В общем, из дома обратно к столовой я шествовала не только экипированная в чистое платье, но и вооруженная арсеналом из четырех, как их назвал Таш, «базовых» жестов. И, судя по настрою питомца, в ближайшем будущем он точно расширится! Осознание этого воодушевляло. Правда, хватило его ненадолго. Едва я увидела сидящего за столом дагона, хорошее настроение тут же схлынуло, уступив место привычной настороженности и легкому унынию. Ужинать нам придется вместе. Дискомфорт, видимо, ощущала не я одна. Мужчина коротко на меня взглянул, молча кивнул, приветствуя, и продолжил есть, думая о чем-то своем. А вот шоши активно вели диалог, не обращая внимания на установившееся между нами напряжение. – Медея, передай тарелку с вальесой! – Хас, нельзя ли повежливей? Мог бы своего хозяина попросить. – Ей удобнее, она ближе сидит. – Не ври, расстояние одинаковое. – Разное! У меня отличный глазомер! А раз не веришь, пусть Медея сама измерит и скажет… – Отстань от девочки! Дай ей спокойно поесть! И так на прогулке загонял. – Подумаешь, пару раз попросил мячик бросить! – Ты забыл сказать «десятков». – А я на цифрах не зацикливаюсь, когда провожу время в приятном обществе. – Раньше ты не считал Медею достойной. – Не Медею, а Дею. Не надо путать вальесу с сеном. – Ну да, одно дело общаться с умной землянкой, и совсем другое – с круглоухой дурочкой. Это ж надо до ее уровня опуститься! – Язви, язви. Посмотрим еще, что твой хозяин скажет, когда вернется и все узнает… – Это невозможно! – не выдержал Дьер, бросая вилку на стол и отодвигая тарелку. – Теперь я понимаю, какое счастье слышать только одного шоша… Медея, как ты столько времени это терпела? Еще и вид сохраняла невозмутимый. – Иногда было сложно, – признала я, вынужденно отвечая на вопрос. В том, что Дьер не удержится и испробует на себе действие настойки, я ни на мгновение не усомнилась, еще когда о своем общении со старостой рассказывала. Очень уж горящий был взгляд у дагона. Продолжила ужинать, надеясь, что рарк уйдет, но он продолжал сидеть, наблюдая, как я ем. То есть пытаюсь есть. То есть давлюсь и… – Я пойду, наверное, – тоже отодвинула тарелку, поднимаясь. – Не торопись. У меня к тебе разговор, – усадил меня обратно серьезный голос. Краткий взгляд на замерших в ожидании шошей, и вздох: – Сидите, чего уж теперь скрывать… Только молча! Вот честно не знаю, чего в этот момент было больше в моей душе – опасений или любопытства. Видимо, у Таша тоже, потому что питомец поерзал и замер, ловя каждое слово начавшего говорить рарка. Хотя, конечно, обращался тот исключительно ко мне. – Помнишь, я говорил про условия вызова, которые мне поставил Ньевор? Я тогда сказал, что они связаны с тобой, но не уточнил, как именно. Потому что мне нужно было время подумать, как их выполнить. Теперь же я готов это сделать. Дьер откинулся на спинку кресла и сложил руки перед собой в замок. Покусал нижнюю губу, на несколько секунд опустив взгляд, то ли сосредотачиваясь, то ли решаясь на признание. – Обеспечить тебе психологически-комфортное существование среди рарков – вот каковы мои обязательства. И я должен их выполнить вне зависимости от того, кто ты такая, как я к тебе отношусь и какой в дальнейшем будет твоя судьба. Но, сама понимаешь, Медея, что, как выразился Таш, в отношении круглоухой дурочки и умной землянки это две совершенно разные задачи. Да еще и с учетом того, что знает правду о тебе очень ограниченный круг… лиц. «Лица» благоразумно промолчали, и Шайхот продолжил: – Говорил я тебе и то, что нет у меня уверенности в том, как воспримет новость Ньевор. Характер у него взрывной, к землянам он настроен негативно, ведь из-за них у Ракиса сейчас проблемы, с которыми так сложно справиться. И его реакция тоже становится моей проблемой, потому что вписывается в условия вызова. Я уже не говорю о том, как на «появление» землянки среагируют соответствующие службы. Поэтому поступим мы следующим образом. Тайна твоего происхождения останется между нами четырьмя. Изменения интеллекта, которые, кстати, Ньевор заметил еще до нашей с тобой встречи, легко списать на эксперимент твоего «деда» с мриссой. Гуз Рьяр ведь на самом деле проводил исследование на круглоухих селянах. Для того и бросил преподавательскую практику, уехал в провинцию и занял не самую престижную должность. Я когда-то был его студентом, поэтому в курсе его поступка. Не знал только, какой именно разработкой увлекся профессор, – в голосе мужчины послышалось искреннее сожаление. Впрочем, оно быстро сменилось на привычно-рациональный тон: – В общем, скажем, что, обнаружив сделанную им настойку, я продолжил опыт своего учителя. Конечно, «умнеть» тебе придется постепенно, но в итоге проявишь себя полностью. Даже учиться в университете сможешь, если захочешь. Я объявлю эксперимент удачным, но, увы, неповторимым, потому что настойка будет «истрачена», а ее рецепт безвозвратно утерян. Гуз Рьяр мертв, записей не осталось. Следовательно, никто не сможет проверить и доказать, что сделать круглоухих умными невозможно. – Ты предлагаешь мне продолжать лгать? – возмущение, медленно нараставшее по мере этой пафосной речи, затопило меня полностью. – Это не предложение. Это план, которого ты будешь придерживаться. Для твоего же блага, Медея. – Нет, – припечатала я, поднимаясь. – Сядь! – зашипел Дьер. – Мы не закончили. – Закончили, – стараясь не повышать голоса, отрезала я, негромко щелкнув пальцами и подав сигнал Ташу. Шайхот неприятно дернул головой, вероятно сделав знак Хасу. В тот же миг между мной и рарком возникла искрящая стена, когда загоревшиеся огнем взгляды шошей схлестнулись. Отступив к дверям, услышала негодующее: – Медея, прекрати пререкаться! Я не могу выполнять свои обязательства без твоего содействия! – Насильно никого счастливым не сделаешь. Это всегда заканчивается плохо, – напомнила я, продолжая пятиться к выходу. – Так что спасибо за заботу, но мой ответ – нет. Отдернув и придержав штору, дождалась, когда по-прежнему удерживающий оборону Таш задом дойдет до меня. Вышли одновременно: он – бормоча какие-то ругательства, я – с внутренней дрожью от собственной наглости и одновременно в полной растерянности. Что теперь делать? – Может, сбежать? – предложила, озираясь, чувствуя охватывающее меня отчаяние. – В городе спрячемся где-нибудь… – Зачем нам сбегать? – Таш удивился. – Домой пойдем, и все. – Но… – я оглянулась на здание столовой, где остались наши противники. – Мы же теперь в противостоянии. Дагон все сделает, чтобы заставить меня подчиниться! – Ничего Дьер тебе не сделает. Медея, ты разве не поняла? Он же открытым текстом признал, что не имеет права причинять тебе вред. Даже если очень-очень захочет. – Тогда что сейчас было? – изумилась я, невольно останавливаясь. – Та… которую ты создал… – повела руками, не находя слов, – искрящая такая. – Понравилось? – с искренним восторгом спросил шош. Даже подпрыгнул, заглядывая мне в глаза. – Красивая защита, правда? Знаешь, сколько на нее энергии уходит?! Зато смотрится отпадно. У нас с Хасом это любимый блок! – Таш! – воскликнула я. – Вы что, играли?! – Играли, не играли, – ворчливо засопел питомец. – Уже и умениями похвастаться нельзя. Вот ведь… Позеры! Таш оказался прав. Шайхот на самом деле ничего мне не сделал. По дороге в дом нас никто не задержал, ночью в комнату никто не вломился. Утром мы сами пришли в столовую, где наши «противники» уже завтракали. Дьер рассеянно кивнул, продолжая трапезу. Спокойно выслушал обмен «любезностями» в исполнении шошей. Присмотрелся к тому, что я ем, и, подозвав слугу, попросил принести добавки. Сообщил, что если мы планируем развлекаться на площадке, то без Хаса, потому что тот ему сегодня нужен. Спросил, нужно ли мне что-нибудь, а в ответ на мое: «Можно пару пластин для записей?», кивнул: «Хорошо, принесут». Он вел себя так, словно не было нашего вечернего разговора! Я понять этого не могла. Хотела было спросить, а потом передумала. Вот оно мне надо, нарываться на неприятности? Правильно. Не надо. Возможно, я напрасно расслабилась, но плыть по течению в ожидании Ньевора – это все, что мне оставалось в нынешней ситуации. Он – единственный, от решения которого я была зависима. Вернее, хотела быть зависимой. Я же ради него осталась на Ракисе. Если Ньевор меня не примет, тогда… Надеюсь, что тогда он просто меня пристрелит. Потому что жить на чужой планете, потеряв веру в любовь, среди тех, кто одновременно причастен к моим несчастьям и столь же несчастен сам, можно только став бездушным и безжалостным существом. А мне рвать сердце на части и возвращаться к мысли о мести не хотелось. – Ты опять о плохом думаешь, – пожурил Таш, запрыгивая на скамейку, где мы решили устроиться отдохнуть, потому что до этого два часа бродили по парку. – Мне, конечно, без разницы, какие