– Серое недоразумение! – рявкал Таш. – Прекратите! – не выдержала я, выскакивая на поле брани и закрывая собой Вагу. Наверное, зря это сделала, потому что словила предназначенную ей гравитационную оплеуху и осела на пол. Ну а «птичка», воспользовавшись брешью в обороне и тем, что Таш стремительно метнулся ко мне, кинулась на Хаса. Триумф ее длился недолго. Пара секунд, сверкнувшие огнем глаза, и Вагу отбросило к стене. Распласталась она на ней так, словно шош всей массой в нее врезался и теперь держал. Хотя на самом деле продолжал стоять метрах в двух от нее. – Помогите-спасите! Что делается-то?! Убивают! – вопила «пришпиленная», все же ухитрившаяся вырвать клок рыжей шерсти и теперь триумфально сжимающая его в передних лапках. – Дея, ты как? – перекрывая ее визг, беспокойно суетился рядом со мной Таш. – Сильно ударилась? Меня видишь? Сколько лап я показываю? – поднял переднюю, помахав ею перед моим лицом. Поморгав, я села ровнее. – Одну. Я в порядке, – слукавила, голова все еще кружилась. – Хас, отпусти ее, – попросила и, осознав, что он меня не слушает, взмолилась: – Таш, сделай что-нибудь! Ты же умный шош. – Кто тут умный? – нарываясь на продолжение конфликта, возмутилась Вага. – Хас, не надо… – начал было Таш, но его брат вошел в раж и повелся на провокацию: – Можно подумать, ты – верх гениальности! – Здесь я самая понятливая! А вам даже моя мудрисса ума не прибавила! – Вага! – снова взмолилась я. – Хватит оскорблений! Шоши этого не заслуживают. Они хорошие! Пресс, удерживающий птиценасекомую, исчез, и она рухнула вниз. Встрепенулась, нахохлилась и укорила: – Эх, память твоя недолга! Что помогай, что не помогай таким, как ты, все без толку! Я старалась, выручала дуру беспамятную, советы давала, а ты? Бросила меня, несчастную, и к этим рыжим зубоскалам переметнулась. Предательница! – Я не предательница. И тебе благодарна. Очень. – Вижу я твою благодарность, – обиженно высказалась «птица». – Пару ягодок для ваги пожалела, а сама вон ее сколько захапала и этих убивцев сторожить приставила. – Это не мои ягоды, – озвучила я неочевидный для нее факт. – Я здесь просто переночевала. Сказала и осеклась. Слишком поздно осознала – на адреналине, с плохо соображающей от удара головой, но все равно желая погасить набирающий обороты конфликт, я напрочь забыла о необходимости скрывать свою способность слышать тех, кого не должна. Посмотрела на шошей, потрясенно молчавших и даже не среагировавших на оскорбительный эпитет. На вагу, которая вытянула шею и с любопытством заглядывала то в мое лицо, то в глаза своих рыжих противников. В итоге мысленно махнула рукой: все, поздно сожалеть. – Ну хоть орать перестали, и на том спасибо, – улыбнулась невесело. – А в чем проблема? – деловито поинтересовалась птиценасекомая и нагло проковыляла перед самым носом Хаса. – Разжиревшие от хозяйских харчей тушки не ожидали, что мы знакомы? – Заткнись! – хором рявкнули шоши. – Ой, больно надо с вами болтать. Прекрасно жила одна и дальше жить буду. А ты, пришлая, еще придешь ко мне на поклон, да только я… Не договорив, она встрепенулась, прислушиваясь. Выпучила и без того огромные глаза и не прощаясь, громко хлопнув крыльями, вылетела в просвет между балками стены. Шоши, мгновенно про нее забыв, развернулись в сторону лестницы. С нехорошим предчувствием в душе я тоже обернулась, а через мгновение над уровнем пола появились сначала темные волосы, а затем лицо… дагона. – Ага. Все тут. Понятно, – он словно сам себе сказал, пробежав глазами по нашей компании. И приказал, снова исчезая: – Спускайтесь. Как долго он там стоял? Или только пришел? Слышал или не слышал? И что он вообще мог разобрать? Мои слова и слова Хаса, а Таша лишь рычание, как и крики Ваги. Ягод же с ними он не ел. Можно ли из этого что-то понять? – Дея, очнись. Надо идти, – буркнул шош, подпихивая меня носом под руку. – Таш… – я умоляюще посмотрела на питомца, и он, вздохнув, шагнул навстречу брату, перегораживая путь. Тот, хмуро на меня зыркнув, остановился. – Хас, прошу. Хотя бы до возвращения Ньевора не говори Дьеру. Ну слышит все Дея, да. Но что с того? Угрозы в этом нет. И на благополучие твоего хозяина не влияет. Ответа не последовало. Хас еще раз на меня посмотрел, перевел взгляд на Таша и, молча обойдя брата, пошел к лестнице. Нам ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Я боялась, до дрожи боялась услышать обличающие меня слова, едва ступлю на пол загона. Однако Хас, по-прежнему молча, отошел, чтобы не мешать нам спускаться, и спокойно сел у ног Дьера. А говорить начал сам дагон. – Сначала мне доложили, что ты не ночевала в доме, в котором тебя поселили. Потом сказали, что ты осталась после игры у братьев Шьязов. По факту оказалось, что тебя у них в доме нет. Обыскали все поселение. Хорошо, что я догадался сюда заглянуть. Дея, ты хоть иногда думаешь, что делаешь? Неужели так сложно было поставить меня в известность о своих