— Не удалось, — буркнул про себя Воронцов. — Думал, все же кондратий хватит, ну да ничего, не последний день живем. На осмотр дома ушло пять минут. Ничего путного обнаружить не удалось, ни вилки, ни ложки, ни кастрюль, ни сковородки. Единственной добычей оказался отрез материи, из которой стопроцентно резали портянки. Был он очень небольшим, и либо его не заметили под кроватью, либо он никого не заинтересовал. Но прежде, чем мотать их, нужно привести себя в порядок. Константин вышел во двор, посмотрел на нужник. Затем на крохотную баню, в которой вдвоем-то трудно развернуться. Но зато протопить ее проще простого, и часа не пройдет. Как ни странно, ее не растащили, было в крохотном предбаннике и жестяное ведро, и медный таз, имелась бадья деревянная, небольшая, холодной воды набрать. Бак был маленькими — всего на пять ведер, литров сорок, не больше. Константин справился быстро. Колодец рядом, так что таскать пришлось — всего ничего. Дрова аккуратной небольшой поленницей сложены с торца, там же запас бересты. Спички обнаружились под притолокой над входной дверью, а помимо них тут было кое-что еще, находка нужная и важная. Достав промасленную тряпицу, Константин уже знал, что в ней завернуто. Зор, видимо, на всякий случай спрятал там револьвер со средним стволом, незнакомая марка, барабан заряжается переломом, пять патронов. Что ж, теперь Константин не безоружен. Достав патроны, он несколько раз вхолостую щелкнул курком, потом снарядил, заново обмотал тряпкой и убрал обратно под притолоку. Сейчас ему оружие не нужно. Раздевшись, Воронцов стянул через голову цепочку с амулетом, вот загадочная штука, кому бы показать, посоветоваться? Но только не тут, в этой бандитской вольнице, подобную вещь светить нельзя, зарежут. Сунув амулет к револьверу, он приоткрыл дверь в баню, и в лицо его толкнула приятная волна сухого жара. Мылся Константин жидким самодельным мылом, от которого дико щепали глаза, но сейчас это было не важно. Он до остервенения скреб себя мочалкой, валялся на лавке, еще бы кто прошел веником по спине, было бы вообще здорово. Но на горизонте таких благодетелей не наблюдалось. — Какой-то я неправильный боярин, — пробормотал он, стирая свое белье, которое пропиталось потом и кровью, новое взять было не откуда, — все сам, да сам. Замотавшись в простыню, он развесил все на веревке, игнорируя заинтересованные взгляды женщины лет пятидесяти, которая копалась в огороде по соседству. Больше всего было возни с курткой, кожанка вся в крови, и если сверху все было не так уж и плохо, то вод подкладка пропиталась насквозь. Конечно, то, что можно, он отстирал, не снаружи, и ладно. Но все равно, если подвернется возможность, необходимо заменить ее на что-то другое. А ведь у него в вещах скатан полковничий френч. Если не разворовали его шмотки, можно будет облачится в мундир из темно синего сукна. К полудню солнце стало припекать не по-детски, очень хотелось курить, да и пожевать, но у него не было ни того, ни другого. Ему показалось, что кто-то прошел по комнате. Единственные окна выходили как раз на баню, но они были настолько грязными, что вероятнее всего мелькнувший силуэт был игрой воображения. Пока сохло белье, Константин мысленно прикинул расклады, у него все определенно лучше, чем накануне. Из плюсов — новое место жительство, оружие, из минусов — он должен Авии триста сфер. Интересно, а если с ней что-то случится, что будет с договором, он будет должен ее приемнику? Солнце припекало, Воронцов любовался видами гор. Странно, он думал, что должно быть холоднее, но, видимо, северные ветра разбивались о горный хребет. Прямо перед ним в нескольких километрах начинался большой горный пик, выстой этак километра в три. Константин никогда не увлекался альпинизмом, один раз с подругой провели несколько дней на Домбае, катаясь на лыжах, вот и все общение с горами. Но этот хребет мало походил на то, что он видел, отвесные стены, на которые без подготовки не забраться, перед ними густой сосновый лес. К часу его кое-как выстиранная одежда высохла, хотя привычной белизны добиться не удалось. Все нижнее белье было в бурых подтеках от впитавшейся в ткань крови, да они стали не такими заметными, но выглядели отталкивающе. Вот только другой одежды у Константина не было, так что, обрядившись в кальсоны и нательную рубаху, намотал новые портянки и, запихнув ноги в сапоги, отправился в дом. Кто-то все же навестил его дом, и силуэт в окне ему не привиделся, на столе в кухне его ждал сюрприз, его ранец, даже плащ-палатка была скатана и закреплена снаружи. Теперь осталось выяснить, что у него осталось. Френч из темно-синего сукна выглядел вполне достойно. Уже хорошо. Портянки. Портсигар пропал безвозвратно, от сигарилл в кармане осталось не больше десятка, два пакета с табаком из четырех, трубка, отделанная серебром, куски кожи и ремни, которые он набрал в