Дэвид стучится в дверь: – Дейзи? «Не называй меня так», – думаю я. Как угодно, только не так. – Можно мне войти? Все должно произойти сегодня ночью. Уже совсем скоро. На море отлив. Я с самого начала все так и планировала, но теперь, когда время пришло, уже ни в чем не уверена. – Дейзи, у тебя все в порядке? Я принес тебе супа. Я сажусь в постели. Я и впрямь голодна. И мне понадобятся силы. Знаю, что должна сбежать; мне нельзя здесь оставаться. План начал обретать очертания, как только они вернулись с торфяников, где похоронили Сэди. Брайан заявил, что теперь я его с потрохами и что, если не буду слушаться, он отправит видео, на котором я убиваю Сэди, в полицию. И я знаю, что он это сделает. И тогда все будет кончено. То, что я ненавижу себя за это, ничего не изменит, как и то, что они заставили меня это сделать, что у меня не было выбора. И это не видимость, у меня действительно не было выбора. Сэди взбунтовалась, угрожала всем рассказать, так что Брайан решил – надо преподать ей урок, а если бы я отказалась помогать, то и мне тоже. Может, так было бы лучше, думаю я теперь. Тогда бы мне, по крайней мере, не пришлось жить с самой собой, с тем, что я сделала. Это была моя идея, но теперь, когда доходит до дела, мне до жути страшно. Меня пугает даже не прыжок, не необходимость нырнуть в ледяную воду, доплыть до пещеры и добраться до подземного хода. Если все получится, если удастся уйти и никто не кинется в погоню, считая меня погибшей, этого будет мало, чтобы праздновать победу. Еще нужно будет перебороть наркозависимость. Мне понадобится помощь, а как ее получить, я не знаю. Прежде чем станет лучше, сначала станет куда хуже; вопрос лишь в том насколько. Возможно, лучше остаться здесь и умереть. Возможно, именно этого я заслуживаю. Дэвид осторожно ставит суп на тумбочку у кровати: – Поешь. – Мне страшно. Голос у меня совсем слабый, как у маленькой девочки, и в глубине души я ненавижу себя за это. – Я знаю, – говорит он. – Но ты справишься. Тебе помогут. Ты сильная. Он всегда верил в меня. Это его голос я слышала в те мгновения, когда по-настоящему хотела броситься со скалы. Его голос, убеждающий в том, что под слоем всего наносного я хороший человек. Он всегда это знал. – Думаешь, у меня получится? Он кладет ладонь мне на локоть: – Я в этом уверен. Голос у него душевный и ласковый. Ни один другой мужчина в жизни не был со мной так добр. Добрее, чем я заслуживаю. – Ты составила записку? – Да. – Я позабочусь о том, чтобы ее нашли. – Ты покажешь ее маме? – Придется. Она должна будет подтвердить, что это твой почерк. – Но ты скажешь ей правду? Потом. Скажешь ей, что со мной все в порядке? Он мягко кивает: – Попытаюсь. Но это может быть слишком опасно. Я благодарю его. Очень хочется рассказать ему, почему мне нужно уехать отсюда на самом деле; почему убедить их в том, что я мертва, – единственный способ покончить с преследованием. Очень хочется рассказать, как Брайан обманул меня: нужно только притвориться, что никто не собирается ее убивать. «Мы просто хотим ее припугнуть», – говорил он, и когда я поняла, что это ложь, было уже слишком поздно. Он заставлял меня затягивать ремень все туже и туже, даже когда она уже перестала кричать и тело ее обмякло. Он заставлял меня. И тем не менее это сделала я. Это я оказалась недостаточно сильной, чтобы отказаться, чтобы дать отпор, чтобы заявить ему в лицо, какой он мерзавец. Если бы можно было повернуть время вспять! Я никогда не стала бы знакомить ее с Брайаном и никогда не стала бы знакомиться с ним сама. Мы с Сэди до сих пор были бы подругами, и одна не лежала бы в холодной земле, а вторая не готовилась бы инсценировать собственное самоубийство, рискуя погибнуть в процессе. – Значит, ты помнишь, что тебе надо будет сделать после прыжка. – Да, – отвечаю