планах? Голос, бесстрастный поначалу, постепенно набирал возмущенных интонаций, в конце став совсем злым. Даже Хас с удивлением посмотрел на своего хозяина. – Я ведь с шошами была, – ошарашенно пролепетала в ответ. – А я думал, с круглоухим любовником кувыркалась, – презрительно процедил Дьер. – Как его? Режд? – Э-э-э… – Начавшаяся рядом с одним из загончиков возня завершилась более внятным: – Да. Я Режд. Да. Парень поднялся, морщась и растирая лицо ладонями. Разглядев того, кто назвал его по имени, опешил, а от вида сразу двух шошей начал заикаться: – Я тут… Того. Ка-кажется… упал. И это… сп-п-пал, – пробормотал, медленно пятясь к выходу. – Это Таш его приложил, – сухо сообщил Хас, проводив глазами убегающего круглоухого. – Было за что? – прищурился Шайхот. – Не вижу здесь хладного трупа, – проворчал Таш. – Если бы было, живым бы не ушел, – «перевел» Хас. Взгляд дагона метнулся ко мне. Оценил помятую юбку, выбившуюся из-под пояса блузку, растрепанные волосы с запутавшейся в них травой. Посмотрел на потолок, словно примеряя – могло ли «спальное место» довести мой внешний вид до такого безобразного состояния. И, видимо, вспомнил о шуме, который сопровождал его появление: – Почему кричала крим-вага? – Ягоды жрала. Мы согнали. Вот и разоралась, – лаконично доложил Хас. – Щ-щ-щедар! – болезненно поморщился Дьер. – Забыл предупредить, чтобы вы ее не трогали. Не подумал, что она здесь может прятаться от излучения. – Мы больше не будем, – проявил покладистость его питомец. – Больше не придется. После завтрака возвращаемся в город. Гравилет починили. Слова прозвучали резко. Шагнув к выходу, мужчина бросил на меня еще один неприятный взгляд. Он до сих пор злился, и – я готова была спорить на что угодно – в его паршивом настроении именно моя ночевка в неположенном месте была виновна. Эх, зря я пошла на поводу у Агьи и не отказала категорично. С другой стороны, Шайхот же сам игру разрешил! Мелькнула мысль, что причиной мог стать подслушанный разговор с шошами и вагой, но я решила себя раньше времени не накручивать. Пока для этого нет оснований. Повинуясь резкому движению руки рарка, указавшего на дорогу, спрыгнула с невысокой приступки и побежала, сопровождаемая мягким топотом Таша. – К-у-уда! – ударил в спину возмущенный вопль, от которого мы оба затормозили и обернулись. – Завтракать, – поспешно крикнула я, начиная нервничать – получить ожог мне не хотелось. – К Агье. Она сказала… – Дура! – сжимая кулаки, зарычал Шайхот, тоже выскочивший на солнцепек. – Ко мне в дом. Живо! К нему? То есть в тот самый дом, где… Где убили старейшину. Где на меня лег долг до сих пор не выполненного обязательства. Где спрятаны мои вещи! Мысли судорожно метались в моей голове, пока я в спринтерском темпе мчалась к цели. И лишь когда дверь передо мной распахнулась под гравитационным ударом шоша, пришла еще одна мысль: зачем дагон загнал меня сюда? – За стол! Еда остыла давным-давно! – прошипел за спиной Шайхот. Я послушно метнулась к стулу, не сообразив, что у меня не только одежда и волосы в беспорядке, но и руки грязные. – Можно мне себя в порядок привести? – спохватилась, снова поднимаясь. Дьер, успевший присесть, непонимающе на меня посмотрел, видимо, причину просьбы не сразу понял. А когда в глазах появилось осознание, интонации приятнее не стали. – Туалет за плитой, – сообщил и поморщился, как от зубной боли: – Ты же тут жила… Без меня это знаешь. Вот как раз про туалет не в курсе, не довелось мне в него заглянуть в суматохе. Впрочем, в доме Лагьи он тоже на «кухне», так что без «наводки» дагона оставалось бы надеяться, что фантазия у круглоухих скупа на разнообразие. Постаралась справиться максимально быстро – боялась, что Хас, пользуясь моим отсутствием, расскажет о секрете. Да, сразу он меня не выдал, но все равно опасения оставались. Однако вернулась в гробовую тишину. Дагон сосредоточенно накалывал вилкой небольшие кусочки овощного рагу, шоши аккуратно прихватывали зубами со своих тарелок что-то мясное. Решив вести себя тихо и незаметно, чтобы не нарваться на новую порцию неудовольствия, я скользнула к стулу. Без возражений принялась за стоявшую передо мной пиалу с тем же самым рагу, хотя не очень его любила. Вальеса, несомненно, вкуснее… – Опять молчишь? – неожиданно разорвал тишину голос рарка, когда на его тарелке ничего не осталось, а я наивно начала полагать, что все обошлось. – М-м-м… – сделала вид, что рот занят, и я поэтому отвечаю не сразу, а не из-за растерянности. – О чем говорить? – Да о чем угодно, – рявкнул Дьер, заставив меня вжать голову в плечи. – О погоде, жрачке, крим-ваге, шошах, любовниках, тряпках! Разве не так ведут себя твои сородичи? – Так, – я опустила глаза. Понимала, к чему он клонит, но заставить себя трещать без умолку не могла. От одного взгляда карих глаз на меня находил словесный ступор, а мысли напрочь вылетали из головы. Я Ньевора-то боялась, а этот рарк пугал меня в разы сильнее.