– Это не я! – А кто тогда? Эми, это же ты! Снова смех, заливистый, пронзительный. Они и впрямь похожи на чаек, подобно истребителям-камикадзе пикирующих над домами. – Что вы вообще несете? – Гляди! Ты тут бухая в хламину! – Неправда! – едва не кричит Эми. Одна из девчонок тычет телефоном ей в лицо, и я мельком вижу ролик, который они смотрят. Он давнишний, один из первых, если я правильно помню. Девочка бежит по пляжу к воде, на ходу спотыкается и падает. Все покатываются со смеху, как будто в жизни ничего забавнее не видели. Девочка поднимается с места. Лицо у нее пунцовое; это уже не смешно. Я наблюдаю за ней, гадая, что она сделает дальше. Даст им отпор, постоит за себя. Так же нельзя. Но вместо этого она принимается лупить себя по щекам, словно в наказание. Краем глаза я замечаю, что Элли вжимается в стул, как будто до смерти боится, что в любой момент всеобщее внимание переключится на нее. Но ей везет, во всяком случае пока. – Оставьте меня в покое! – рыдает несчастная Эми. Но ее никто не слушает; со всех сторон несутся смешки. Не выдержав, она хватает со стола свой телефон, отпихивает стул, так что тот со скрежетом отлетает прочь, сдергивает со спинки куртку и выскакивает из кафе. Я разрываюсь между желаниями пойти за ней следом и утешить, устроить выволочку девицам, которые довели ее до слез, и остаться наблюдать за Кэт и Элли. Побеждает последний вариант, да чем я могу ей помочь? Это моя вина: видео, где она падает, не стало бы достоянием общественности, не выложи я его в сеть. Именно я подкинула им повод поглумиться над подружкой. И тем не менее в глубине души я испытываю радость. По крайней мере, они смотрят ролики. Им не все равно. Я возвращаюсь взглядом к Элли. Та внимательно рассматривает собственные руки. Кэт все еще ухмыляется, веселясь по поводу ухода девочки. Состояния Элли она то ли не замечает, то ли ей наплевать. А вот от парня оно явно не укрылось. Он наблюдает за Элли, и его губы кривятся в гаденькой усмешке. Меня толкают сзади: мимо неуклюже пробирается одна из девиц. Чай выплескивается из чашки на блюдце. – Твою мать! – вырывается у нее. В тоне нет ни намека на неловкость за собственную оплошность, одно лишь раздражение на препятствие, попавшееся на пути. В следующее мгновение я слышу скрежет стульев по полу и гомон возбужденных голосов: остальные девочки тоже собираются уходить. И мы остаемся одни в кафе. Я и подростки за столиком в углу, ну и Лиз за барной стойкой. В зале тут же становится слишком тихо, слишком пусто. Какое-то время ничего не происходит, потом парень бросает взгляд на Кэт. – Посидите здесь, – говорит он и тоже выходит. Я хватаюсь за этот шанс. Не раздумывая, включаю камеру в телефоне и плюхаюсь на стул, который он только что освободил. Элли вздрагивает, зрачки у Кэт расширяются. – Какого?.. – Не бойтесь, – перебиваю я. – Я просто хочу поговорить. Кэт косится на входную дверь, наверняка надеясь, что сейчас вернется бойфренд и придет ей на выручку. Я небрежно держу телефон в руке, молясь про себя, чтобы она не просекла, что я ее снимаю. – Поговорить? – Да. – О чем? – Мне просто показалось… У вас все хорошо? – Хорошо? Кэт смеется – угрюмо и безрадостно. Она выдерживает мой взгляд секунду-другую. Сейчас она кажется намного старше своих лет, и я начинаю догадываться, почему она не в состоянии усидеть на месте. – Ты под кайфом? – Отвали, – снова смеется она. – Элли? Младшая девочка смотрит на лежащий между нами телефон с таким видом, будто хочет кому-то позвонить и попросить о помощи, потом вскидывает на меня глаза: – Что? Голос у нее тоненький и высокий – как у совсем маленькой девочки, намного младше, чем можно дать по ее внешности. Складывается впечатление, что обе они повидали то, что не должны были видеть, побывали там, где не должны были оказаться. Но Элли? Она кажется такой робкой. Кнопка – ее прозвище, сказал Брайан. И тем не менее у нее хватило духу заснять своих родителей, когда они сажали ее под домашний арест. Судя по всему, с тех пор что-то произошло. – У тебя все в порядке? Она пожимает плечами. Вместо нее отзывается вторая девушка: – А в чем дело? – Я не тебя спрашиваю. Элли? – Разумеется, с ней все в порядке. А с вами? Девочка помладше вскидывает глаза на подружку. В их взглядах что-то мелькает. Кажется, это любовь, хотя если и она, то пополам с отчаянием. Мольба о спасении или, возможно, о прощении. Я протягиваю руку, но она шарахается от меня. – Я не желаю вам зла. – Тогда почему бы вам не отвалить? – огрызается Кэт. Пристально смотрю на нее. Я ее пока не раскусила. Она определенно то ли под какой-то дрянью, то ли на отходняке. Может, спиды? Снова спрашивать об этом, как и интересоваться, где она их достала, явно без толку. Перевожу глаза обратно на Элли. Она примерно на год младше Кэт и выглядит соответственно – во всяком случае, пока не смотрит мне прямо в глаза и не пытается улыбнуться. Тоже, что ли, наелась какой-нибудь гадости? Я уже открываю рот, чтобы спросить, и тут Кэт протягивает руку за очередным кусочком сахара. Рукав ее блузки задирается, и я вижу на плече татуировку. Идеально ровный черный круг. – Что значит твоя татуировка? – спрашиваю я. Ее губы растягиваются в ухмылке, но это бравада. Девчонка явно струхнула. Она тянет рукав вниз. – Отвяжитесь. – Я пытаюсь вам помочь, пойми ты это. – А кто сказал, что нам нужна помощь? – Вы знаете Дэвида? – Дэвида? Она отвечает быстро – даже, пожалуй, слишком быстро – и напористо. Но в ее глазах на мгновение мелькает напряженное выражение. Это страх. – Да, Дэвида. Из Блафф-хауса. – Нет, не знаю я вашего Дэвида, – качает она головой. Но уже слишком поздно, я видела ее страх. И знаю, что она лжет. – Точно? – Угу, точно. Она отвечает с притворным отвращением в голосе. Ладно, без толку говорить, что я на ее стороне, она все равно не поверит. – Элли, а ты его знаешь? Это он дает тебе наркотики? Девочка качает головой, но я перехватываю ее ищущий одобрения взгляд, устремленный на Кэт. – И чем вы напичкались? – Ничем. – Элли! Я поворачиваюсь к Кэт: – Дай ей сказать. Элли? – Пожалуйста, – шепчет она. – Не трогайте его. – Не буду, – уверяю я. – Честное слово. Я просто хочу с ним побеседовать. Ее взгляд затуманивается; кажется, она вот-вот расплачется. – Нет! Нет, только не рассказывайте ему, что мы с вами говорили! Кэт берет младшую подругу за локоть: