Выросший в Атланте, штат Джорджия, Кабир хотел заниматься всем – от музыки до бизнеса и политики. После колледжа его приняли в JP Morgan, и он быстро поднялся по карьерной лестнице. За восемь лет работы в фирме он написал пять книг, спродюсировал несколько альбомов, получивших «Грэмми», и отслужил в резерве ВМС США. При этом Кабир оставался весьма производительным на службе. Как он это делал? Использовал постоянную работу как своего рода покровителя для того, что он хотел создавать. Кабир всегда считал себя творческим человеком, но никогда не предполагал, что должен страдать за искусство. В отличие от некоторых, он не бросил работу ради шага в неизвестность. Вместо этого он сделал все необходимое для успеха своего творчества: посмотрел на текущий сценарий жизни и окружение как на средство достижения цели, а не на препятствие. В эпоху Возрождения покровители не были благодетелями, щедро раздававшими свое богатство художникам без внимания к тому, на что оно пойдет. В большинстве случаев они делали заказ и уточняли подробности работы. Другими словами, даже если у вас был покровитель, у вас все еще был босс. Так почему бы не использовать своего нынешнего босса и не начать смотреть на него как на покровителя вашего творчества, даже если он себя таковыми не считает? В Новом Возрождении такие возможности безграничны, и если вы следуете правилам успешного художника, то сможете найти время и пространство для творчества, о котором мечтаете. Работа в банковском деле требует совершенно особого набора качеств – навыков, сильно отличающихся, скажем, от писательства. Кабир очень хотел писать, но необходимо было найти способ совмещать это с занятостью и плотным графиком. «Отдел по соблюдению правил научил меня писать книги», – сказал он, имея в виду, что использовал повседневные рабочие задачи для практики в писательстве. Именно так он создал первую из пяти книг, работая на Уолл-стрит. Такой подход к использованию постоянной работы дает художнику большую гибкость и свободу заниматься любимым делом без необходимости зарабатывать на жизнь. Кабир знал: искусство стоит денег, и не было никакой гарантии, что творчество принесет ему большой доход. Поэтому он использовал работу для финансирования своей деятельности, получая деньги за ремесло. Кабир не пытался отказаться от системы, утверждая, будто не нуждается в заработке… Вместо этого он принял реальность, где без дохода творчество невозможно, и затем использовал сложившиеся обстоятельства в свою пользу. Работая в сфере финансов, Кабир ежедневно писал памятки для инвесторов – скучные заметки в канцелярском стиле. Но он использовал это как шанс отточить свои навыки и делал их в форме хокку. Так, оставаясь креативным на работе, которая могла подорвать его креативность, Кабир выделился среди коллег. Это интересный побочный эффект стратегии: иногда использование постоянной работы приводит не только к получению прибыли, но и к совершенствованию мастерства. Многие люди стремятся заниматься творчеством, но переживают из-за нехватки свободы или времени. Они ошибочно полагают, будто следует бросить свою работу, чтобы начать писать роман или гастролировать с группой. В некоторых случаях так и есть. Но история Кабира разрушает стереотипы. Он использовал свою ситуацию для занятий творчеством, и это сработало лучше, чем возможное увольнение. И Кабир – не аномалия. По его словам, много художников и креативных людей попадают на Уолл-стрит. Однако единицы остаются там. Уолл-стрит, писал Кабир в статье для CNBC, – место, «где творчество умирает». Но в его случае все было не так. Люди попадают в конкурентный мир банковского дела, потому что они мотивированы, умны и часто оказываются на прибыльной должности до осознания своих увлечений. Многие покидают Уолл-стрит в погоне за ними, как только осознают истинную цель жизни. На этом перекрестке оказался и Кабир, когда почувствовал желание писать. От выгоревших его отличал постоянный поиск покровителей. Что вы делаете, когда оказываетесь в не самом идеальном положении? Бросаете свою работу и дальше идете в одиночку? Вовсе нет. Вы будете искать ближайшего покровителя, даже если это – ваша работа. «Следуйте своему любопытству и получайте зарплату, – сказал мне Кабир. – Фокусируйтесь больше не на службе, а на идеалах и целях». Любая работа может стать средством для создания