– Неужели все было так плохо? Он смеется: – О да, я был отпетый. Воровал. Ну и все прочее в полном комплекте. Интересно, что же входило в этот «комплект»? И собой торговал? Ублажал вонючих пьяных проходимцев, лишь бы вмазаться? Нет, вряд ли, хотя, конечно, всякое возможно. – Вот почему теперь я стараюсь помогать другим, понимаете? – Каким образом? – Я отремонтировал местный досуговый центр, чтобы ребятишкам было чем заняться. И Моника помогает, придумывает для молодежи всякие интересные занятия, чтобы увести их с кривой дорожки. Это наш вклад в благополучие местного сообщества. Он кивает в сторону автоматов, где Кэт и Элли, стоящие рядом с Моникой, со смехом болтают о чем-то с подругами. – Как по мне, с ними все в полном порядке, – заключает Брайан. Я улыбаюсь. Он прав. При взгляде на них я на мгновение вспоминаю, зачем вообще хотела снять свой фильм. – Может, я просто слишком тревожная. – Может, и так. Но потом я вспоминаю беременность Зои, слухи о насильственной смерти Дейзи, слова Брайана о том, что она и Сэди поссорились. – Думаете, смерть Дейзи была как-то связана с бегством Сэди? Вы говорили, они поругались. – Я не знаю. – Он вздыхает, потом наклоняется вперед. – Возможно. Ходили слухи, что там была не просто размолвка. Одна угрожала другой. – Кто? – Дейзи. Дейзи угрожала Сэди, насколько я помню. Она говорила, что убьет ее. Во всяком случае, так я слышал. Не знаю, что тут правда. Сто лет прошло. – Без малого десять, – ляпаю я. – Практически день в день. – Короче, много. Он сверлит меня взглядом. Ему явно очень хочется сменить тему. Я смотрю на Кэт с Элли и снова вижу нас двоих, меня и Дейзи. «Ты же не собираешься так пойти? Выглядишь как шлюха. – А разве не в этом весь смысл?» – Вам нехорошо? Я моргаю, чтобы прогнать картинку. Брайан накрывает мою руку своей. – Нет-нет, все в порядке, – говорю я. – Просто… Просто несколько человек выразили мнение, что Дейзи не кончала с собой. – Кто именно? – Во-первых, родители Зои. – Ну, то, что случилось с Зои, очень сильно на них сказалось. Я бы не стал придавать их словам особое значение. – Он печально улыбается. – Разумеется, она покончила с собой. Просто люди винят себя, я так думаю. Она была совсем юной… На секунду мне кажется, что он готов заплакать. Я чувствую на себе чей-то взгляд и обнаруживаю, что Моника смотрит на нас с непроницаемым выражением. Она немедленно отводит глаза. Брайан убирает руку с моей руки, но обстановка у игровых автоматов уже переменилась. Плечи Элли поникли, она вдруг стала выглядеть отчаянно несчастной. Она вскидывает на меня глаза, будто почувствовав, что я сверлю ее взглядом. В этих широко раскрытых глазах читается мольба, губы сжимаются в ниточку, и меня охватывает желание подойти к ней и спросить, что случилось, что ее так расстроило. Но я не могу: Кэт на страже, она немедленно вмешается, как днем в кафе, будет отвечать на все вопросы вместо подруги, и я ничего не добьюсь. Придется действовать хитрее. Я перевожу взгляд обратно на Брайана. Он ничего не заметил. – Можно мне еще выпить? – Скажите, когда хватит. Он наклоняет флягу, и я смотрю, как янтарная жидкость течет в стаканчик, но при этом меня словно тут нет или, вернее, есть, но я не участвую в происходящем, а наблюдаю одновременно откуда-то из невообразимого далека и немыслимой близи. И когда я вижу, что алкоголя в моем стаканчике уже достаточно, то не понимаю, как попросить Брайана остановиться, как послать сигнал из мозга по нервам в мышцы челюсти. Вместо этого я безмолвно смотрю, как он продолжает лить, до тех пор, пока, по моим ощущениям – несколько минут спустя, мне не удается качнуть головой. – Достаточно. Он вскидывает на меня глаза. На его губах играет ухмылка. Я слышу, что благодарю его, затем поднимаюсь: – Простите, я на секундочку. Я направляюсь к туалетам в конце зала. На ходу получается перехватить взгляд Элли, и, хотя она немедля отводит глаза, я надеюсь, что она поняла, куда я иду, и прочитала мое безмолвное послание. Захожу в туалет. Там освещение еще ярче; я вижу раковину, сломанный диспенсер для бумажных полотенец, рассохшийся кусок розового мыла. Когда дверь за мной закрывается, шум игровых автоматов превращается в приглушенный гул, но все равно бьет по ушам. Я пью воду из-под крана – она тепловатая и невкусная, – потом иду в кабинку и запираюсь там. Я прислушиваюсь, но слышу лишь доносящуюся сквозь две двери музыку, стихшие голоса и грохот собственного сердца. Я глубоко дышу, стараясь успокоиться, но у меня не выходит. Дверь открывается, и я слышу шаги. Выхожу из кабинки. Это Элли. Она стоит на пороге, крохотная, как птичка. – Элли, – говорю я, – у тебя все в порядке? Она не делает попытки сдвинуться с места, лишь смотрит на меня, застывшая, как изваяние. Кажется, если я сейчас сделаю шаг в ее сторону, она бросится бежать, как перепуганное животное. – Поговори со мной, – прошу я максимально мягко, но она мотает головой. – Я не могу. – Можешь, – киваю я. – Можешь мне довериться. Честное слово. – Он подслушивал, – произносит она тихо. – Кто? Что? – В тот раз. Он нас подслушивал. – Тот парень? – уточняю я. – Бойфренд Кэт? Она снова мотает головой. – Тогда кто? Она ничего не отвечает. Я вспоминаю телефон, который лежал на столе, и одноразовый телефон Кэт. – Что с тобой, Элли? Что вообще происходит? Молчание. – Это Дэвид? При упоминании его имени она вскидывает глаза, но ничего не говорит. Она в ужасе. – Расскажи мне, что он сделал? Дверь снова открывается, и входит Кэт. С такого расстояния я вижу, что глаза у нее жирно подведены черным карандашом, а помада на губах цвета спелой сливы. Она переводит взгляд с меня на Элли и обратно. Ее лицо похоже на один большой синяк. – А, вот ты где. На ней майка, и я вижу на ее плече свежую татуировку в виде круга. Она сверлит Элли взглядом. – Нам пора уходить. – Элли, не… Кэт делает шаг вперед и хватает подругу за локоть: – Идем, я сказала! Элли смотрит на меня, но ее уже тащат к двери. – Лучше я пойду, – говорит она, и я понимаю, что обязана найти способ побеседовать с нею с глазу на глаз. 23 Я возвращаюсь к Брайану, но лишь затем, чтобы сообщить, что мне пора. Он закусывает губу.