эмоции поглощать, но понимать, что ты сама себя мучаешь, неприятно. Аппетит пропадает. – Аппетит? – улыбнулась я, потому что шошей совершенно невозможно серьезно воспринимать. – Ты же говорил, что поглощение от тебя не зависит. – Не зависит, – подтвердил Таш. – А теперь представь: ты не чувствуешь голода, и еда не кажется тебе привлекательной, а она в тебя сама лезет. Как? Приятно? Пришлось с ним согласиться, заставить себя мыслить позитивно и сосредоточиться на том, что у меня получалось лучше всего – проектировании. Благо теперь я могла это делать открыто и без опаски. Да и ждать ведь осталось не так уж долго – за очередным завтраком Дьер коротко сообщил, что, возможно, появится Ньевор скоро. Однако точного срока не назвал. Может, сам не знал, а может, обстановку нагнетал, мелочно отыгрываясь за мое упрямство. С другой стороны, возможно, это я излишне к нему предвзята? Мало ли какие нюансы рарковской психологии не учитываю, которые заставили Шайхота действовать именно таким образом. И вовсе он не из вредности скрывает информацию? Ведь в остальном у меня к нему нет претензий. Дьер ни в чем не ущемляет ни меня, ни моего питомца. Не ограничивает ни в свободе передвижения, ни в запросах. Надо спортивный костюм? Пожалуйста. В магазине уже все оплачено. Что-нибудь почитать? Нет проблем. Целая библиотека на втором этаже. Он даже отдал чертеж, который стал последней «каплей» в моем разоблачении, и выдал в пользование тонкий планшет-накопитель. Понятно, что из соображений экономии – чтобы дефицитные пластины сберечь. Зато теперь я могла спокойно сохранять все, что делаю. – И что ты делаешь? Любопытный тонкий нос Таша сунулся под руку, отодвигая ее и заглядывая в экран. – Конденсатор в схему пытаюсь встроить. – М-да… – Изучив картинку, шош посмотрел на меня не то с уважением, не то с состраданием. – Кажется, на моей шее будет сидеть два умника, вместо одного. – Ты против? – мягко поинтересовалась я. – Скорее наоборот, – на удивление оптимистично отозвался пушистик. – Раньше мне приходилось заумные рассуждения выслушивать, теперь ты это будешь делать. А то ведь какой из меня инженер? И тем более советчик! Я ж дилетант, только общие принципы и понимаю… Кстати, а зачем тут конденсатор? – Чтобы КПД увеличить. Сейчас мало энергии на выходе получается. – Мало это плохо, – со всей серьезностью согласился шош и поощрил: – Работай, работай. Погладив его по голове, вернулась к расчетам. То есть попыталась вернуться, да только взгляд зацепился за темную точку, появившуюся на фоне защитного купола. Казалось бы – обычный аграв, однако траектория его определенно вела к дому дагона. А сюда давно не залетали гости… Положив планшет рядом, я непроизвольно вцепилась пальцами в сиденье скамейки и подалась вперед. Нетерпение, предвкушение и одновременно страх затопили сознание, сбивая с ритма дыхание и учащая сердцебиение. Вспомнив, насколько неприятны Ташу подобные сочетания эмоций, я бросила на него виноватый взгляд. Но, кажется, ему сейчас было не до «вкусовых» ощущений. Как и мое, внимание шоша сконцентрировалось на опускающейся на площадку синей машине. Мы оба неотрывно следили за тем, как дно коснулось покрытия, как плавно отошли в стороны дверцы, как длинноногий нескладный пассажир, неловко изогнувшись, покинул внутреннее пространство салона. И вскочили одновременно. – Приехал! Вопль Таша меня оглушил. Шош, оттолкнувшись от скамьи, с такой скоростью помчался к любимому хозяину, что я невольно засмеялась и осталась стоять на месте. Ньевору сейчас и без меня с избытком хватит «нежностей» от соскучившегося питомца. Так и стояла, глупо улыбаясь, не в силах отвести взгляд от согнувшейся к прижавшемуся к ногам рыжику долговязой фигуры в темных брюках и серой рубашке навыпуск. От длинного носа, узкого подбородка и тонких губ, сейчас двигающихся и что-то говорящих. От привычно закрывающей глаза черной челки, которую одна тонкая рука то и дело убирала за островерхое ухо, в то время как другая трепала пушистую шерстку на загривке шоша. От цепкого взгляда темных глаз, которые, едва найдя меня, больше уже ни на что не смотрели. Столько раз представляла себе этот момент, а в итоге совершенно растерялась. Обмирая не то от радости, не то от страха грядущего, ждала, когда рарк приблизится. Быстро, уверенно, широкими шагами пересекая разделяющее нас пространство. Когда остановится напротив и скажет…