искусства, если взглянуть на нее под правильным углом. Работодатели становятся покровителями, когда мы видим в них не препятствия для творчества, а средства для финансирования. Преследование покровителей Сэм Филлипс родился во Флоренции, штат Алабама. Он рос и видел, как черные люди вместе с белыми работают на полях. Это произвело на него неизгладимое впечатление. После переезда в Мемфис, штат Теннесси, – гораздо более изолированный, – он хотел записывать музыку своего детства в надежде, что она объединит расы. Но было сложно донести ее до масс. Нужен был подходящий проповедник. И вот появляется Элвис. Элвис Пресли постучал в дверь Сэма Филлипса в поисках того, кто поверит в него. Этого же ждал и музыкальный продюсер. Встретив белого мальчика, умеющего правильно петь черную музыку, он понял, что нашел кого-то особенного. Партнерство, возникшее в результате их встречи, навсегда изменило музыкальную индустрию. Обычно, говоря о творческом успехе, мы склонны делать акцент на гении художника. Кажется, именно он делает музыкантов вроде Элвиса рок-звездами. Но без покровителя, без того, кто может поручиться за гения, далеко не уйти. Творческая работа – командная работа, дуэт художника и покровителя, певца и продюсера, актера и менеджера. Один – это талант, а другой – защитник. Да, художникам нужны покровители, но иногда мы забываем: покровителям нужны художники. Как же найти влиятельных лиц и законодателей вкуса в нашем окружении? Надо начать с поиска людей, уже инвестирующих в других, у которых есть мудрость и опыт, и сблизиться с ними. Поиск покровителя похож на поиск мастера: мы ищем возможности и идем навстречу, убедившись, что наше ремесло достаточно развито и мы не потратим время впустую. Стучась в двери, нужно быть готовым принять предложение. Скорее всего, покровители найдутся совсем рядом. Часто они живут по соседству, на нашей улице или за углом. Иногда они сотрудничают с нами. Также это могут быть отношения, которыми мы пренебрегаем, старые и слабые приятельские связи. Просто нужно их заметить. Все начинается с осознания, в какое время мы живем. Сегодня не обязательно ждать, пока нас заметят. Это время, когда вы можете сделать рывок и настроиться на успех – если готовы работать. Поделитесь своими умениями с теми, кто может способствовать их распространению. Ищите возможность вместо того чтобы ждать. Примите возможность, учиться и формироваться под чужим влиянием – и покровитель отыщется. Но давайте окончательно все проясним. Вы не добьетесь успеха в одиночку. Нам всем нужен кто-то, кто инвестирует в нашу работу. Без Сэма Филлипса нет Элвиса Пресли. Нет у нас и Джерри Ли Льюиса[20] или Хаулина Вулфа[21]. Как однажды сказал Джонни Кэш: «Если бы не было Сэма Филлипса, я бы до сих пор работал на хлопковом поле». Все дело в связях музыкального продюсера – в сети, которую тот годами создавал вместе с радиодиджеями, промоутерами и музыкантами. Именно она сделала Элвиса и многих других музыкантов звездами. Без покровителя вы кидаете кости, надеясь на лучшее, – и судьба не всегда добра к азартному игроку. В ночь, когда хит «Все в порядке, мама» попал в эфир, молодой музыкант по имени Ли Денсон отыграл шоу в Ки-Уэсте. Когда песня заиграла по радио, он не поверил своим ушам. Был ли это тот самый Элвис Пресли, которого он пытался научить играть на гитаре всего несколько лет назад? Тот самый парень, который едва мог взять аккорд? И вот был Денсон, сделавший все, что должен был делать начинающий музыкант: гастролировал, давал концерты, платил все взносы, – и это не работало. Конечно, это не работало. У Денсона не было Сэма Филлипса, а когда дело доходит до творческого успеха, покровительство решает все. Глава 6. Присоединитесь к сцене Голодный художник верит, что творчеством можно заниматься где угодно. Успешный художник идет туда, где оно уже происходит. Если хочешь быть креативным, иди туда, куда ведут твои вопросы. Луис Ламур Когда молодой санитар вернулся домой после службы в Красном Кресте в Первой мировой войне, он понятия не имел, куда жизнь приведет его дальше. Перспективы девятнадцатилетнего парня, который восстанавливался от ран, были туманны. К тому же на итальянском фронте он влюбился в медсестру, которая однажды перестала отвечать на его письма и сбежала с другим мужчиной. Вскоре этот опыт ляжет в основу истории, превратившей молодого человека в одного из самых известных в мире писателей. Но пока Эрнест Хемингуэй был очередным потерянным ребенком. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять: Ок-Парк, штат Иллинойс, – не то место, где хочется жить. По приглашению друга он устроился на работу в «Торонто Стар», стал журналистом. Год спустя вернулся в Чикаго, где встретил Хэдли Ричардсон и влюбился в нее. Они поженились и начали строить планы на переезд в Европу. Примерно в то же время Хемингуэй встретился с писателем Шервудом Андерсоном, посоветовавшим отправиться в Париж, ведь именно там жили самые интересные люди в мире. В Париже Хемингуэй мог заняться своим произведением и работать иностранным корреспондентом для оплаты счетов. Этого хватало на скромную жизнь и путешествия: для неугомонных молодых людей это было мечтой. Вскоре после свадьбы начинающий писатель и его жена собрали вещи, сели на корабль и отправились к новой жизни. В Латинском квартале Хемингуэи нашли небольшое сообщество интеллектуалов и эмигрантов, мало отличавшихся от них. С помощью рекомендательных писем Шервуда Андерсона они вошли в круг потенциальных писателей и художников, с которыми после крепко сдружились. Живя на Левом берегу, Хемингуэй узнал людей, вдохновивших его и сформировавших стиль писателя, превратив его в «Папу» – колоссальную фигуру, определившую литературный стиль поколения. Но пока они были просто соседями, товарищами по творчеству, пытающимися, как и все остальные, что-то создать. Каждое утро молодой писатель гулял по набережной Сены, наблюдая за рыбаками, вытаскивающими свой улов из воды. Это напоминало ему о лете, проведенном в детстве на озере Мичиган. Часто после этого он останавливался в кафе на несколько часов и писал, превращая свою молодость в вымысел и потягивая кофе со сливками или лагер. Весь прожитый опыт стал частью его историй. В свободное время Хемингуэй обменивал уроки бокса на писательские советы Эзры Паунда. В «Клозери де Лила» или «Дё маго» он иногда замечал Джеймса Джойса или сталкивался с Ф. Скоттом Фицджеральдом, который однажды представил его редактору Максвеллу Перкинсу. По вечерам писатель прогуливался до рю дю Флёр, 27, где жила Гертруда Стайн, и слушал ее лекции о важности покупки картин, а не одежды. Хемингуэй провел бо́льшую часть своей молодости в этом сообществе, которое стало называться «потерянное поколение»: он жил небогато, но в окружении гениев. Жизнь в том маленьком парижском районе в середине 20-х годов обеспечила начинающему писателю бесценное образование, и он использовал все, чтобы обогащать свое творчество. Позже Хемингуэй превратил опыт в «И восходит солнце» – полуавтобиографический роман, принесший ему широкую известность. До этого времени молодой писатель был весьма одаренным, но вовсе не знаменитым человеком. Однако, когда он вернулся в Америку через семь лет, имя Эрнеста Хемингуэя стало уже нарицательным. Учитывая, каких людей писатель повстречал в Париже, трудно представить трансформацию Хемингуэя, если бы он не прислушался к совету Шервуда Андерсона. Почему же то время в Париже приобрело такое значение? Возможно, дело было не во времени, а в месте. Правило сцены Однажды профессор колледжа Ричард Флорида гулял по кампусу Университета Карнеги – Меллон в Питтсбурге, штат Пенсильвания, и увидел стол, окруженный людьми. Некоторые из них были в синих футболках с логотипом компании – разработчика программного обеспечения из Остина. Он спросил, набирают ли они студентов на работу. «Нет, совсем нет», – ответили ему. Они лишь хотели позависать здесь денек по пути из Остина. Очень странно, подумал профессор. Позже в тот же день Флорида услышал, что студент, присутствовавший в той толпе, только что подписал контракт с компанией. Он заключил самую высокооплачиваемую сделку, которую когда-либо заключал выпускник его кафедры. Когда Флорида спросил студента, всего покрытого татуировками и пирсингом, почему он собрался в маленький город в центре Техаса, где явно недоставало многих культурных благ Питтсбурга, юноша ответил: «Это же Остин!» В конечном счете, именно город убедил его заключить сделку. В Остин студента привлекла не годами сложившаяся промышленность, которой мог похвастаться Питтсбург, а процветающая музыкальная сцена, культурное разнообразие и шумная ночная жизнь. Несмотря на предложения других технологических фирм, юноша выбрал город, известный своей прогрессивной политикой и многогранной культурой. Он верил: именно это место лучше всего подходит для работы. Студента можно отнести к тем, кого Ричард Флорида называет креативным классом, – к растущей группе профессионалов, быстро становящейся важной частью общества. Такие творческие люди в настоящее время составляют почти треть всей рабочей силы из самых разных отраслей: от технологий до развлечений, от журналистики до финансов, от производства до искусства. И один из самых важных факторов для представителей креативного класса – место обитания. О некоторых местах сразу можно сказать: вот «оно». Это чувствуется в городах с красивой архитектурой, например в Риме или Париже, которые наполнены удивительными произведениями искусства и прекрасно спроектированными зданиями. Другие районы становятся очагами развития конкретных отраслей, например Кремниевая долина с ее цифровой революцией. Интуитивно мы понимаем, что некоторые места привлекательнее остальных. И особенно это относится к выбору пространства для творчества. «Самый важный фактор успешной карьеры, – сказал мне Ричард Флорида, – то, где вы решили жить». Это правило сцены, которое гласит: место и люди определяют успех нашей работы гораздо сильнее, чем мы думаем. Расположение не имеет значения, но сама территория – имеет. Как писал социальный психолог Михай Чиксентмихайи, «творчество более вероятно в тех местах, где новые идеи требуют меньших усилий для восприятия». Художники желают быть там, где их понимают. Мы хотим жить в местах, где наше творчество и образ жизни поощряются. Когда певицу Патти Смит спросили, почему Нью-Йорк так привлекал творческих людей в 1970-х годах, она сказала: «Жить здесь было дешево, очень дешево. И нас было так много, очень много родственных душ». Мы идем туда, где живут такие же, как мы. Эти «сцены» способствуют творчеству. Культовое творческое место при правильном подходе становится мощным стимулом для креатива. В начале ХХ века Париж был такой сценой. Недорогой, терпимый к нестандартному образу жизни, он привлекал художников. Итак, на дворе 1921 год. Что делает молодой журналист, желающий стать серьезным писателем? Садится на корабль и переезжает в Париж, присоединяясь к сложившемуся там сообществу художников и эмигрантов. Он включается в творческую среду, подружившись с ведущими литературными умами того времени, и извлекает выгоду из возможностей, которые дает это место. Без Парижа вы не получите Хемингуэя; и без сцены вы не получите творческий гений. Сцены порождают связи Когда Хэнк Уиллис Томас поступил в аспирантуру, он пытался избежать работы. Но в 2000 году его двоюродного брата убили, и Хэнк начал использовать фотографию и визуальное искусство, чтобы пережить этот опыт. «Искусство было частью моего траурного процесса», – сказал он. Время обучения в Калифорнийском колледже искусств стало затянувшейся терапией, во время которой Хэнк погрузился в творчество. В 2004 году учеба закончилась, и Хэнк подумал: пришло время устроиться на «настоящую» работу. Но в аспирантуре он усвоил удивительный урок, который постепенно привел его к творческому успеху. «У аспирантуры есть важнейшая функция, – пояснил он, – она помогает создать сеть». Обучаясь искусству, Хэнк случайно создал то, в чем нуждается любой художник. Нечто настолько важное, что без него успех невозможен. Сеть – больше, чем поддерживающая вас команда. Это группа разных людей, где каждый предлагает свой набор навыков и ресурсов, помогая остальным добиться успеха. Ведь не каждый студент художественного факультета становится художником. Некоторые оказываются кураторами, организаторами объединений и покровителями; другие – коллекционерами, дилерами и владельцами аукционных домов. И почти все превращаются в своего рода предпринимателей, способствующих развитию рынка искусства. Это люди, встреченные Хэнком Уиллисом Томасом в колледже, которые позже стали его сетью. После окончания университета Хэнк увидел: карьера друзей пошла в гору. Он с удивлением заметил, как связи повлияли и на его успех. Наш герой продал свою работу – черно-белую фотографию группы студентов, держащих рамку, пока другие это фиксируют, – сыну декана Школы искусств Тиш в Нью-Йоркском университете. Так он впервые получил деньги за свое произведение. Все произошло благодаря связям, установленным