Подтверждения дагон ждать не стал, ушел уверенный, что от таких предложений не отказываются. А ведь предложение крайне подозрительное! То есть не само предложение, а то, какую бурную деятельность развили, чтобы его сделать. – Пойдешь? – осторожно спросила я, когда рыжая толстая попа тоже исчезла за тканевой занавесью входа. – Да. А что? – Ньевор, взявшийся было за приборы, чтобы наконец съесть остывший завтрак, замер, ожидая ответа. Я открыла было рот, чтобы высказать свои подозрения, но в итоге лишь впихнула туда ложку каши и отрицательно мотнула головой. Ну а что я ему скажу? У меня ведь никаких доказательств, кроме слов шоша. Да и о них я не могу рассказать, не выдав себя. «Ешь, ешь» – показала глазами, подавая пример и проглатывая тающую на языке массу. Даже холодная, она была изумительна. – Ты молодец, что сдержалась, – неожиданно похвалил меня рарк, когда трапеза уже подходила к концу. До этого он что-то тщательно обдумывал, и я тоже молчала, не желая ему мешать. Конечно, ход его мыслей был мне интересен, но не настолько, чтобы лезть с глупыми вопросами. Зато теперь, когда Ньевор заговорил, для них самое время! – Значит, тебе тоже показалось, что шош специально меня толкнул? – Может, специально, а может, и нет, – пожал плечами собеседник. – Но брать вину на себя в любом случае не нужно. Не мы к ним подошли, а они к нам, так что все последствия автоматически становятся их проблемой. К нам не может быть никаких претензий. – Так вот почему Дьер Шайхот сделал вид, что его не волнует испачканная одежда, – ахнула я в лучших традициях какой-нибудь мыльной оперы. Хотя проявленного безразличия на самом деле не поняла. – Поверь, Дея, – засмеялся Ньевор, – у дагона достаточно костюмов, чтобы не делать из этого трагедию. – А ведь я действительно чуть было не начала извиняться, – призналась я. Расслабилась. И совершенно напрасно, потому что веселость моего спутника тут же превратилась в серьезную озабоченность. – Я этого и опасался. Твое постоянное стремление поблагодарить, извиниться, уступить… – он покачал головой в раздумьях. – Иногда, само собой, все это допустимо. Как исключение, в особых ситуациях. Но у тебя оно просто рвется наружу по малейшему, самому незначительному поводу. Видимо, ты с детства привыкла так реагировать. Но ведь твой дед, при всех его странностях, вряд ли стал поощрять подобное поведение. Тогда откуда в тебе все это? У меня в груди похолодело. Он догадался? Мне придется признаваться именно сейчас? И тут же нахлынула паника. Я не готова! Не уверена! Да, Ньевор столько для меня сделал, он мой друг… Нет! Больше, чем друг, но… Но в этом-то и проблема! То есть в том, что это я хочу быть к нему ближе. Видеть в нем любимого, а вовсе не лучшего друга! А как он сам ко мне относится, пока совершенно неясно. И как поступит, узнав, кто я на самом деле, если, например, видит во мне лишь временную замену той девушке, которую вынужденно оставил в прошлом, как и остальную свою жизнь? Он ведь запросто спишет меня со счетов, решив, что связь с инопланетной девицей это тоже… ненормально. А если сжалится и оставит при себе, то лишь до момента, когда свой вызов отцу выиграет и его бывшая любовь бросится к нему с распростертыми объятиями. Что после этого ждет меня? Наверняка ничего хорошего. По всему выходит, нельзя мне себя раскрывать. Надо снова изобретать удобоваримую ложь, хоть немного похожую на правду. – Так у меня же и родители… были. Тактику проявила обычную, не раз хорошо себя зарекомендовавшую, – оставить продолжение на усмотрение собеседника, в надежде, что он сам додумает и подскажет правильное продолжение. И ведь не ошиблась. Ньевор на мгновение замер, а потом хлопнул себя ладонью по лбу. – Точно! Конфликт интересов! В разной по менталитету семье каждый пытался воспитать тебя в соответствии со своим образом мыслей. Родители учили быть услужливой и покладистой, раз уж ты круглоухая, а дед, когда у него оказалась, наверняка злился и ругался, что ты такая слабохарактерная и глупая выросла. Требовал перестать заискивать – как-никак ты же внучка старосты! Начал прививать тебе поведение остроухих и поучать, чтобы не раздражала неприлично уступчивым характером и дуростью. Так? Само собой, я кивнула. Еще раз. И еще пару, для верности. Да я китайского болванчика изображать готова, лишь бы Ньевор и дальше продолжал изобретать вот такие логичные объяснения, спасая меня от разоблачения! – Оттого, когда мы начали общаться, мне и казалось, что ты пытаешься подражать остроухим. – Тебя это очень раздражало, – напомнила я. – Потому что бессмысленное поведение, ушами-то не вышла. – А теперь тебе не нравится типичное для круглоухой поведение, – невесело усмехнулась я, намекая на явную нелогичность его же собственных слов. – Как и моему… деду. – Он тебя