверил его Марк, проходя в комнату. Дождался, пока дверь за Андре закроется и утихнут шаги в коридоре, подошёл к шкафу и постучался: – Ку-ку, а я знаю, что ты там! Выходи. Подал мне ладонь, помогая выбраться. Взял протянутый флакон с зельем-нейтрализатором, выпил одним глотком, заявил: – А это горькое, будто листьев одуванчика пожевал. – Ну извини, уж какое есть, – развела я руками, с тревогой ожидая, когда спадёт иллюзия. Зелье не подвело. Дымка на этот раз была молочно-белой, словно туман над рекой. Окутала Марка целиком, колыхалась почти минуту и потом резко опала. Я выдохнула, вглядываясь в знакомые черты. Получилось! Всё получилось! Богиня, клянусь, я оставлю на твоём алтаре щедрое пожертвование за то, что ты не обделила нас своей милостью в этот раз. – И что, даже не спросишь, сдала ли ты зачёт? – весело поинтересовался Марк. – А сам не расскажешь? – отозвалась я. И на этот раз силы изображать веселье закончились. Шагнула вперёд, крепко обняла его, уткнулась носом в плечо и пожаловалась: – Я чуть с ума не сошла от беспокойства! Боялась, что иллюзия спадёт, что её обнаружат, что ты сам случайно скажешь что-нибудь не то и выдашь нас обоих. – Оливка, ну я же не дурак, – снисходительно проговорил Маркус, поглаживая меня по спине в области лопаток. – Эй, ты носом не хлюпай, ещё мне не хватало тут реки из слёз! Я сам паниковать начинаю, когда на моём плече девушки рыдают. Всё, успокойся, есть у тебя зачёт, я играл так, что хоть сейчас на сцену королевского театра! Мне бы вручили «Золотую арфу» как лучшему актёру. Твой препод, пока в ведомости расписывался, сказал, что он весь семестр видел, что ты можешь больше, чем показываешь. Видишь, Лив, как человек в тебя верил! И не разочаровался, что характерно. А теперь давай, топай к себе переодеваться, и либо мы пойдём на оставшиеся пары, либо всё прогуляем и пойдём в кафе заедать твой стресс чем-нибудь вкусным. Второй вариант мне нравится больше. И вообще, мне тоже было сложно выполнять задания даже не вполсилы, так что я заслуживаю компенсации. Значит, кафе. Вот и договорились. К концу этого монолога я немного успокоилась и даже улыбнулась. Марк, как обычно, заболтал меня и отвлёк от дурных мыслей. И против похода в кафе я не возражала. Тем более оставшиеся пары были непрофильными и, в принципе, за один прогул преподаватели точно никого жестоко не карали. Ну, потребуют лишний реферат – напишу, не проблема. А маленький отдых мы сегодня точно заслужили. Чуть позже, когда вышли за ворота академии, Марк неожиданно на полуслове оборвал рассказ о том, как он старательно изображал нечеловеческие усилия на зачёте, и с улыбкой заявил: – Кстати, иллюзия вообще отличная. Твои девчонки из группы мне очень сочувствовали, отпаивали водой. А потом, когда возвращался уже, встретился с огневиком с третьего курса у выхода из учебки. Ты его всё-таки интересуешь, Оливка, точно говорю! Он какой-то странный вопрос задал, что-то про то, честно ли ты покоряешь мужские сердца. Я сказал от твоего имени, что на его сердце не претендую. – Правильно сделал, – кивнула я. – А он что? – А ничего, промолчал, посмотрел внимательно и ушёл, – пожал плечами Марк и хохотнул: – Точно ничего не просёк. Слушай, такое странное ощущение, когда с тобой парни флиртуют, так и хотелось рявкнуть: чего пялитесь, я свой, я нормальный, хватит уже меня взглядом раздевать! Не, Оливка, я больше на такое не соглашусь. Разве что снова – ради тебя. Нет, ну не гад ли! Сам меня уговорил на сие сомнительное предприятие, а теперь делает вид, будто любезно согласился. Марк такой… Марк! – Сходи