на сцене, частью которой он был, и преимуществам сети, которую выстроил. Благодаря сарафанному радио Хэнк Уиллис Томас вскоре начал зарабатывать на своем искусстве. Первые успехи послужили кирпичиками для построения карьеры, в последующие годы ставшей его главным делом и сделавшей Хэнка уважаемым нью-йоркским художником. Сегодня его работы выставляются в галереях по всей стране. У него большая аудитория в социальных сетях, где каждый день за ним следят десятки тысяч фанатов. И все во многом благодаря людям, встреченным в колледже искусств. «Все эти возможности я получил от друзей, – сказал он. – Нужны только один или два хороших друга, ведь дело лишь в том, чтобы иметь кого-то, готового вас защитить. Вот она – формула успеха». Успешные художники преуспевают не в вакууме. Они идут в нужные места и пользуются открывающимися возможностями. Они не пытаются творить где угодно – это было бы глупо. В конце концов, не все места одинаковы, поэтому успешные художники уходят туда, где действует магия. Однако недостаточно переехать в новый город. Вы должны присоединиться к сцене, где бы ее ни нашли, и установить связи с людьми, которые помогут вам добиться успеха. Другими словами, нужно построить сеть. Без сети творчество едва ли увенчается успехом. Приобщение к правильным сетям ускорит ваш успех сильнее, чем что-либо другое, хоть это и противоречит нашим ожиданиям от судьбы художника. «Все мои возможности пришли от друзей», – сказал Хэнк. Великая работа совершается не одним гением, а постоянными усилиями сообщества. Успех становится вероятнее, когда правильные люди отстаивают вашу работу. Быть хорошим необходимо, но этого недостаточно. Умение является предпосылкой для творческого успеха – и это только часть формулы. Другая ее часть – это сеть. Сеть – ваша страховка от анонимности. Чем больше у вас доступа к влиятельным людям в вашей области, тем дальше распространится ваше творчество. Конечно, нужно быть талантливым, но этого недостаточно. Навыки помогают найти нужных людей, но сеть увеличивает вашу досягаемость. Творческий успех зависит от способности хорошо общаться с теми, кто может поручиться за вашу работу. Как сказал Хэнк, слишком много людей не понадобится – всего несколько друзей. Вам не нужна армия, вам нужна сеть. Эффективность ее неоценима. Когда никто не обращает внимания на вашу работу, только связи спасут от голода. Никто не преуспевает в одиночку, даже гении. Когда вам отказывают В свои двадцать с небольшим Винсент Ван Гог постоянно менял виды деятельности, работая сначала торговцем произведениями искусства, после – школьным учителем, а затем миссионером. Каждый переход сопровождался внезапно нахлынувшим, но непродолжительным энтузиазмом. Он казался незрелым и безрассудным, а может, и в самом деле был таким. К двадцати семи Ван Гог приобрел новые навыки: сначала научился рисовать, а затем – писать картины. Без официального образования молодой художник занялся ремеслом, неустанно и очень быстро создавая великолепные работы. В отличие от предыдущих профессий, эту карьеру он не бросил. И сегодня его произведения – одни из самых ценных на планете. Когда мы думаем о Винсенте Ван Гоге, мы, вероятно, представляем себе одинокого гения – художника-маньяка, отрезавшего себе ухо, который страдал за свое искусство и покончил с собой. Безумца, живущего в бедности и изоляции. Трудно представить более стереотипный образ голодного художника. Но есть одна проблема: это не полная картина. Хотя у Ван Гога, вероятно, было какое-то психическое заболевание, не оно сделало его искусство успешным, а его сеть. Задолго до приобретения мировой славы Винсент Ван Гог оказался в группе людей, во многом его сформировавшей. Как и любой художник, он не был застрахован от необходимости в посредниках, продвигающих его работы. Но как бедному и безуспешному миссионеру найти себе место на арт-сцене? Когда Винсент начал карьеру художника, у него уже было ви́дение, именно его он хотел воплотить в своих работах. Но картины получались неаккуратными, неточными и непонятными для ведущих искусствоведов. Он использовал слишком много красок, слишком смело работал с цветом и текстурой. Такой стиль было сложно классифицировать; для кого-то это было больше похоже на детскую игру. Не жалела критики даже мать художника. Кто же мог за него поручиться? Все началось с его