оберегал, – нахмурился мужчина. – А сейчас тебя защищаю я. И хочу, чтобы ты мне доверяла и вела себя… – запнулся, видимо только в этот момент осознав, что сам себе противоречит. – Как остроухая? – закончила я за него и вздохнула. – Знаешь, кого я сейчас сама себе напоминаю? Иероглиф. Ты вертишь мной, пытаясь отыскать удобный для тебя в данный момент угол чтения. Повернешь так – одно увидишь, посмотришь с другой стороны – иную суть разглядишь… А я единообразная по смыслу! Уж какая есть… – добавила совсем тихо. Наверное, в точку попала, потому что Ньевор надолго задумался. Он даже не сразу отреагировал на бурную деятельность, которую вокруг нас развили служащие столовой, сначала просто убирающие посуду и поправляющие скатерти, а затем перешедшие к более глобальным перестановкам столов и стульев… Они определенно пришли в отчаяние оттого, что последние посетители никак не освобождают помещение и не понимают намеков. Но даже после того, как мы оказались в парке, разговорчивость вернулась к мужчине не сразу. Я за это время успела по дорожке пробежаться, догнать какую-то пеструю летающую тварь, заглянуть под куст, куда животинка забралась, а узрев, как она сама себя рвет на части, обливаясь кровью, взвизгнуть и броситься обратно. – Он там!.. Оно там… – у меня от шока все слова пропали разом. Пальцы намертво вцепились в плечи рарка, который неторопливо шел следом. Оторвать меня сейчас от него мог только бульдозер. Наверное, поэтому Ньевор и пытаться не стал. Погладил по голове и «успокоил»: – Просто пьежка решила, что ты на нее охотишься. Вот и фрагментирует, чтобы ты ее не поймала и не съела. Теперь их станет несколько маленьких, таких хищники не трогают. У пьежек хорошая регенерация. А у меня, похоже, слабая нервная система. И подобные зрелища мне противопоказаны. Даже если не заканчиваются смертельным исходом. – Хочешь убедиться? – Ньевор потянул меня к кусту. – Нет! – взвизгнула я. И лишь когда мы отошли подальше, поинтересовалась: – А ты откуда про пьежек знаешь? Говорил, что биологией не увлекаешься. – Я да, а мой старший брат наоборот. Знаешь сколько лекций в детстве мне пришлось выслушать? Особенно пока он учился. Зато благодаря ему я понял, что мои интересы лежат совсем в иной плоскости. И предпочел техническую специальность. А вот это уже интересно! Откровений о семье я не ждала совершенно, и потому признание стало приятной неожиданностью. И вот честно, я бы с удовольствием узнала что-нибудь еще, да только Ньевор решил, что с меня и этого достаточно. Продолжать не стал. Я настаивать не рискнула, справедливо рассудив, что если он один раз «проговорился», значит, дело пошло. Время до назначенной дагоном встречи прошло быстро и незаметно. Краткая прогулка по парку, ставшему для меня куда менее привлекательным. Еще один сеанс мозгового штурма, озадачивший Ньевора очередной пока неразрешимой проблемой, а меня обеспечивший новым «пробелом» в схеме аппарата. Потом поход в магазин, где мы забрали заказанные вчера вещи… – Вот это надень, – когда вернулись к себе, попросил Ньевор, вытащив из пакета бледно-зеленое платье в пол и такого же цвета туфли. Я, конечно, спорить не стала, хоть и скептично посмотрела на разрез до середины бедра. Впрочем, верх у наряда был совершенно не вызывающим, лаконичным – вырез лодочка, короткие кружевные рукавчики. Да и вообще, рарку точно виднее, как мне сейчас нужно выглядеть. Волосы я распустила, зная, что ему так больше нравится. Пусть даже Ньевор ничего на этот счет мне не сказал и даже не улыбнулся, когда я вышла к нему при полном параде. Все равно я чувствовала, что ему приятно. Просто сейчас он не может себе позволить другого поведения, сам же говорил, что оно будет неприличным без победы в вызове. Потому я и решила не акцентировать внимания на его реакции. То есть на отсутствии одобрения и восхищения. Мне собственного возбуждения хватало в плане эмоциональной составляющей – как-никак к дагону идем! А ведь у меня для него поручение есть. Пусть даже пока неясно, как я его передам, но именно это мое сознание и будоражило, заставляя невольно торопить события. В нетерпении ходить от окна к кровати, ожидая, пока Ньевор тоже посетит комнату гигиены. Притоптывать на месте, наблюдая, как он поверх белой рубашки надевает синий пиджак, на тон темнее брюк. И первой выскочить на лестницу, едва мужская рука открыла дверь. Чтобы попасть в ту часть особняка, где жил его хозяин, нам пришлось снова пройти через весь парк. К счастью, появившийся из ниоткуда, едва мы спустились, сопровождающий шел быстро, и потому о судьбе несчастной пьежки я вспомнила лишь мельком. Меня куда больше занимала проблема ковыляния по гравию на каблуках. Не самых высоких, но определенно неудобных для таких скоростей и поверхностей. Потому и смотрела я больше под ноги, чем по сторонам. А потому в первую очередь увидела бархатную зеленую дорожку, украшенную по краям золотой вышивкой, и лишь затем, подняв взгляд, окружившую нас красоту. Тихо ахнула, широко раскрыв глаза и, наверное, рот. И было от чего, ведь даже роскошный интерьер правительственного здания, где заседала правящая тетрада, не мог сравниться с… этим! Мы будто оказались внутри кристалла, поверхности которого мало того, что даже формой напоминали ребристые грани, так еще и казались выточенными из белесо-прозрачного камня. В его глубине плыли редкие радужные переливы, настолько необычные, что заставляли всматриваться, ловить и ждать их появления. И все это дополняла музыка. Негромкая, но ритмичная, она рождалась звонкими вибрациями, затухала, вновь нарастала, сопровождаясь постукиваниями и тягучим свистом. А когда я уловила в этих звуках что-то несомненно земное, у меня мурашки по коже побежали и дыхание перехватило. – Нравится? – раздался за спиной, словно ледяной водой окатил, сильный мужской голос. Само собой, я обернулась Хорошо хоть не подпрыгнула от неожиданности, сдержалась. Как и в том, чтобы промолчать, предоставив возможность отвечать Ньевору. – Дея любит все яркое и необычное. Голограммы в музее рассматривала с интересом, когда мы были там на экскурсии. В поселении такого не увидишь. И удивительно красивых мелодий не услышишь. – Я, в общем-то, поэтому вас в музыкальный зал и пригласил, – тут же нашелся дагон. – То есть мы с тобой в соседней комнате поговорим, а Дея здесь останется. Ей не будет скучно. И не страшно. Тебя будет видеть. Он указал рукой на одну из стен, чуть менее мутную, за которой угадывался иной интерьер. Кабинет, несомненно: диван, несколько кресел, стол. Кстати! А мне все это время стоять придется? Не придется. Поняла это, не успев даже додумать, – тот самый мужчина, который провожал нас сюда, поставил передо мной стул без спинки, похожий на банкетку. – Устраивайся, Дея, – любезно предложил Дьер Шайхот. – Постарайся здесь ничего не трогать и нас не отвлекать. Последнее прозвучало странно. Предупреждающе и одновременно с оттенком обреченности, словно он заранее был готов к тому, что я быстро забуду о его просьбе. Впрочем, объяснение найти было не сложно. Я же глупая, значит, память у меня короткая. А разговор, видимо, будет долгий. Хоть и хотелось мне при нем присутствовать – как-никак планы-то будут обсуждаться грандиозные! – а пришлось подчиниться. Послушно сесть на мягкое сиденье, чинно сложить ладони на коленях и улыбнуться. Сначала Ньевору, потом дагону. На всякий случай, чтобы «уравновесить». Ну и сделать вид, что увлеклась очередным радужным пятном на стене, появление которого сопровождалось нарастанием новой музыкальной композиции. А потом и на самом деле увлечься. Очень уж завораживающими были сочетания цветов и звуков. Да и сознание невольно на мелодии концентрировалось в трепетном ожидании повторения тех самых знакомых мотивов, что поразили меня с самого начала… Глава 11 Противостояние Нарастающие громкие звуки стали совершенно не слышны, едва Ньевор следом за Дьером зашел в кабинет. Сел в кресло, не акцентируя внимания на том, что старший брат остался стоять, глядя сквозь прозрачную стену на гостью. – Так, – сосредоточился на теме, которую предполагалось обсуждать. – Значит, по твоей провинции… Самого процесса перемещения мы практически не заметим из-за временного стазиса. Последствия проявятся после возврата к реальному ходу времени. Первыми изменятся астрономические параметры, затем пойдут по нарастающей климатические реверсии. Тектонические подвижки тоже возможны, но пока прогнозы не точны. О чем ты хочешь знать в подробностях в первую очередь? – О ней. – О ком? – удивился Ньер и лишь затем, сообразив на кого смотрит родственник, нахмурился. – Не понял. – Что ж тут непонятного, Ньер? – хмыкнул Дьер, прекращая рассматривать девушку и оборачиваясь к брату. – Сколько времени прошло, а ты по-прежнему возишься с этой круглоухой. Не надоело? – Честно? Нет. – Хм… – Дагон опустился в свободное кресло, закинул ногу на ногу и расправил светлые брюки. Время тянул намеренно, обдумывая, как повернуть разговор в нужное русло, чтобы все же обойтись без вызова. Шансов было немного, но и попытка возможна. – Не надоело… – повторил ответ и кинул взгляд на девушку, смирно сидящую на банкетке. Качнул головой, вновь встречаясь глазами с братом. – А знаешь, Ньер, я тебя понимаю. Самочка привлекательная и наверняка в постели хороша, самое то, чтобы без особого труда сбросить напряжение. Но… Тебе послезавтра лететь на орбиту, а там зачем такая обуза? Вернул бы ты ее домой. Кстати, я могу посодействовать, если тебе некогда. Она ведь, кажется, из селения в моей провинции? – Верно, из твоей. Но я ее туда не отправлю.