Дрожащей рукой она нажала кнопку селектора. — Арнольд Рувимович, к вам Закриди. Из Москвы… — добавила она. — Я занят, — огрызнулся в ответ селектор испуганно-раздраженным голосом. Секретарша посмотрела на меня извиняющимся взглядом. — Вы сами все слышали. — Уголовный розыск, — неожиданно прозвучало за моей спиной. Эта сказанная Дучей фраза меня удивила, правда, виду я не показал. Я обернулся. Громилы, натянув на свои физиономии улыбки, медленно опустили телеса в кресла. — Так бы сразу и сказали, — угодливо пробурчал один из них. Мы с Дучей не стали выслушивать дальнейшие излияния и решительно направились к огромной, обтянутой натуральной кожей тяжелой двери, за которой и располагался кабинет директора. Арнольд Рувимович Чертков производил неприятное впечатление, этому способствовали взлохмаченные кучерявые, с проседью, густые волосы, растрепанные баки, которые обрамляли лоснящееся от жира лицо. На Арнольде Рувимовиче был некогда, безусловно, дорогой, но уже поношенный костюм. «Бьюсь об заклад, что у него рваные носки», пол у мал я и осмотрелся вокруг. Мебель в кабинете являла собой полную противоположность своему хозяину: изготовленная из красного дерева, с разными резными штучками, инкрустированными позолотой… Подняв от стола голову, Арнольд Рувимович посмотрел на нас тяжелым сонным взглядом, который тут же изменился, и я с полной уверенностью могу заявить, что приязни в нем было столько же, сколько воды в отключенном водопроводе. Я прошел к столу и уселся на стоявший рядом стул. Дуча остался стоять у дверей, прислонившись плечом к косяку. — Здравствуйте, — вежливо, но весомо произнес я. Дуча также поздоровался. — Вам, по-моему, сказали, что я занят, — не очень дружелюбно прокряхтел директор. — Судя по реакции вашей секретарши, я тут личность известная. Арнольд Рувимович прожигал меня взглядом. Не обращая на это внимания, я продолжал: — А из сего следует, что вы также знаете: я всегда добиваюсь своего… — Только без моей помощи, — оборвал он. — А кто вам сказал, что мне нужна ваша помощь? — Я располагающе улыбнулся. — Вы ответите только на два вопроса, и мы исчезнем. Арнольд Рувимович пожевал губами. Что это означало, трудно сказать, но что-то мне подсказывало, что это не «да». — Меня интересует следующее. — Стоявшая на столе пепельница молчаливо разрешала мне закурить, что я и сделал. Оставив сигареты и зажигалку на столе, намекая этим на то, что никуда не тороплюсь, я продолжил: — Сколько вы дали денег на строительство Песчаного города и кому? Можно добавить еще один вопрос: хотите ли вы вернуть их обратно? — Нет, — с болью в голосе выдавил он. — «Нет» — это ответ на все три вопроса или только на последний? — На все три, — хмуро ответил директор. — И вот что еще, молодой человек… Мой вам совет: уезжайте отсюда. Своим приходом ко мне вы уже доставили мне массу неприятностей… — Он снова пошевелил губами. — У меня и без вас забот хватает. Кроме того, — он перешел на шепот, — если вы сегодня же не уедете, то завтра вас будут хоронить, как вашего отца. Напоминание об отце болью отозвалось в моем сердце, но я взял себя в руки. — Я так понимаю, вы не хотите говорить, потому что боитесь, я прав? Арнольд Рувимович не мигая смотрел на меня. — Значит, прав, — верно поняв его взгляд, решил я. — А в то, что мне удастся что-то изменить в вашем… в нашем городе, вы не верите? — Ответом мне был все тот же взгляд. — Хорошо, — задумчиво произнес я. — А если все же я, живой и здоровый, приду к вам завтра? — Я выдержал паузу, давая ему справиться с волнением и осознать мною сказанное. — Разговор будет? Опять тот же пристальный взгляд немигающих глаз, которые через мгновение ожили и моргнули. Это движение я понял как знак согласия. — Хорошо. — Я встал. — Пойдем, Дуча, — сказал я и направился к выходу. Дуча молча открыл дверь. В дверях я задержался: — До свидания, Арнольд Рувимович. До завтра. Мы вышли из кабинета, неслышно