на свидание с Шедом, – медовым голосом предложила я. – Да ну тебя в подводную пещеру с кракеном! – фыркнул Маркус. – Это неинтересно. Нет драйва, ощущения опасности. Кстати, а ты вторую порцию чудесного питья сварила? У меня зачёт послезавтра, но там всё проще, чем ожидалось. Преподаватель сказала, что будем варить только два эликсира: обезболивающий и сонный. Я верю, что ты сделаешь вид, будто безбожно тупишь у стола с травами, возьмёшь вначале парочку лишних, потом внезапно вспомнишь, что они не нужны… Короче, справишься. Сваришь, ответишь то, что там в билете из теории будет требоваться, и всё, я навсегда забуду про это твоё зельеварение. Кстати, тупым валенкам вроде меня посоветовали воспользоваться чем-нибудь для улучшения памяти. Но сама понимаешь, если руки кривые, не спасёт даже идеальная память. – Немного помолчал и добавил: – Хотя могу попробовать сдать сам, чего тебе лишний раз рисковать. Думаю, это проще, чем физподготовка. – Марк, мы же договорились, – укоризненно протянула я, хотя на душе потеплело от его искреннего беспокойства. – Завтра ночью всё приготовлю, а послезавтра будет у тебя зачёт. Кстати, ты мне подал очень неплохую идею. Пожалуй, сегодня сварю я простенькое зелье для улучшения памяти. Пригодится при подготовке к экзаменам. Даже в лабораторию не пойду, оно проще компота. – Поделишься, – тут же заявил друг. – Не то чтобы я на память жалуюсь, но хорошее зелье лишним не бывает. Пусть будет в запасе. – Ты хомяк, – расхохоталась я. – Мне это сейчас не нужно, но дай, спрячу на всякий случай. – Я предусмотрительный и запасливый, – наставительно поправил меня Маркус. В кафе мы провели часа полтора, пока окончательно не объелись сладостями и не выпили столько чая, что он разве только из ушей не выливался. А потом ушли гулять по берегу моря. Сейчас оно было слишком холодным, чтобы купаться, но Марка это не остановило. Как и отсутствие полотенца, чтобы вытереться. Фыркнул, что магу воды оно ни к чему: влага и так послушно исчезнет с тела. Наплавался вволю, пока губы не начали синеть от холода. Лишь тогда выбрался и, мелко стуча зубами, принялся натягивать одежду. – Придётся ещё и что-то антипростудное сварить, – протянула я и поёжилась. – Бр-р-р-р, смотрю на тебя и аж самой холодно! – Если бы тебя, моя дражайшая подруга, при взгляде на меня бросало в жар, я бы забеспокоился, – белозубо усмехнулся Маркус. – Оставлю эту честь другим девушкам, – хмыкнула я. – Кстати, ты когда наконец-то покажешь мне свою новую зазнобу? Улыбка на губах Марка изменилась. Стала более мягкой, задумчивой, пожалуй, даже нежной. Я давно не видела его таким… романтичным, что ли. И тем сильнее захотелось познакомиться с той, что зажгла в моём друге внутренний свет. – Знаешь, а пойдём прямо сейчас, – решительно произнёс он. – Минта часто приходит в таверну днём. – Она тоже работает там? – уточнила я. – Можно сказать и так, – кивнул Марк. – Она поёт по вечерам. Но платит ей не хозяин, а посетители, кто сколько хочет. – Менестрель, значит, – подытожила я. – Здорово. Никогда не видела девушек-менестрелей. – Не совсем, – покачал головой друг. – Она… В общем, пойдём, сама увидишь. Минта оказалась хрупкой черноволосой девушкой с фарфорово-белой, почти прозрачной кожей и глазами цвета моря. Глубокий тёмный аквамарин завораживал, затягивал, точно омут. Иссиня-чёрные волосы переливались на свету гладкими волнами. Серебристый звонкий голос напоминал журчание родниковой воды по камням. Изящная, нежная, точно драгоценная статуэтка, она казалась нездешней, будто и не принадлежала этому миру. Я прекрасно