– Глупые вы, женщины. Любите все, что поярче. А какой в этом прок? Ни теплее, ни сытнее. – Красиво, – улыбнулась я его примитивной логике. – Красиво, это когда и у женщины, и у мужика все на месте: руки, ноги и… остальное. А тряпка… Не-е-е… Я этого не понимаю. Помолчал и неожиданно тему сменил: – Ты, может, останешься? Раз уж вернулась. – Не могу. У меня любимый есть. – Любимый? – Режд почесал в затылке. – Дагон, что ли? – Нет. Другой. Он на орбите работает. – Где? – напрягся парень. – В космосе. Там, – я указала на потолок. – Там небо. Оно держит Лидвот, а не «орбиту». Любой рарк оттуда упадет, – глубокомысленно выдал Юрт. Видимо, все же прислушивался к нашему разговору. – Задурили тебе голову совсем, Дея, – сочувственно вздохнул Режд. – Наивная ты. Твой остроухий бред какой-то придумал, оправдаться, что тебя одну оставил, а ты и рада. Я спорить не стала. Понятно же, что необразованность убежденностью не переломишь. Тут другой подход нужен. – Режд, а ты хотел бы учиться? – мне никак не верилось, что круглоухие настолько примитивны. Да, Ньевор говорил, что их пытались приобщить к цивилизации, да ничего не вышло. Но мне все равно хотелось, чтобы он ошибся. – Ты прям как твой дед, Дея, – недовольно сверкнул глазами мужчина. – Тот тоже об учении твердил. И когда мы еще подростками были, и когда выросли. Дрянью какой-то пичкал. Сначала грызть, потом пить, потом мазаться… Думали, сдохнем. Не откажешь же. Обошлось. Ты уж не злись, но мы даже обрадовались, когда его… того. Новый-то староста без этих придурей. О как… Вот откуда у «деда» настойка! Он ее точно из мриссы сделал и на местных экспериментировал. Видимо, без особого эффекта, раз все в поселении так и остались глупыми и не проявляющими ни намека на желание познавать мир. Настойка… А ведь она так и лежит, спрятанная между балок в доме. И наказ умирающего я не выполнила. Может, рассказать о ней дагону? Пусть сам и забирает. Ой, нет. Нельзя, чтобы он туда лез. Там и мои вещи тоже. Не подумала я, когда все в одну кучу сложила. Так что сначала самой достать надо, втихую, а потом уже признаваться. Проблема, конечно, что Шайхот в дом заселился, но я же могу сказать, что хочу немного побыть в старом доме одна, дедушку вспомнить… А там и его наказ «вспомнится». А что? Я глупая, могла запросто забыть. Теперь я точно это знаю. – Все. Агья последнюю девку пристроила, – неожиданно разочарованно цокнул языком Юрт, нарушив наступившую тишину. Устав стоять у двери, он переместился к окну и теперь смотрел на улицу. – Ушла? – Режд поскреб покрытый щетиной подбородок. – Ага… – его брат потянулся и зевнул. – Я спать. – Пожалуй, я тоже пойду, – завозилась я, пытаясь встать. Ноги затекли от непривычной позы. – Погоди, провожу. Режд вскочил, не дожидаясь ответа. И вздернул меня вверх так легко, словно я и не весила ничего. Сначала буркнул: «Тебя кормят вообще?», затем поинтересовался: «Ноги как? Бежать сможешь?» и, лишь убедившись, что все в порядке, открыл дверь. Я думала, «провожу» – это до выхода. Однако, судя по пыхтению и топоту, парень решил взять на себя задачу-максимум и довести меня до дома. – Дея, ты дорогу забыла? – окликнул, когда я, вместо того чтобы продолжить бежать прямо, повернула налево. – Я в гости, – задыхаясь, откликнулась, не оборачиваясь. – Куда? – удивился Режд, снова меня нагоняя. Отвечать мне уже не требовалось – постройка загона была совсем рядом. Не сбавляя скорости, я нырнула в спасительную тень и лишь там согнулась, уперев руки в колени. Меня начало пошатывать от усталости, пока я пыталась отдышаться. – Дыхалка у тебя тоже никакая, – посочувствовал рарк, приобняв меня за талию, чтобы помочь устоять. – Город это зло… Договорить не успел, его словно снесло порывом ветра, проволокло по утоптанной земле, присыпанной сеном, и впечатало в сложенную из серых бревен и металлических опор стену. – Бр-р-р… – замотал головой осевший на пол парень, приходя в себя. Перевернулся, встал на колени, попытался подняться… И снова его отшвырнула неведомая сила. Я растерянно смотрела на происходящее, оглянулась и наконец заметила рыжее пятно в глубине загона. Шош топнул задней лапой, сверкнув разгоревшимися огнем глазами, и воздух разорвал осязаемый гравитационный пресс, окончательно усмиряя в очередной раз завозившегося Режда. Ничего себе! Шоши, оказывается, не только зубки имеют страшные! – Таш, хватит! Он не враг. Просто хотел помочь, – наконец я обрела дар