Связной, застегнув подбородочный ремень, вешает на плечо винтовку, перелезает за бруствер и, пригибаясь, бежит в сторону кладбища. У самых ворот его срезает выстрел. Связной мешком оседает наземь и замирает. Пато смотрит на это в изумлении. Не веря тому, что видит. Впервые у нее на глазах убивают человека. Это совсем не то, что показывают в кино. Там люди театрально вскрикивают, хватаются за грудь. А связной просто сник и растянулся на земле, словно вдруг лишился чувств. В смятении она поворачивается к майору — убедиться, что он также ошеломлен увиденным. Но тот, забористо выругавшись, уже не обращает на убитого никакого внимания. Достает из кобуры пистолет, из кармана френча — свисток, подносит его к губам, трижды протяжно свистит, а потом вскакивает на бруствер и бежит к воротам. — Вперед, мать вашу, вперед! — кричит он. — Не давай им уйти! Да здравствует Республика! В ответ на его призыв в белесоватом свете зари, обозначившем кладбищенскую ограду, несколько десятков человек, прежде где-то прятавшихся от осколков и пуль или распластанных на земле, — Пато кажется, что она узнает в них рабочих, крестьян, ремесленников, мелких служащих — поднимаются и бегут за своим командиром. Когда Сантьяго Пардейро и его легионеры оказываются в центре Кастельетса, в городке уже царит полный хаос. Сопротивление националистов сломлено. В свете зари, уже обозначившей очертания домов, можно увидеть перепуганных жителей и бегущих солдат, раненых, ковыляющих с помощью товарищей или в одиночку, офицеров и сержантов, срывающих с себя знаки различия, френчи, ремни амуниции. Мавры вперемежку с европейцами несутся нестройной беспорядочной толпой. Многие уже бросили оружие. За домами, в той части городка, что обращена к реке, еще слышатся стрельба и разрывы гранат. Красные уже овладели окраинными кварталами и планомерно зачищают дом за домом. С кладбища доносятся порой разрозненные выстрелы. — Где майор Индурайн? — спрашивает прапорщик у людей, которые в панике бегут мимо. — Не знаю. Новая попытка: — Майора Индурайна не видали? — Вон там, у церкви. И наконец он замечает майора: тот стоит у подножия колокольни с пистолетом в руке, с дымящейся сигаретой во рту. Голова обвязана какой-то тряпкой, из-под которой сочится кровь, уже залившая ему левый ус, половину лица, шею и рубашку. Рядом с ним — человек двадцать солдат, сохранивших оружие и послушных дисциплине. На легионеров они смотрят с удивлением — явно не ожидали их появления тут. Пардейро вытягивается, как на плацу. И со строевой щеголеватой отчетливостью вскидывает руку к пилотке, сдвинутой на правую бровь. — Прибыл в ваше распоряжение, господин майор. Под глазами у майора от бессонницы темные круги. Веки воспалены от сигаретного дыма. На усталом лице борются недоверие и облегчение. — Сколько у вас людей? — Сто двадцать девять человек. Один взвод, согласно вашему распоряжению, оставлен у восточного склона. Индурайн с любопытством обводит его критическим взглядом, задерживаясь на кожаной комиссарской тужурке со знаками различия «младшего лейтенанта военного времени». — Вы — командир роты? — С боев за Синку. — Вы были там? — Так точно, господин майор… Я единственный из офицеров остался тогда в живых. Индурайн кивает как будто рассеянно — внимание его обращено на нескольких солдат, только что прибежавших сюда с другого конца города вместе с женщинами и детьми. Они при оружии, но мчатся вразброд. Отвернувшись от легионеров, майор пропускает мимо себя мирных жителей и загораживает дорогу бегущим. — Далеко собрались? Солдаты — пятеро мавров и три европейца, — пребывая в полнейшей растерянности, мнутся, мычат невразумительно. Старший над ними — сержант — тычет пальцем куда-то себе за спину: — Красные по пятам идут. — Без тебя знаю, кто там идет. Я спрашиваю, вы куда направляетесь? Сержант не отвечает. У него небритое, осунувшееся от страха и смятения лицо. Индурайн поднимает пистолет, направляет ствол ему в грудь. — Кто шаг сделает, — произносит он очень отчетливо и очень твердо, — вы**у и высушу. Беглецы колеблются, не зная, послушаться ли или кинуться прочь. Конец их сомнениям кладут подчиненные майора, которые окружают их и вскидывают винтовки. — Это слишком уж, — говорит один из мавров, порываясь уйти. Без лишних слов майор сует сигарету в рот и освободившейся рукой отвешивает мавру хлесткую оплеуху, от которой у него едва не разматывается тюрбан. Мавр принимает ее покорно. Средство убеждения подействовало. — Родригес! — зовет майор. Человек с сержантскими нашивками на рукавах хмуро выходит вперед, поглаживая указательным пальцем скобу спускового крючка. — Я. — Внеси-ка этих в списки. За неповиновение — расстрел на месте. — Есть. Беглецы понуро повинуются. Майор поворачивается к Пардейро: — А у вас как с боевым духом? В вопросе звучит сомнение, заставляющее младшего лейтенанта оскорбленно заморгать: — Мы же легионеры, господин майор! То есть как же можно сомневаться в том, что боевой дух высок. Майор отвечает с усталой улыбкой: — Виноват. Со стороны восточного склона прокатывается грохот сильного взрыва, и все взгляды поверх крыш устремляются туда. — Вас мне сам бог послал, — говорит Индурайн. — Как зовут? — Пардейро. — Ну так вот, младший лейтенант Пардейро, как сами можете видеть — роты Монтеррейского батальона больше не существует, а XIV табор удирает в полном беспорядке. — Какие будут распоряжения? Майор на миг задумывается, оглядываясь по сторонам. Потом высасывает последний дымок из окурка, зажатого в окровавленных пальцах, и роняет его на землю. — Оседлайте главную улицу — это продолжение магистрали, идущей через весь город. Держите церковь у себя в тылу. Пулеметы есть? — Есть два «гочкиса» и девять тысяч патронов к ним и два автомата «бергманн». — Поставьте один пулеметик наверху, чтобы держать под огнем улицу и площадь. И — ни шагу назад. Пардейро с усилием глотает слюну, стараясь, чтобы это вышло незаметно. Майор не назвал крайний срок. — А сколько держаться, господин майор? — Полагаю, рано или поздно нам придут на помощь, — пожимает плечами тот. — Полагаете? В ответ — бледная улыбка. — Да, именно так я и сказал. И майор пистолетом показывает на своих солдат: — Постараюсь как-то уменьшить масштаб катастрофы — соберу всех, кого можно, окопаюсь на восточной высотке и буду держать оборону. — Ваш командный пункт будет там? — Да. Связь — через посыльных. Пардейро наконец задает вопрос, который давно жжет ему язык: — А если не смогу удержаться? Майор пристально смотрит на него. Долго и оценивающе.