понимала чувства Марка: не поддаться очарованию Минты, её мягкой женственности было невозможно. Нет, она не пыталась кокетничать и сводить с ума единственным взмахом ресниц. Просто оставалась собой. Говорила, дышала, двигалась плавно, текуче. Просто была. С Марком она общалась, как с добрым знакомым, не больше. А мой говорливый друг рядом с ней внезапно стал молчаливым и косноязычным. Не он один, впрочем. Вихрастый паренёк-подавальщик, то ли сын хозяина, то ли младший брат, бойко обслуживающий немногочисленных сейчас посетителей, подойдя к нашему столику, вмиг начал мямлить и спотыкаться на каждом слове, заворожённо глядя на Минту. А меня она пугала. Я знала, кто сидит напротив меня. За каждым её словом, вздохом, взглядом я чувствовала бездну. Холодную, пугающую, терпеливо выжидающую. Голодную. Минта напоминала мне клеотис – морскую лилию. Хрупкие, точно восковые, розовые лепестки, сводящий с ума аромат. Но одного неосторожного прикосновения было достаточно, чтобы яд проник в кровь. Моментально чернели вены и мельчайшие кровеносные сосуды, а когда сеть смертельного узора доходила до горла, человек задыхался. Я знала об этом растении, потому что высушенные особым образом лепестки клеотиса использовались в некоторых снадобьях. В основном тех, которые разрешалось готовить исключительно имеющим лицензию зельеварам. – Я отойду на минутку, – произнёс Марк, поднимаясь из-за стола. Мы с Минтой остались вдвоём. И хоть вокруг были ещё люди, на миг показалось, что вокруг – пустота. И в этом странном пространстве меня захлестнуло волной, уносит всё дальше, дальше от берега, и нет силы даже крикнуть. Никто не поможет. Никто не спасёт. И я тоже – не спасу… – Я не причиню ему вреда, – серебряным колокольчиком прозвучал голос Минты, а мою ладонь накрыла её – холодная, чуть шершавая. – Не бойся. – Я знаю, кто ты. – Слова давались с трудом, царапали пересохшее горло. – Морская сирена. Твой дар – завораживать мужчин. Если бы только завораживать… Потом ещё и убивать их, выпив до дна жизненные силы, превратив в жалкие тени, подобия самих себя. И самым мерзким в этой ситуации было то, что сирены, как и представители прочих рас, тоже являлись полноправными гражданами королевства, а их права защищал закон. Провидицы, демоны Подземного мира их раздери! Редкий и полезный дар, требующий подпитки… Потому каждая половозрелая сирена – а Минта явно была таковой – раз в пять лет могла выбрать себе жертву. Совершеннолетнего мужчину, не связанного узами брака, не помолвленного и не имеющего обязательств перед другой девушкой. Марк соответствовал всем условиям. – Это моё проклятие. – Губы сирены изогнулись в печальной улыбке, на миг за ними показались слишком тонкие и острые для человека зубы. Повторила: – Не бойся за своего друга. Его судьба – не я. И не в моих объятиях закончит он свой путь. – Тогда зачем?.. Я не договорила. Но сирена поняла мой вопрос. – Он как море, – мягким обволакивающим голосом произнесла она. – Живой, порывистый. Внутри его дремлет сила, о границах которой не знает он сам. Она умолкла, пристально всмотрелась в мои глаза. Её взгляд завораживал. В аквамариновых омутах мерцали слабые искры, будто стая мелких серебристых рыбок. А затем внезапно отстранилась. Изменившимся, глубоким голосом произнесла: – Запомни: седьмое это пятое. А в пятом нет надобности. – Что? – Я непонимающе нахмурилась. Потёрла ладонь, там, где до сих пор ощущалось прикосновение холодных пальцев сирены. – Я не понимаю. – Поймёшь, когда придёт время, – ответила Минта. Помолчала немного и добавила: – Больше мы не увидимся.