речи. Бросилась к лежащему без движения мужчине и присела на корточки, присматриваясь – жив ли? Увидев, как поднимается и опускается грудь, успокоилась. Жив. Возмущенно сопящий шош пробормотал что-то нечленораздельное: то ли выругался, то ли посетовал. Подошел к рарку, принюхался, поморщился и посмотрел на меня сердито. – Сказал бы я тебе… да только ты меня не услышишь. Как это? Хотела было ответить, что прекрасно его слышу. А заодно спросить, что за способности такие он сейчас демонстрировал. Спохватилась вовремя. Хас! Он ведь тоже здесь! И Таш просто мне об этом напомнил, предупредил. – Что теперь с ним делать? – снова вернулась взглядом к начавшему храпеть рарку. – Ничего не делать. Оклемается и уйдет, – буркнул Таш, показывая глазами куда-то вверх. – Оставлю здесь. Мне его не дотащить, – послушно приняла я правила игры, сообразив, что Хас сидит на втором этаже. Улыбнулась шошу и одними губами прошептала: – Ты ж мой защитник… Холодный нос ткнулся мне в ладонь, и пушистик вздохнул. Решив, что проявление ласки не возбраняется, я обняла его за шею и снова зашептала: – Я соскучилась. Не пойду обратно в дом. С тобой ночевать буду. На сеновале. Можно? Наверное, Таш все еще сердился, потому как отстранился молча. Подождал, пока я встану, оглядываясь, подошел к лестнице, ведущей наверх. Он всем своим видом показывал, что приглашает меня туда, и я, подобрав юбку, полезла. Второй этаж за время моего отсутствия изменился. Сеновал остался, но травы в нем стало меньше. За перегородкой, отделяющей его от остального, когда-то пустого помещения, теперь стояли плотными рядами этажерки с поддонами из той самой мелкой сетки, что мастерил отец близняшек. На ней в один слой была насыпана мрисса. То ли уже сухая, то ли все еще сохнущая. Я не удержалась, взяла одну, помяла в пальцах… – Ну съешь, съешь, убедишься, что бессмысленно, – заворчал Хас, пробираясь между опорами на открытое пространство. – Может, и не бессмысленно. Где гарантии, что нам не врут? – сказал поднявшийся следом за мной Таш. – Дьер точно обманывать не станет, – опешил его брат. – А если он сам обманывается? – не сдался Таш и задумчиво на меня посмотрел. Видимо, вспомнил про «мудриссу», о которой я ему говорила. – Спать пора, – спохватилась я, сообразив, что снова чуть себя не выдала, столь явно прислушиваясь к диалогу. – Вы будете рядом? Жалея, что нет возможности раздеться, и одновременно радуясь теплой атмосфере, я просто расстегнула пояс юбки и свалилась на сено. Хас соседством со мной пренебрег. Ушел куда-то вглубь загона. А вот Ташик привычно прильнул к боку, позволив зарыться пальцами и носом в пушистую шерстку. Какой же он… лапочка… Разбудили меня мягкие хлопки, словно кто-то бьет подушкой о подушку. Или хлопает крыльями. Или топает лапами? – Это я-то воровка? Да это моя мудрисса! Имею право! – донесся возмущенный вопль, а воздух разорвал такой знакомый звук: гр-р-як! – Не наглей, жалкий комок пуха! – рыкнул кто-то в ответ. – Как есть воровка. Никто тебе права жрать ягоды не давал. Сонливость слетела мгновенно. Вскочив и на ходу застегивая юбку, я рванула за перегородку. Картинка мне открылась предсказуемая. Оба шоша стояли хвостами ко мне, потому что медленно наступали на прыгающую по полкам этажерок Вагу. А та, распушив волоски-перья, махала передними лапками и негодовала: – Тупые создания! Это мои плантации! Я за ними просматриваю. Удобряю! Без моего помета ни одна ягодка бы не выросла! – Вот и удобряй, а собранную мриссу не трожь. – Да я… Да я все ягоды в Рагнаире съем, чтобы никому больше не достались! – проорала птиценасекомая, хлопая крыльями, но лишь для того, чтобы перескочить на очередную ступеньку. – Не льсти себе. Лопнешь. – Кого ты слушаешь, Таш? Разве не видишь, она и так уже обожралась. Кое-как летает. Низко. – Да уж получше некоторых! – вякнула было Вага, как раз в этот момент вспорхнувшая на самый верх этажерки. Да только Хас топнул лапой, и она рухнула вниз, как сбитый беспилотник. – Ну и где твой хваленый полет? – Ах ты рыжий прихвостень ушастого ворья! – «птица» подобралась, взъерошилась и рванула в бой. – Стойте! – не выдержала я, бросаясь к ним. Какое там! Меня даже не заметили. Вага билась о воздух, словно о прозрачную стену. Шоши поочередно наступали и отступали, выматывая противницу и не подпуская к себе близко. – Наглые зубастые морды! – верещала Вага, теряя волоски. – Желаешь проверить мои зубы на себе? – клацал челюстью Хас.