прикрыв за собой дверь. Усевшись в машину, я успел остановить руку Дучи, в которой был зажат ключ, прежде чем он вставил его в замок зажигания. — Дружище, а ну-ка поведай мне, откуда у тебя ксива и ствол? Ты же сказал, что все сдал. — Так оно и было. — Дуча посмотрел на меня так, словно я только что на свет народился. — Только у какого опера в наше время нет левого ствола. Ты ведь и сам знаешь, сколько сейчас «железа» на руках. Ну, а удостоверение — так это совсем просто. Перед разводом моя распрекрасная решила мне напакостить, собрала все нужные мне бумаги, в том числе и ксиву, фотографии и сожгла. Только она не знала одного: перед тем как она все это подожгла, я успел из этой кучи все самое ценное убрать. Ну, а вместо изъятого, чтобы ничего не заметила, сунул туда ее паспорт, диплом об окончании института и еще какие-то ее бумаги. — Дуча самодовольно усмехнулся. — Ну и побегала ж она — ей в загс заявление подавать на развод, а паспорта нет; надо на работу устраиваться, а диплома нет. — Дуча расхохотался, только в его хохоте особого веселья я не заметил. — Ну, а я, наверное, интуитивно решил использовать возникшую ситуацию и заявил, что удостоверение случайно уничтожено. Получив строгача за халатность, я восстановил удостоверение, и, как видишь, мой выстрел не был холостым. — Ладно. — Я положил ему на плечо руку. — Поехали, нам еще надо попасть сегодня в несколько контор. Было шесть вечера, когда мы, уставшие и голодные, направили колеса Дучиной «копейки» в сторону моего дома. Мотаясь целый день по городу, я все же успел дважды заехать в больницу к матери, но оба раза мне дали от ворот поворот. Как объяснил мне врач, состояние матери стабилизировалось, но пока от посещений придется воздержаться. Спорить было бесполезно. День казался скучным и однообразным, потому что куда бы мы ни приехали — я имею в виду фирмы из списка, — результат был таким же, как и при посещении Арнольда Рувимовича: никто не хотел со мной разговаривать. Все эти люди, занимающиеся разным бизнесом, очевидно преуспевающие, были кем-то до смерти напуганы. Такой массовый испуг заинтриговал меня еще больше. Пока мы наносили визиты, никто за нами не следил, никто на нас не нападал. И это очень меня обеспокоило. Я не настолько глуп, чтобы поверить, что меня оставили в покое. Отсутствие за нами «хвоста» говорило или о том, что наши противники знали о моем местонахождении в любой момент времени, или о том, что им было безразлично, где я нахожусь и что делаю. Возможно, конечно, и то и другое — они прекрасно знали, где я нахожусь и чем занимаюсь, но их это абсолютно не беспокоило, так как они были уверены, что говорить со мной никто не будет. Я также не сомневался, что мне готовился какой-то сюрприз. Только вот, где и когда нужно ждать «подарка», не мешало бы знать. Но мое любопытство вскоре было удовлетворено — не успели мы отъехать от последней на этот день фирмы, директора которой мы посетили, как к нам сзади пристроился серебристый «Фольксваген-Гольф». — У нас эскорт, — оглядываясь назад, пробормотал я. Посте моих слов Дуча сосредоточился на дороге и постоянно бросал взгляд в зеркало заднего вида. «Фольксваген» следовал за нами на расстоянии нескольких метров, не обгоняя нас, но и не отставая. Нечего даже было думать на Дучиной «копейке» уйти от преследования. Единственное, что нам оставалось, — положиться на удачу. Мы ползли так медленно, что даже видавший виды грузовик набрался смелости и начал нас обгонять с правой, ближней к тротуару, стороны. — Дерьмовая груда металла, — в сердцах выругался Дуча и, взглянув на обгонявший нас грузовик, со злостью стукнул руками по баранке. — Не обижай старушку — сколько она бегает, столько не живут, — попытался я утихомирить Дучу. — Да ты посмотри… — начал было он, но тут же замолчал, словно поперхнулся своими словами, — ехавший за нами «Фольксваген», рванув вперед, прошел мимо нас с левой стороны почти