оружейной лавке, в мечте сделать наплечную кобуру. Как ни странно, охотничий нож тоже остался при нем. Из двух небольших магических ламп сохранилась только одна. Кортик исчез, хотя чему удивляться? Там один камень, наверное, стоил состояние. Ремень, оставили, но больше ничего — ни золота, ни украшений, ни подсумков. Во втором кармане ранца нашлись ложка и вилка. Да, не богато. Как там говорил герой старой советской комедии? «Все, что нажито непосильным трудом»… Дверь за спиной скрипнула, и в комнату без стука вошла полная женщина с корзиной в руке, ей было явно за шестьдесят, лицо в морщинах, взгляд усталый. — Ваше сиятельство, — отвесив легкий поклон, произнесла она, — меня зовут Дария. Хозяйка Авия велела позаботиться о вас, в доме прибирать, еду приготовить, одежду постирать. — Еда — это хорошо, — согласился Воронцов. — Зови меня Константином, ну или как тебе удобно. Кланяться не обязательно. Вот только тут готовить не в чем, Аркад сказал, что все соседи растащили. — Ну, это поправимо, Ваш благородие, — проходя и ставя корзину на стол, заметила Дария. — Сейчас пройду по дворам, соберем вам минимальный комплект, тут у всех что-то лишнее есть, у кого кастрюля, у кого сковорода, у кого чугунок. Скорее всего, половина вещей, которые я принесу, будут из этого же дома. — Вот и славно, — обрадовался Константин, — тогда оставляю это на вас, если что надо, говорите, я работы не чураюсь. Да, спички бы неплохо раздобыть. — Ну, это у меня с собой есть, — выкладывая на стол плоскую деревянную коробочку, с чиркашкой на торце, ответила Дария. Воронцов тут же вставил в рот сигариллу и прикурил. — Вот, Константин Андреевич, жизнь-то налаживается, — произнес он вслух и заметил легкую улыбку Дарии. — Везде можно жить, — наставительно произнесла женщина, — главное — приспособиться. — Верно, — согласился бывший детектив, он понимал это лучше, чем кто-либо в этом мире. Глава тринадцатая ​ Глава тринадцатая Дария слов на ветер не бросала и пошла по соседям. Вернулась минут через двадцать с внушительным коробом, сплетенным из бересты, из которого начала доставать различную посуду. — Ваше благородие, — вполне вежливо обратилась к нему назначенная Авией домработница, — воды не принесете? Я вам супчику бы сварила. И полы вымыть не помешает, запустил Зор дом, да натоптали, когда его имущество растаскивали. Воронцов кивнул и отправился в баню за жестяным ведром. Пока он ходил, женщина, уже усевшись на один из стульев, чистила принесенную картошку. Рядом лежала половина куриной тушки, уже ощипанной. Поставив ведро рядом с печью, Константин уставился на Дарию, ожидая дальнейших просьб. — Ну, если не в тягость, натаскайте дров, — попросила она. — И тонких лучин для растопки настругайте. Константин кивнул и снова вышел на задний двор. Вот только расход поленницы его слегка напрягал. Но оказалось все не так плохо, те дрова предназначались исключительно для бани, дрова для дома были сложены вдоль правой стены, и запас их был внушительным. Притащив пару десятков полешек, он выполнил просьбу, и охотничьим ножом настругал тонких щепок. — Все, Ваше благородие, спасибо, дальше я сама, отдыхайте, или пройдитесь по веси, посмотрите, как и что тут. Константин хмыкнул. — Прям столица княжества, за сутки не обойти, экскурсия займет максимум двадцать минут. — Ваша правда, Ваше сиятельство, идти тут особо некуда, один кабак, где по вечерам собираются люди Авии, и одна лавка, где жители могут прикупить себе иголку, нитки, отрез материи или то, что для жизни нужно. Есть кожевенник. Одежду привозят или шьют сами. Вот и все, что тут есть. — Благодарю за информацию, и вправду пойду, пройдусь, лучше, чем у вас под ногами путаться. Дария удивленно уставилась на него. — Что значит — под ногами путаться? Воронцов на секунду озадачился, похоже, в этом мире такого фразеологизма не знали. — Устойчивое выражение с востока, — пояснил он, — означает — мешаться, отвлекать. Дария начала тут же уверять, что он не мешается, но Константин махнул рукой и вышел на улицу. Солнце жарило, да так, что уже через минуту он скинул китель. Да, конечно, боярину гулять в нательной рубахе, которая не глажена и вся в кровавых разводах, не по статусу, но денег на новую у него нет, а значит, придется ходить так. Сначала он дошел до ворот, которые оказались по правую руку. Ничего интересного — пять домов, и вот частокол, на это ушло меньше пяти минут. Две встреченных им женщин с интересом за ним наблюдали, не пряча взгляды, для всех тут он был диковинкой. Ворота были закрыты, имелась сторожевая вышка, откуда на него пялился один из мордоворотов Авии. Но бежать Константин все равно не собирался, просто не видел смысла, вообще последнее время его очень интересовал вопрос о его месте в этом мире. Развернувшись, он направился к центру поселения, а заодно хотелось посмотреть на место силы. Пять минут до крохотной