младшего брата Тео, успешного торговца произведениями искусства. В письмах Тео поддерживал Винсента, если жизнь казалась слишком тяжелой, что случалось нередко. Когда брат решил стать художником, Тео оплатил его счета, обеспечил жильем и показывал его работы другим людям. Он был главным покровителем Ван Гога. Бо́льшая часть карьеры живописца была наполнена неудачами и отказами, но когда он переехал в Париж и встретил группу художников, чьи работы тоже отвергали, то нашел свою сцену. Другие художники поняли, что пытался сделать Ван Гог. В какой-то степени они поняли это лучше его самого. У них даже было название для этого: импрессионизм. Французские импрессионисты ставили перед ним новые задачи и направляли Ван Гога туда, куда он изначально шел сам, оценивая его работы в процессе. Они стали необходимой сетью, и это изменило все. Как только Ван Гог вошел в их ближний круг, он ответил сообществу взаимностью, помог организовать более формальную группу под названием «Художники Малого бульвара». Используя связи брата, он помогал выставлять их работы в галереях, и годы спустя, когда художественный гений импрессионистов был признан, его работы были включены в их число. Жестокость жизни, вероятно, уничтожила бы Винсента Ван Гога, если бы не поддержка близких. Было нелегко, но благодаря поддержке брата он не остался без крова и пищи. Импрессионисты поощряли его и ставили новые задачи, когда другие отвергали. Ван Гог умер в 37 лет и нарисовал тысячи полотен – столько другие художники успевают за долгую жизнь. Через несколько месяцев после его смерти Тео тоже скончался, оставив свою жену Джоанну в доме, полном картин. Благодаря связям мужа и ее собственной сети вдова смогла продать бо́льшую часть произведений и тем самым обеспечила полотнам заслуженное внимание. Сеть оценила работы Ван Гога и отстаивала их долгое время после его смерти. Именно ей мы должны быть благодарны, а не художнику-одиночке. Так творчество становится известным: усилиями не одинокого гения, а сети его знакомств. Помните, это была не формальная группа, готовая защищать и продвигать искусство Ван Гога, а неупорядоченное сборище неудачников, которых объединяли отказы. Это тоже может быть мощным мотиватором. Импрессионисты не пренебрегали властью сетей – это было бы карьерное самоубийство. Они просто перенаправили свои усилия на создание новой сети, частично отвечая на важный вопрос: что делать, если нужная вам сеть не хочет вас принимать? Когда вы играете в игру, где не можете победить, стараться еще сильнее – не лучший выход. Никто из нас не хочет тратить жизнь на игру по чужим правилам. Если игра несправедлива, измените ее. Смените город, создайте новую форму искусства, найдите другую сеть. Если группа, частью которой вы хотите быть, отвергает вас, создайте свою собственную. Именно так поступили импрессионисты, когда представители искусства XIX века отвергли их. Они открыли свои галереи и пригласили туда людей. И спустя столетие люди помнят именно их, а не тех, кто их отверг. Когда молодой непонятый голландец присоединился к этой сцене в Париже, у него наконец появилась группа людей, понимающих его и открывших миру. Неожиданные скопления гениев Правило сцены показывает нам: не все места одинаково полезны. Когда мы находим правильную сцену, часто за ней стоит и нужная сеть. Для одного артиста она может быть в Новом Орлеане, а для другого – в Нью-Йорке. И когда мы отыскиваем необходимое место, нужно глубоко в него погрузиться и стать его частью. Если мы упускаем эту возможность, мы многое теряем. Но часто сцены могут быть не там, где мы ожидаем. Как объяснял писатель-путешественник Эрик Вейнер: «Гений – это место, а не человек». Вейнер исследовал некоторые из самых творческих территорий на Земле, например Флоренцию, Кремниевую долину и Париж, интересуясь, что именно сделало эти места такими. Удивительно, но большинство из них изначально едва ли подходили на роль вдохновляющих мест. Никто не мог предсказать их мировой вклад – итальянское Возрождение, появление персонального компьютера или современного искусства. Новаторства стали неожиданностями для всего мира. Это хорошая новость для всех нас: получается, то, что делает место инновационным и интересным, не является его изначальным качеством. Это значит, гении могут объединяться где угодно, если правильно используют место.