впритирку и вдруг резко свернул вправо, подставляя нам бок. Дуча успел нажать на тормоз и вывернуть руль вправо. Мы чудом избежали столкновения, но это было только начало… Я повернул голову направо, и мои глаза чуть не вылезли из орбит — прямо на меня, пыхтя и кашляя своим старым ржавым нутром, несся грузовик… Как оказалось, Дуча тоже видел приближавшийся «ЗИЛ» и, переключив скорость, выворачивая руль влево, врезал по газам с такой силой, будто вбивал в землю какого-то гада. «Жигуленок» прыгнул в сторону, уклоняясь от удара, и… замер. Грузовик-убийца пронесся мимо нас, зацепив слегка, по касательной, правый подфарник. Дрожащей рукой я достал пачку сигарет, другой, не менее дрожащей, извлек из нее сигарету, вынул из кармана джинсов зажигалку. Некоторое время не мог попасть кончиком сигареты в огонь. Прикурив, сделал несколько глубоких затяжек. Дуча же, припарковав машину к тротуару, посидел несколько минут без движения, после чего, повернувшись, достал из кармана чехла сиденья бутылку водки. Скрутив винтовую крышку, он одним махом опустошил бутылку чуть ли не на половину. — Как ты? — спросил он, протягивая мне бутылку. — Сейчас будет хорошо, — ответил я и, приняв от него посудину, влил в себя изрядную порцию жидкости, совсем не почувствовав ее крепости. — Ну что, — сказал Дуча, — продолжим наш путь? — А сможем? — взглянул я на него. — Попробуем, — ответил он, заводя движок. Тот закашлял, недовольно забурчал, но тем не менее мы медленно двинулись дальше. Медленно не потому, что не хотели ехать быстрее, просто боялись, что машина по дороге станет рассыпаться — сзади все гремело и стучало. Через минуту я уже ничего не слышал, меня беспокоила одна проблема — я перестал предчувствовать опасность. Волна холодного пота прошибла меня… Что-то случилось с моим индикатором. Еще на очевидную, как на кладбище, он реагирует, а вот как в случае с грузовиком… В том, что водитель «ЗИЛа» хотел нас протаранить, я ничуть не сомневался. Единственное вразумительное объяснение такому состоянию — это смерть отца и болезнь матери. Только это могло шарахнуть по мне так, что все остальные мои чувства словно онемели. Уйдя полностью в свои размышления, я не заметил, как мы подъехали к моему дому. — Приехали, — донесся до меня словно издалека Дучин голос. Я осмотрелся и увидел, что мы остановились у моего подъезда, но из машины выходить не торопился — новая неожиданная мысль заставила меня остаться на месте. — Ты знаешь, Дуча, мой внутренний индикатор опасности подсказывает мне, что вдвоем мы с этой толпой не справимся. — Думаешь? — К бабке ходить не надо. — И как же нам быть? — Дуча задумался, но не прошло и минуты, как заговорил снова: — Влад, я мозгами пораскинул… Насчет того, кого из моих можно подтянуть к этому делу, но увы… Вроде бы все ребята толковые и не мудаки… кажется, — счел необходимым добавить он, — но как поведут себя в данной ситуации? Я ответить затрудняюсь. — Раз есть сомнения, значит, и трогать их не будем — на проверку времени нет. Я думаю, эту проблему мне удастся решить. — Я посмотрел по сторонам в поисках телефона-автомата, но такового поблизости не оказалось. — Давай-ка немного прокатимся, — предложил я Дуче, — телефон найти надо. — А что, из дома никак? — изумился он. — Э-эх, деревня! Ты что, прикидываешься или серьезно не въезжаешь? Тоже мне мент! — Ты о чем? — Да все о том же. Если ваш «Союз» — организация, себя уважающая, а мне сдается, что уважающая, значит, и служба безопасности у нее на высоте. Эти уроды из «гвардии» так, мелюзга, пушечное мясо — настоящие спецы в красных рубашках расхаживать не будут. Так что, думаю, к моему телефону уши уже приделали. Да и к твоему скорее всего тоже. Усек? Поехали звонить. Несколько раз мы останавливались у немногочисленных таксофонов и убеждались в их неисправности и в конце концов добрались до почтового отделения. — Ты кому звонить собираешься? — поинтересовался Дуча.