– Элли, хватит! Я наклоняюсь вперед: – Я могу защитить вас. Вас обеих. – Каким образом? – смеется Кэт. Прежде чем я успеваю что-либо ответить, она хватает куртку Элли и подталкивает подругу к двери. – Вставай, – говорит она. – Мы уходим. Элли на ходу оглядывается на меня, и выражение ее лица в точности напоминает мне то, какое было у ее подруги, когда она выходила из «Иглы и чернил» со свежей татуировкой на плече, закрытой полиэтиленовой пленкой. Идти за ними не имеет смысла. Они лгут, я это вижу. Лгут и боятся. Причем обе. Если я хочу им помочь, необходимо поговорить с Дэвидом. 21 Я натыкаюсь на него у Смагглерс-уэй, переулка, идущего от «Корабля». Прямо как знала, что он там окажется. Он стоит в полумраке: неподвижный, голова вскинута, как будто кого-то поджидает. Я наблюдаю за ним издалека, и тут он внезапно срывается с места. Следую за ним узким переулком к ряду домиков, за которыми начинается крутая лестница, ведущая наверх, к утесам. Осторожно поднявшись по ступеням – они скользкие, а уже темнеет – на вершину, я вижу на заросшей дорожке чуть впереди Дэвида. Стараюсь не потерять его из виду. Через минуту он сворачивает с дорожки и исчезает на узкой тропке, которая круто уходит вниз, к краю утеса. Я продираюсь по ней сквозь кусты, и через несколько шагов заросли расступаются. Он стоит спиной ко мне в тусклом свете. Перед ним отвесно уходит в воду стена, построенная, видимо, чтобы прибой не подмывал утесы. Его взгляд устремлен поверх нее на море, бьющееся о подножие волнолома. Я замираю. На секунду мне кажется, что он сейчас бросится туда, вниз, на камни. Но этого не происходит. Он подносит что-то к глазам, и тут я вспоминаю слова Софи. Это бинокль. Присаживаюсь на корточки в полумраке и минуту-другую снимаю его, но потом понимаю, что не могу больше ждать. Я встаю и подхожу к нему: – Дэвид. Слова застревают в горле. Он шарахается. Бинокль падает у него из рук и повисает на шее. – Кто?.. В его голосе слышится страх, и это меня радует. Придает мне уверенности. – Мне очень нужно с вами поговорить. Он щурится в темноту на мой голос. – Это Алекс. У него перехватывает дыхание. – Ты! Теперь меня отделяет от него всего пара ярдов. В сумерках он выглядит еще бледнее. Пепельная кожа словно прозрачная, кажется, я почти различаю за ней вены, напряженные и учащенно пульсирующие. – Оставь меня в покое, – говорит он. – Пожалуйста. – Не могу, – качаю я головой. – Вы знаете Кэт. – (Он никак не реагирует.) – И Элли. А вот теперь, кажется, в его лице что-то дрогнуло. Хотя уже слишком темно, чтобы утверждать наверняка. – Признайте это. – Я никогда не… – начинает он, но потом, точно на ходу передумав, меняет формулировку. – Нет, я их не знаю. – Если вы их хоть пальцем… – Нет! – В его голосе звучит отчаяние. – Ты же знаешь, я бы никогда не… – Они принимают наркотики, вы ведь в курсе? Он молчит. – Где они их берут? У вас? – У меня? Он явно в глубоком шоке, будто это последнее, что он ожидал от меня услышать, будто одна мысль об этом – полный абсурд. – Нет, не у меня. Лучше спроси у своего приятеля. Моего приятеля? Кого он имеет в виду? – У Гэвина? Он не отвечает. Нет, не может быть; где и когда он мог видеть нас вместе? Но если не Гэвин, то кто? – При чем тут Гэвин? – спрашиваю я (никакой реакции). – Кто вы вообще такой? Он словно не слышит моего вопроса. – Что здесь происходит? – Ты сама знаешь, что происходит. Лучше всех остальных. Он делает шаг вперед, и на мгновение мне кажется, что сейчас он протянет ко мне руку, но вместо этого он говорит: – Смотри. – Куда? Он указывает на небо: – Смотри. Я против воли прослеживаю направление его взгляда. Что-то светящееся мелькает в вышине, слишком быстро для самолета. Метеор. – Это… – Геминиды, – перебивает Дэвид. Я смотрю на него. Он изучает небо. – Еще один! Смотри! Вскидываю глаза и успеваю заметить новую вспышку. Это обломки космических тел, сгорающие в атмосфере. Метеорный поток. Я вспоминаю фотографию Зои с телескопом и гляжу на Дэвида, изучающего звездное небо в бинокль, и тут начинает твориться что-то непонятное. Я утрачиваю контроль над своим телом. Мои члены превращаются в студень, как будто я накурилась травы. – Потрясающе, правда? – Вы обидели Зои, – шепчу я еле слышно. Я делаю шаг вперед и вцепляюсь в волноломную стену, но Дэвид ошибочно истолковывает это как благоговейный трепет. Он запускает руку в волосы. – Нет, я не обижал ее. Он произносит это мягко, но решительно. Я не могу понять, стоит ли ему верить. И не знаю, почему мне до боли этого хочется. Он снова наклоняет голову, и я вдруг смутно припоминаю это движение, оно словно из другой жизни. – Она сбежала. Ты это знаешь. Я не сделал ей ничего плохого. И никому другому тоже. Почему ты мне не веришь? Жизнь возвращается в мои члены, но я по-прежнему слышу свое оглушительное дыхание. Я силюсь сосредоточиться, не уплывать. Я смотрю на бескрайнее море, на эту безмятежную и неукротимую стихию. В лицо летят соленые брызги, и я вдруг оказываюсь на неизведанной дороге; хочется развернуться и идти прочь не останавливаясь. Но я не делаю этого. Я не могу. Будто зачарованная, я наблюдаю, как серебристое облачко моего дыхания клубится перед лицом, постепенно развеиваясь, точно напрасная надежда, потом снова устремляю взгляд в небо. Надо мной проносится очередной метеор, и я представляю себе Дейзи: она нежится на пляже где-нибудь на другом краю света, в Индии, или путешествует с рюкзаком по Мексике, или исследует Камбоджу. И сейчас она наверняка смотрит на те же звезды, на те же космические осколки, сгорающие в небесной выси. Может, рядом с ней есть мужчина – муж или возлюбленный. Она подумывает осесть где-нибудь. Или даже завести детей. Интересно, вспоминает ли она обо мне хоть изредка? Беда в том, что не вспоминает. Я точно знаю. Она мертва. Так или иначе – прыгнула сама, сорвалась случайно, или ее кто-то столкнул, – она мертва. Я оборачиваюсь. Взгляд Дэвида по-прежнему устремлен на небо. – Кто вы такой? Он смотрит на меня в упор. Его лицо, исполненное боли, надежды и вызова, непроницаемо.