я. Я знаю, что туннель ведет сквозь толщу скалы прямо в подвал к Дэвиду. – И ты снимешь это на видео? Просто на всякий случай. Он говорит, что все сделает. Мы уже все обсудили. Мое тело не найдут; в воде я сниму с себя кроссовки и куртку, но этого может оказаться недостаточно, чтобы убедить всех в моей гибели. Если придется, он должен будет доказать, что я действительно свела счеты с жизнью. – И мы подождем. Подождем, пока кто-нибудь не окажется поблизости, чтобы все увидеть. – Да, – подтверждает он. – Я буду смотреть в телескоп, пока не замечу, что кто-то идет. Спешить тебе некуда. Тогда мы можем быть уверены, что найдется свидетель. Все, что тебе останется сделать, – это прыгнуть и доплыть до пещеры. Я говорю ему, что готова. Я буду ждать в туннелях. Мы заранее отнесли туда полотенца, смену одежды, фонарь, одеяло и запас еды. Возвращаться к Дэвиду сразу слишком рискованно, ведь меня могут искать, но когда опасность минует, он придет за мной и выведет наружу. – Куда планируешь податься? – спрашивает он. Я отвечаю без заминки. За много дней я все обдумала. – В Лондон. – Нельзя оставлять твое настоящее имя. – Я знаю. – Ты уже решила, как назовешься? Сэди, думаю я. Я так долго хотела быть ею, представляла, что живу в их большом доме с ее мамой, а не в нашем задрипанном трейлере с моей. Воображала, что я такая же умная, как она, что я хорошо учусь в школе, что у меня есть будущее. Это вошло в привычку, так что, даже когда ее жизнь начала разваливаться на куски, я уже не могла остановиться. Каждый раз, когда очередной мужик взгромождался на меня, каждый раз, когда приходилось раздвигать ноги на этих их вечеринках, пока они один за другим по очереди проходили через меня, я представляла, что я – это не я. Я заставляла себя поверить, что я – это она. А я сейчас дома, смотрю телевизор; или я сейчас с парнем, который действительно меня любит, а не убеждает, что любит, до тех пор, пока я не оказываюсь перед ним в долгу. А может, просто делаю домашку или пеку с мамой пирог. Живу нормальной жизнью. У меня вошло в привычку притворяться Сэди всякий раз, когда мне было плохо, чтобы настоящая я, Дейзи, могла ничего не чувствовать. Я вдруг понимаю, что все это время завидовала ей. Иначе почему, когда Брайан сказал, что пришел мой черед привести кого-нибудь новенького, я выбрала ее? И теперь, пусть вернуть ее не в моих силах, я могу попытаться жить так, как жила бы она. Хотя бы в память о ней, если уж не из каких-то других соображений. Я открываю рот, чтобы назвать имя, которое собираюсь взять, но он не дает мне. – Нет, – говорит Дэвид. – Мне лучше не знать. – Но… – Нам с тобой нельзя поддерживать связь, Дейзи, – печально качает он головой. Я принимаюсь рассматривать свои руки. Потом произношу: – Ладно. Он протягивает мне ложку: – Ешь. Я зачерпываю суп, но тут же обжигаю язык. – Ты разыщешь Сэди? По вопросу Дэвида я понимаю, что в деревне поверили в историю, которую сочинил Брайан, – о том, что Сэди сбежала, что кто-то якобы видел, как она ловила попутку в сторону Лондона. Нет, все-таки я не могу ему врать. Я опускаю ложку. – Она умерла. Дэвид замолкает. Я жду от него какой-то реакции – гнева или хотя бы потрясения, но он ничего не говорит. Наверное, он с самого начала это подозревал. На секунду мне кажется, он сейчас скажет, что мне это с рук не сойдет, что я должна пойти в полицию. – Но она написала своей маме записку. – Они заставили. – А люди, которые видели, как она ловила попутку? – Выдумывают. Или, может, им заплатили, чтобы они так говорили. В любом случае это была не она. Мне очень хотелось бы, чтобы было так, как говорят, – больше всего в жизни. Но нет. Они вывезли ее тело на торфяники и там похоронили. У меня разрывается сердце. – Не могу больше ничего тебе рассказать. Он касается моей руки: