— Человеку, с которым мы уже больше двадцати лет дружим. — А почему я его не знаю? — удивленно буркнул он. — Может, и знаешь. Дудка Стас, — пожал я плечами. — Дудка по прозвищу Китаец?! — Да, а чему ты удивляешься? — Я даже остановился, не дойдя до дверей почты. — Да ты знаешь, что тут творилось, когда началась перестройка и всякая мразь стала бригады создавать? — Нет, — искренне ответил я, чем заслужил презрительный Дучин взгляд. — А еще говоришь — друг. Иди звони, потом расскажу. Я зашел на почту и, подойдя к таксофону, набрал номер. Интересная у меня память на номера телефонов и цифры вообще — я запоминаю их с первого раза. Но вот потом, если человек, чей номер я запомнил, не особо мне нужен, то память вычеркивает его самостоятельно. Если же это друг или у нас есть какой-то общий интерес, то даже если я не буду звонить ему несколько лет — в нужный момент номер телефона всплывет сам по себе. Так и сейчас пальцы сами набрали нужный номер. — Здорово, бродяга, — поприветствовал я снявшего трубку Стаса. — A-а, гость из столицы, — казалось бы, равнодушно ответил голос на другом конце провода. Но я знал своего друга и знал, что он рад моему звонку. — Когда приехал? — Вчера. — Когда зайдешь? — Сегодня. — Тогда и бутылочку прихвати. — Само собой, — улыбнувшись, ответил я. — Да, и с жратвой у меня напряги. Я недовольно хмыкнул в трубку. — Ты думаешь, если я давно не звонил, то все забыл? — Мало ли, — как-то неопределенно ответил он. — Ладно, — я оценивающе взглянул на часы, — к десяти подкатим, так что жди. Стас не спросил, с кем я подъеду, — он четко знает, что плохого человека я к нему в дом не приведу. Повесив трубку, я вышел на улицу. Дуча ждал меня у машины. — Все, приехали, — печально сообщил он мне. — Что случилось? — Не вынесла старушка резких движений — движок гикнулся. — Не грусти, ментура, если из этой передряги выберемся, купим тебе новую машину. — А если нет? — грустно улыбнулся он. — А если нет, то единственная машина, которая нам понадобится, — это катафалк… В лучшем случае — инвалидная коляска. Не дрейфь, для этого дела спонсоров найдем. Откроем модельное агентство для инвалидов… Поверь мне, дело нужное… — Да ну тебя, — тяжело вздохнул Дуча. Он открыл багажник и достал из него зеленый брезентовый рюкзак, какими раньше пользовались в армии. Захлопнув багажник, нырнул в салон, выгреб все из «бардачка». Положив наполненный рюкзак на землю, Дуча скрутил номера. После этого взял бутылку с остатками водки. Захлопнув дверцы, он не стал запирать их, сказав, что все равно в машине ценного ничего нет, и, махнув рукой, отхлебнул из горлышка. — Помянем… она была настоящей… подругой, — протягивая мне бутылку, предложил он. Я уважил его, сделав пару глотков. Дуча забрал у меня бутылку и вылил остатки на «останки». * * * Дед был дома и что-то готовил на плите. — А, приехали, сорванцы, — обрадовался он, вытирая руки о фартук. — Не приехали, а пришли, — поправил его Дуча. — С машиной что-то? — участливо поинтересовался он, ставя на стол тарелки с едой. — Да, — ответил Дуча и уселся к столу. — И вообще, я жрать хочу. — Слушай, — Дед повернулся к нему, — у меня знакомый мастер по машинам. Давай я ему позвоню, и он все сделает. Инструмента у него всякого видимо-невидимо. — Моей железяке только один инструмент нужен — кувалда называется. — Ну што ж, тебе виднее. Перед едой я привел себя в порядок и переоделся в спортивный костюм. Вещи свои бросил в корзину для грязного белья, чтобы постирать их, вернувшись от Стаса, и только после этого присоединился к Дуче и дяде Толе, которые молча двигали челюстями. Я же решил нарушить их безмолвие. — Так что. ты хотел рассказать мне о Дудке? — обратился я к Дуче. — A-a, — вспомнил он. — О твоем кореше по городу легенды слагают. — Точно, — подтвердил дядя Толя. — Я тоже шось слыхав. — Так вот, — продолжал Дуча, — ходят слухи, что он чуть ли не самый крутой боец в городе. — Так оно и есть, — кивнул я головой. — По крайней мере в те времена, когда я еще тут жил, так и было. — Его стали тянуть к себе все: и братва, и служба безопасности, и шестой отдел — это у нас отдел по борьбе с организованной преступностью, — пояснил Дуча. — Он ни к кому не пошел. — Узнаю Китайца, — с усмешкой вставил я. — А когда его достали окончательно, он тихонько собрал вещички и умотал куда-то в горы. Говорят, ему большие деньги предлагали — не согласился, хотя частенько без копейки сидит. То, что рассказывал Дуча, не было легендой. Действительно, Стас был лучшим бойцом в городе. Хотя по его виду этого сказать невозможно. Он чуть выше меня, худощавый, слегка сутулый. Вдоль туловища свисают длинные руки, которые при ходьбе болтаются словно веревки. Да и весь он как пластилиновый. Некоторые, обманутые его внешней неказистостью, теряли в поединках осторожность. Ой и потом дорого платили за лекарства. Лысоватый со лба, с косичкой на затылке, с постоянной улыбкой на вечно спокойном, умиротворенном лице с неизменно прищуренными глазами — таков Стас. За все время нашего знакомства я не помню случая, когда бы он повысил на кого-нибудь голос. При своей общительности Стас еще тогда, давно был очень одинок. Он не любил толпы, но если, по воле судьбы, попадал в такую, моментально занимал место лидера, и горе тому, кто пытался оспаривать у него это право. Единственным человеком, который мог взять роль лидера на себя, был я. Вынужден добавить, что такое могло произойти только в определенной ситуации и только с молчаливого согласия Китайца. Любитель поговорить, он моментально замыкался, если разговор касался его личной жизни или секретов боевых искусств. В отношении последнего на любой вопрос у него всегда был стандартный ответ: «Думай — и все поймешь». Кое-какими знаниями он мог поделиться, но никогда не рассказывал до конца, всегда оставляя для себя то единственное, что знал только он. Еще одной характерной особенностью Стаса было то, что он частенько, не говоря никому ни слова, отправлялся то в тайгу, то в горы, то еще куда-нибудь. У него было два прозвища — Китаец и Бродяга, правда, в глаза его так никто не называл. Единственный, кому это было позволено, и то не сразу, был я. Мы вышли из такси рядом с домом, где жил Стас. Я не был здесь очень давно, казалось, много воды утекло, но двор старого четырехэтажного дома грязно-серого цвета остался прежним. Разумеется, мы сначала зашли в магазин. И только после того, как мы наполнили пластиковые пакеты всякой всячиной, я повел Дучу к заветному подъезду. Стас открыл дверь сразу же, точно стоял и ждал, когда я позвоню. — Ты непунктуален: сказал к десяти, а пришел раньше, — пробурчал он, пропуская нас в квартиру. — Да пошел ты, — миролюбиво произнес я. Я сказал — к десяти, а не в десять ровно. Познакомься — это Дуча… то есть Валентин, — поправился я. — Ага, — только и сказал Стас, окинув Дучу вроде бы безразличным взглядом. — Стас, — представил я его Дуче. — Будем считать, что познакомились. А теперь пойдем на кухню, пакеты разберем. — Вы пока разбирайте, — предложил Дуча, — а я на работу звякну, узнаю, что там и как. — Хохлову, что ли? — с некоторой брезгливостью брякнул я. — Что я, больной? Начальнику розыска Стрижу, ты его должен помнить. — Конечно, помню. Он же был толковым мужиком, неужели тоже скурвился? — Нет, что ты. Стриж каким был, таким и остался, только вбил себе в голову, что исправить ничего нельзя. Замкнулся в себе и только преступления раскрывает… когда разрешают, конечно. — Дуча с безнадежным видом махнул рукой. — Стас, где у вас телефон? — обратился он к хозяину дома.