Часть 17 из 26 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Во-он! Во-он оба! К чертовой матери!
— Ты смотри, — съязвила я, — а он тоже вспоминает твою знакомую.
Маринка промолчала. Мы вошли, тщательно, если так можно сказать про крючок, заперли за собою дверь, разделись и залезли в свои кровати.
— Ты будешь спать? — шепотом спросила меня Маринка.
— Обязательно, — ответила я и на самом деле заснула. Наверное, укол продолжал действовать.
Глава 9
Можно было бы просто сказать, что утро началось с утра, но это было неправдой. Утро началось с громких криков, которые раздавались из коридора.
Похоже, в этом доме все, что ненормально, было нормой.
Я открыла глаза и увидела Маринку, сидящую на кровати и трущую глаза.
— Это здесь такой будильник? — недовольно спросила она.
— Надо думать, — ответила я и прислушалась.
В коридоре громко ругались Варвара и Аркадий. Точнее было сказать, что Варвара ругала Аркадия, а тот пытался оправдаться, но у него не получалось.
— И не надо было этого делать! Не надо было! — кричала Варвара. — Зачем, ты мне можешь объяснить? Зачем ты туда полез?
— Мне казалось, что у папы улучшится настроение, — слегка заикаясь, говорил Аркадий.
— От твоего прихода — вряд ли! — крикнула Варвара. — Удивить кого-то хочешь? Ты вчера уже удивил! Смотри, больше никого не подорви, валенок!
«Валенок» что-то пробурчал, и громкое цоканье каблуков возвестило, что Варвара ушла из коридора. За нею с шарканьем поплелся и Аркадий.
— О каких подрывах шла речь? — снова зевнула Маринка.
— Ты слышала, что сказала Варвара? — спросила я в ответ. — Не грузи хоть ты с утра.
— Постараюсь, — вздохнула Маринка.
Пока мы приводили себя в порядок, постучавшись, вошла Варвара.
— Уже проснулись, девушки? — весело сказала она. — Завтрак будет через десять минут.
Мы поблагодарили и через десять минут направились искать место, где дают завтраки в этом доме. Есть мне не хотелось, а хотелось как можно быстрее удрать отсюда, попасть в привычную обстановку и заняться привычными делами.
Завтракали мы все в кабинете у Федора Аполлинарьевича. По причине его малой мобильности завтрак ему подали в кабинет, где он и спал и где вчера, как мы видели с Маринкой, разговаривал с невидимым собеседником.
— А, это вы! — радушно встретил нас Федор Аполлинарьевич и улыбнулся.
Уже одно это было удивительным, но я почему-то не насторожилась. Наверное, устала этим заниматься в прошедшие двое суток.
К креслу-качалке Траубе был приставлен круглый столик, вокруг столика — стулья, на столике — тарелки, кастрюлька, чашки, ложки. В общем, все, что положено, и ничего лишнего больше в этой комнате не было. Кроме улыбки Траубе.
За столом рядом с Траубе сидели Аркадий и Дмитрий. Варя, вошедшая вместе с нами, сделала жест рукой, и мы с Маринкой заняли два свободных стула. Себе стул Варвара внесла из соседней комнаты и села спиной к лестнице, ведущей на второй этаж.
— Присаживайтесь и откушайте чем бог послал. А точнее, что Варя приготовила. — Федор Аполлинарьевич пододвинул ближе к себе тарелочку с манной кашкой, взял в руки ложку и деловитым тоном спросил у Варвары, как он бы спрашивал о погоде за окном:
— Мышьяка нет, да?
Варя молча качнула головой.
— Ну, поверю, поверю. — Федор Аполлинарьевич осторожно откушал кашки и мелко зажевал губами. — Мышьяк, он должен быть горьковатым. Я знаю, я читал.
Аркадий ел молча и жадно. Глядя, как он ест, можно было подумать, что человек голодал годами, а глядя на его фигуру, понимаешь, что у него просто такая привычка. Выработанная тоже годами.
— Вообще-то мышьяк — это уже старинушка-матушка, — благодушно продолжал Траубе, словно не у него вчера погиб сын с внуками. Казалось, что старый мэтр просто наслаждается завтраком и занимает гостей своей приятной беседой.
— Сейчас много есть других ядов, — поддержал разговор Дмитрий. В отличие от Аркадия, он почти не ел и был единственным, кто слушал Траубе подчеркнуто внимательно. Я сразу же вспомнила: биограф!
— Да, верно, — кивнул ему Траубе, — а также много других средств, самых доступных в том числе. Взрывпакеты, например, правильно, Аркаша?
Аркадий остановил ложку во рту и поднял жалобные глаза на папу.
— Кушай, малыш, кушай, — поощрил его Федор Аполлинарьевич, — а то еще похудеешь. Вы не поверите… как вас… — Траубе обратился ко мне и защелкал пальцами, — Ольга, кажется… — Я кивнула. — Ну да, Ольга и Марина, помню, помню. Память хорошая, и до маразма мне еще далеко, — продолжил Траубе, — а иногда, между прочим, хочется впасть в глубочайший маразм и полностью выйти из круговорота реальности.