площади. Кабак оказался большим домом по правую руку, по левую особняк Авии, рядом лавка, про которую говорила Дария. Где искать кожевенника, он был без понятия. Да и зачем он ему, если в карманах гуляет ветер? Хотя есть мысль, как это поправить, почему бы прогрессорство не поставить на финансовую основу? И так за «спасибо» подарил рецепт майонеза. Толкнуть идею кобуры уже за деньгу, нужно же на что-то жить, ведь даже на то, чтобы сменить рубаху, нет ни монеты, сомнительно, что местный барыга отдаст ему новую за красивые глаза. Решено, нужно пообщаться с кожевенником, только он может воплотить идею. Воронцов пошел дальше по улице. Поселение было крохотным, до частокола он дошел за семь минут. Вот тут бурлила жизнь — два здоровенных амбара, которые использовали под склады, рядом с ним грузовики, половина из которых раньше принадлежала каравану барона Тротта. Охрана впечатляла. Был тут и Черен, еще три вооруженных бандита, и сейчас они внимательно наблюдали за пленниками, которые таскали тюки, ящики, бочки из кузовов внутрь. Увидел он и Кина, который как раз вышел из ворот. Приказчик заметил Воронцова, оценил, что тот, выглядит нормально не под конвоем и даже с ножом на поясе, кивнул и, приняв из кузова очередной ящик, потащил его внутрь. Причем Константин не заметил в этом взгляде ни призрения, ни ненависти. И он решился подойти. — Черен, — окликнул он бандита, который как раз повернулся в его сторону, — можно я три минуты поговорю со своим другом, выкурим сигариллу? Бандит, который тут явно не был старшим, скосил взгляд на звероподобного одноглазого мужика, который сплюнул и кивнул. Похоже, все уже знали, что Воронцов на особом положении, и о чем-то договорился с Авией. — Пусть все передохнут, — рыкнул старший, — а то доходяги едва ноги волочат. Константин кивнул ему и подошел к Кину, который как раз снова появился из ворот. Остальные пленники косились на них, но ничего не говорили, образовалась передышка, и то хорошо. Народ потянулся к бочке, в которой было прилично воды, и плавал старый медный ковш. Константин не стал жадничать и достал две сигариллы, протянув одну приказчику. Дал прикурить. — Благодарствую, Ваше сиятельство, — с легкой, едва заметной иронией поблагодарил приказчик. — Я смотрю, тебе кандалы поменяли, — глядя на два браслета без замков у него на запястьях, прокомментировал он изменения. — Да лучше уж так, — подтвердил Кин, — работать не мешают. Ваше благородие, я смотрю, вы в порядке. Договорились с атаманшей? — Ты все верно понял, — затягиваясь и выпуская дым в сторону, подтвердил бывший детектив. — Я попросил за тебя и Аишу, она отказала, хотя предложение мое было щедрым. Была бы ее воля, она бы согласилась. Вас после тьмы отправят в Тверд. Не вини меня, я сделал, что смог. — Не виню, — вполне по-доброму улыбнулся Кин. — Кстати, тут Аиша шепнула мне одну штуку, она еще вчера заметила, только рассказать не смогла. На площади была женщина, высокая, светловолосая, такая же, как и вы. — В смысле, как я? — не понял Константин. — В ней, как и в вас, Ваше сиятельство, нет ни света, ни тьмы. Вот только, куда она пропала, неясно. Она не рабыня, но и не из банды. Может, живет тут? — Спасибо, я поспрашиваю. — За работу, — заорал звероподобный бандит. Кин отшвырнул окурок сигариллы. — Прощайте, Ваше сиятельство, — он вполне серьезно отвесил уважительный поклон, — вряд ли свидимся. А за курево спасибо, порадовали вы меня. Желаю вам найти то, что вы ищите. — Прощай, Кин, — ответил в спину удаляющегося приказчика Воронцов. — Благодарю, — кивнул он старшему бандиту и направился к месту силы, которое находилось в полусотне метров на другой стороне улицы. Константин уже знал, что никому не воспрещается приходить туда, чтобы прикоснуться к силе богов, почувствовать ее, напитаться крохой. Но без ведуна это все было, как зарядка ядерного реактора от пальчиковой батарейки. Воронцов подошел к месту силы и замер на границе. Больше всего оно напоминало капище из учебника истории — площадка на небольшом возвышении, всего шагов пять, вокруг нее стоят потемневшие от времени идолы. Воронцов прислушался к себе, он, как и накануне, ощущал какое-то спокойствие, которое распространяло это место, и силу, которая не даст в обиду. Повертев головой и не заметив любопытных, он, переступив границу, вошел в круг. Все изменилось в один момент, исчезло жаркое палящее солнце, вернулась привычная серость, пропали звуки и запахи. Константин обернулся, поселок выглядел абсолютно безжизненно. Люди не исчезли, они превратились в длинные зыбкие тени, вон эти тени снуют туда-сюда — от грузовиков к амбарам. Только грузовики больше напоминают драндулеты со свалки — краска облупилась, металлические детали покрыты ржавчиной. Да и амбары тоже не похожи на то, что он видел еще минуту назад, — прохудившиеся крыши, перекошенные двери. Неужели так для него выглядит Астра?