– Здравствуйте. Он не отвечает на мой приветственный жест. – Нам ничего не надо, спасибо. – Я ничего не продаю… Он явно намеревается закрыть дверь. Наверное, решил, что я из какой-нибудь религиозной общины вроде «Свидетелей Иеговы» или собираю подписи за очередного политика. Из глубины дома слышится женский голос: – Кто там, милый? – Миссис Персон? – зову я, прежде чем мужчина успевает захлопнуть дверь у меня перед носом. Появляется его жена: – Откуда вы знаете мое имя? Она моложе мужа, на ней мешковатая толстовка и обтягивающие джинсы. Сходство с дочерью бросается в глаза. – Что вам нужно? – настораживается она. – Меня зовут Алекс, – тараторю я. – Я приехала из Блэквуд-Бей. – Да ну! А нам-то что за дело? – Я хотела поговорить с вами о Зои. По лицу женщины пробегает судорога боли, но она немедленно подавляет ее. – Да неужели? – с неприкрытой враждебностью цедит она. – Знаете что, катитесь вы к черту. – Я не журналистка, я не хочу вам докучать. Не могли бы вы уделить мне всего десять минут? Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но я не даю ей: – Пожалуйста! Я боюсь, с девушками творится неладное… – Что? – Дайте мне десять минут, и я все объясню. Она колеблется, затем чеканит: – Пять минут, и ни секундой больше. Я благодарю ее. – Можно мне войти в дом? – Нет. Выкладывайте прямо тут. Отец Зои делает несколько глубоких вдохов. – Милая, – произносит он, – на улице холодно. Давай впустим девушку в дом. И снова она сверлит меня взглядом, но потом смягчается. Я иду следом за ними в гостиную. – Садитесь. Она указывает на кресло. От комнаты веет уютом: старомодный телевизор, сервант, фарфоровые статуэтки. Хозяева бок о бок усаживаются на диван. Возникает ощущение, будто у меня берут интервью. Или допрашивают. – Давайте выкладывайте. Я открываю рот, но меня перебивают. – Меня зовут Шон, – произносит отец Зои. – А это Джоди. Признательно киваю, но мать Зои будто не слышала слов мужа. – Вас, наверное, уже тошнит от всех, кто задает вопросы… – Что есть, то есть, – отзывается Джоди. Я скашиваю глаза на Шона. Он покусывает губу. У меня вдруг мелькает мысль: то, что я поначалу приняла за пренебрежение, может на самом деле быть страхом. Но кого он боится? Не меня же. Он поворачивается к жене: – Дай ей сказать, милая. Значит, и не ее. Джоди сверлит меня взглядом. – Я приехала сюда снимать фильм. Но честное слово, он будет не про Зои. – Про что же тогда? Я кратко объясняю, памятуя об отпущенных мне пяти минутах. – И какое же отношение все это имеет к нам? – интересуется Джоди, когда я умолкаю. – Понимаете, я со всех сторон слышу, что сначала Дейзи совершила самоубийство, а позднее и Зои сбежала… – Ха! – Она сухо смеется, потом язвительно передразнивает меня: – «Самоубийство»! Шон бросает на жену укоризненный взгляд: – Милая! Она умолкает. – А что? – цепляюсь я. – Вы не считаете, что Дейзи покончила с собой? Она отбрасывает волосы со лба. – Кто может сказать наверняка? Многие сомневались. Пока Зои не «сбежала». И снова саркастический тон. – Вы полагаете, все было не так? Джоди впивается в меня взглядом, но ничего не отвечает. Она похожа на фотоснимок; я практически вижу ее на черно-белом кадре, наполовину в тени, наполовину в ярком свете из окна, эффектную игру светотени. Вид у нее невыносимо печальный и в то же самое время вызывающий. – Расскажите вашу версию, – прошу я. Шон берет ее за руку. – Мы же с тобой это обсуждали, помнишь? – произносит он мягко и поворачивается ко мне. – Разумеется, она сбежала. Какие могут быть варианты? Джоди вырывает руку: – Или ее увезли. – Что? Шон вскакивает с дивана, прежде чем она успевает ответить. – Все, хватит! – восклицает он, но жена не желает сдаваться. – Нет, не хватит, – настаивает она. – Зачем ей было убегать? От нас, от меня! Шон устремляет взгляд на меня. – Простите ее, пожалуйста, – просит он, но я не обращаю на него внимания. – Была же и другая девушка, – наседаю я. – Как там ее звали? – Сэди.