Федор Аполлинарьевич задумчиво повозил ложкой по тарелке.
— Вот, смотрите, Ольга и Марина, до чего я дожил на старости лет! Для чего я всю жизнь развивал свой талант? Один мальчишка, который должен быть счастлив просто от того, что растет рядом со мною, стал бандитом и погиб как бандит. Другой — головкой скорбен, прости господи. Ну, дочка… Что дочка, — Федор Аполлинарьевич вздохнул.
Я посмотрела на Варвару. Она спокойно завтракала, словно разговор и не коснулся ее. Дмитрий продолжал смотреть своему герою в рот, Аркадий тоже продолжал кушать, но уже медленнее. Зато зачерпывать ложкой стал больше. Компенсировал, так сказать, потерю в темпе.
Над столом повисла пауза, только немного нарушаемая постукиванием ложки Аркадия о тарелку.
— Федор Аполлинарьевич, — подала я голос, — я хотела поблагодарить вас за гостеприимство, мне вчера стало нехорошо…
— Ах, Оля, Оля, — Траубе махнул рукой и едва не задел своего Аркадия по голове, — мне стало нехорошо, как только я увидел, в какой стране мне получилось родиться. И живу, как видите, с грехом пополам. Если вы себя сейчас чувствуете нормально, то я за вас рад.
Я не знала, что и сказать, но Федор Аполлинарьевич и не ждал ответа.
— Я и за себя рад. Случаются, Оленька, случаются в жизни интересные моменты такие. Вот сейчас начну рассказывать, вы не поверите, но расскажу, потому что надеюсь. Эти, — Федор Аполлинарьевич показал рукой на сына и дочь, помедлил и захватил в эту компанию и Дмитрия, — эти не поймут точно. Дима не поймет, но запишет. Тоже точно. А на вас я надеюсь. Одним словом, минувшей ночью ко мне приходила жена.
Стало совсем тихо. Аркадий даже перестал дышать, как мне показалось. У него округлились глаза и все лицо вытянулось, словно он увидел у себя под ногами все свои петарды с зажженными фитилями. Варвара тоже выглядела удивленной, но сдерживалась.
— А где ваша жена? — спросила Маринка у Федора Аполлинарьевича.
— В раю, надо думать. Или в аду, — равнодушно ответил Траубе. — Она не сказала, как, впрочем, и всегда не отвечала на мои вопросы. Она умерла двадцать пять лет назад. И вот вчера пришла. Впервые за все это время.
Я посмотрела на Маринку. Маринка сидела, как говорится, уронив челюсть, и по ее глазам было непонятно, то ли она сейчас грохнется в обморок, то ли вскочит, опрокинет на нас стол и убежит.
К чертовой матери.
— Как это приходила? — неуверенно спросила я. Я за вчерашний день уже привыкла немного, что Федор Аполлинарьевич, как бы это сказать попроще, немного не в себе, но его сегодняшнее заявление было перебором. Хотя вчера мы же с Маринкой видели, как он действительно с кем-то разговаривал. Или по крайней мере ему так казалось.
— Ну как приходят покойники! — удивился Федор Аполлинарьевич. — Холодом повеяло, потом раздался…
А вот в это мгновение раздался звонок телефона. Все присутствующие здесь, включая и самого Траубе, невольно вздрогнули. Все-таки сумел навести жути дедуля, ничего не скажешь.
Варвара встала из-за стола, подошла к телефонному аппарату, стоящему на маленьком столике у окна, и сняла трубку.
— Алло! — сказала она.
Прослушав, что ей сказали, она произнесла еще несколько слов и положила трубку.
— За вами приехали ваши сотрудники, девушки, — сказала Варвара самым простым тоном, но было ясно, что мы ее очень обяжем, если удалимся без промедления.
Я немного еще сомневалась, но Маринка уже вскочила на ноги.
— Да-да-да, — затараторила она, — нам пора! Нам очень пора! — Она потянула меня за рукав. — Оля! Нам пора! — с истеричными интонациями проговорила Маринка. — Пора!
Делать было нечего. Пора — так пора.
— Ну молодость, молодость, — усмехнулся Федор Аполлинарьевич, — когда я был в вашем возрасте, то тоже думал, что личные дела важнее духовных. Ладно, удачи вам, девушки.
Мы с Маринкой вышли из кабинета.
Варвара нас провожала до дверей, и, когда мы с Маринкой оделись, она грустно вздохнула и проговорила:
— Все-таки у папы несчастье, нужно понимать. Он пожилой человек.
— Мы все понимаем. — Маринка усиленно тащила меня наружу.
— А наша мама была артисткой и очень неплохо пела, — задумчиво произнесла Варвара, отвернулась, быстро проговорила «до свидания» и ушла.
book-ads2