– Ну и что дальше? – спросил Роман Андреевич и ядовито улыбнулся, должно быть, наслаждаясь выражением глубокой тоски на наших лицах. – Пойдем, – кивнула мне Женька, – а ты, герой, сиди здесь. – Может быть… – неуверенно начала я, но подружка перебила: – У твоего муженька такая внешность, что граждане с перепугу забудут собственные фамилии. – Благодарствую на добром слове, – порадовался Роман Андреевич, а я зашипела: – Что за глупости ты говоришь? Ромочка очень даже симпатичный… – Да знаю я, знаю, – отмахнулась Женька. – И совершенно безопасный для женщин и детей, но об этом ни в жизнь не догадаешься, если он сам не скажет. Между тем мы уже вошли в подъезд, и я решила оставить глупые препирательства. Дом внутри выглядел еще непригляднее, чем снаружи. Подъездную дверь, когда-то наполовину застекленную, заделали куском фанеры, которую украшали слова и выражения, вызывавшие краску стыда. Деревянные полы скрипели под ногами, одна ступенька провалилась, справа, прямо на полу, стоял ржавый радиатор, а из стены торчала труба, узкая и довольно длинная. Если в темноте на такую наткнешься… – Кошмар какой-то, – покачала головой подружка, тем самым высказав и мое мнение о жилище Инги. «Неужели здесь наша Лелька? – с тоской подумала я и одернула себя: – Лишь бы ребенок был в безопасности…» На площадку выходили двери четырех квартир. Инга жила в третьей. Мы позвонили и стали ждать, не рассчитывая на успех: так и вышло. – Ну, что, – вздохнула подружка, направляясь к соседней двери. – Начнем… Дверь нам открыла девчушка лет восьми, взглянула весело и крикнула в темноту коридора: – Мам!.. – И тут же исчезла. Очень жаль, мне бы хотелось с ней поговорить. Дети иногда приметливее взрослых. Из темноты возникла женщина неопределенного возраста в короткой юбке и полосатой футболке, посмотрела на нас с некоторым удивлением и сказала: – Здравствуйте. – Здравствуйте, – дружно кивнули мы, взглядами призывая друг друга начать разговор. – Извините, – поняв, что надо брать инициативу в свои руки, сказала я. – Мы к Грудневой приехали, в третью квартиру. Не знаете, где она может быть? – Груднева? Инга, что ли? – Да. – А вы ей кто? – Мы раньше соседями были, когда она в Воронеже жила. Собрались поступать в ваш университет, на заочное отделение, – торопливо добавила я, сообразив, что из студенческого возраста мы успели выйти. – А Инга писала, что мы можем у нее остановиться, на время экзаменов. Женщина посмотрела внимательнее, нахмурилась, зачем-то выглянула в коридор и, схватив нас за руки, втянула в прихожую, прикрыла дверь и зловещим шепотом произнесла: – Пропала она. Из милиции ее спрашивали. Да ладно бы из милиции, тут такие приходили… головы бритые, взгляд чумовой, форменные убийцы. Раза три были. И все нам звонят. А я чего про эту Ингу знаю? Ничего. Что я с ней, детей крестила? Она сама по себе, а я сама… у меня две девчонки, а тут мужики с бритой башкой, да я чуть от страха не умерла. Послал бог соседку… Я вижу, вы девушки приличные, и прямо скажу: нечего вам у нее делать. До добра такая подруга не доведет… Убедившись, что говорить женщина будет долго, а полезных сведений поступает мало, я решилась открыть рот: – Извините, а вы не знаете, где она может быть? – Понятия не имею. Да мы почти не разговаривали, «здравствуй», «до свидания», и все. Она с Ольгой Кравцовой дружила, из шестой квартиры. Может, та и знает. И милиция Ингой интересуется неспроста, я думаю… – А давно она пропала? – сделав страшные глаза, задала вопрос Женька. – Месяца два, а может, и больше. У меня все дни одинаковые, разве припомнишь? Да и хватились ее не сразу. Соседка из первой квартиры Инге деньги была должна, до пенсии занимала, вот и спрашивает меня: «Наташа, ты Ингу из третьей квартиры не видишь? Как ни позвоню, все дома нет». – И никто не обращался в милицию? – А кто будет обращаться? Я, что ли? Так у меня своих хлопот полно. Васильевна из первой квартиры еле ходит, а телефоны у нас здесь не водятся… Правда, у Инги телефон есть… – Но если человек так долго отсутствует… – Была она один раз, – вновь перешла на шепот Наталья. – Милиции я о том говорить не стала, затаскают ведь. Была поздно вечером, да, видно, не одна. Такой шум подняли, часа в два ночи. Потом угомонились. – А почему вы решили, что это Инга? – насторожилась я. – Кто же еще? Да, логика у женщины железная. Мы с Женькой переглянулись, и я начала пятиться к двери. – А ваша соседка, Ольга Кравцова, она дома сейчас? – опомнилась Женька. – Ольга? Она в магазине работает. Вот тут на углу, «Рассвет» называется, а дома или нет, не скажу, не знаю, в какую она смену… – Спасибо, – пролепетала я и выпорхнула из квартиры. – Вы Ольге-то не говорите, что я про нее рассказала, – попросила Наташа. – А то еще обидится… Кому ж лишние неприятности нужны? Мы не стали ломать голову над тем, что за неприятности она имела в виду, и поднялись на второй этаж. Долго звонили в шестую квартиру, без всякого толка. – Посетим магазин «Рассвет», – вздохнула Женька. Роман Андреевич сидел в машине, открыв свою дверь. – Ну как, пинкертоны? – спросил весело. – Тут где-то магазин должен быть, – подхалимски начала я. – В нем работает подруга Инги. Возможно, ей что-нибудь известно. Женька в отличие от меня не пошла сразу к машине, а свернула за угол и теперь стояла там и что-то разглядывала. Продолжалось это минут пять, не меньше, я уже начала терять терпение, когда она наконец-то сдвинулась с места. – Чего тебе там понадобилось? – проворчала я. – Ее окна. – И что в них такого интересного? – Ничего, – пожала плечами Женька. – Форточка вроде не заперта, а может, раму так перекосило. Я-то не придала значения этим словам, а вот Роман Андреевич насторожился и торопливо покинул двор. Магазин «Рассвет» стоило бы назвать «Закат торговли». Размещался он в бывшей однокомнатной квартире, окно с торца дома переделали в дверь, снабдив металлическим козырьком и надписью «Рассвет». На листке бумаги, приклеенной к двери, часы работы магазина, написанные фломастером. Буквы выцвели, и о том, как работает заведение, оставалось только догадываться. Однако дверь открылась, и мы вошли в узкое темное помещение с одним окном слева, забранным решеткой. С первого взгляда становилось ясно: торговали здесь в основном водкой. Два небритых мужика в углу возле двери торопливо отвернулись при нашем появлении, отчетливо звякнув бутылкой. – А ну пошли на улицу! – раздался звонкий девичий голос, мы вздрогнули, а мужички завели на два голоса: «Не сердись, Оленька» и «Мы сейчас». Я сделала шаг вперед и наконец увидела продавщицу, она сидела на низком стуле, держа на коленях книгу, и выжидающе смотрела на нас, словно прикидывая: что нам могло понадобиться в таком месте. – Простите, – вздохнула я, – где мы можем увидеть Олю Кравцову? – Ну я Кравцова, – нахмурилась девушка. – А в чем дело-то? Если кто на пьяниц жалуется, так я ни при чем. Мне чего, драться с ними? Идите к хозяину и разбирайтесь. – Мы по поводу Инги Грудневой. Девушка посмотрела на меня, затем на Женьку, взгляд ее метнулся к окну, напротив которого стояла наша машина, возле нее, привалясь к капоту, красовался Роман Андреевич. Девушка облизнула губы и перевела испуганный взгляд на нас, а мне пришлось согласиться с Женькой: иногда мой муж производит на граждан прямо-таки сокрушительное впечатление. – А чего вам Инга-то? – наконец спросила девушка. – Мы с ней родственницы, – ответила я. – Несколько месяцев она не пишет и вообще куда-то исчезла. Мы беспокоимся, вот приехали и узнали, что она в своей квартире не живет, и милиция ею вроде бы интересовалась. – А-а, – кивнула Ольга и вновь посмотрела в окно. – Вы, пожалуйста, расскажите нам, если что знаете, – попросила я. – Вдруг с ней что-нибудь случилось? Мой тон успокоил девушку, она кашлянула, поднялась со стула и подошла к нам. – Мы с Ингой особо не дружили, – сказала она тихо. – И дел ее я не знаю. Она ведь в своей квартире почти не жила. – Это ее квартира? Я думала, она снимает… – Ее. Купила у алкаша за какие-то гроши. Деньги у нее водились. Не знаю, кой черт она такой квартирой прельстилась. Ладно я, мне хорошее жилье не по карману, и за эту отдаю с моей-то зарплаты бешеные деньги… Инга рассказывала: мол, приехала, устроиться негде, а тут объявление, квартира с удобствами и дешево. Вселилась и сама не рада: сарай сараем. Хотя она здесь и не жила почти. Так, от случая к случаю. – А где жила? – Не знаю, – пожала плечами Ольга. – Она со мной не откровенничала. Сосед у нас как-то разбушевался, сначала на жену с топором, потом сам удавиться хотел… цирк бесплатный. Милицию не вызывали, мужик он хороший, пока не упьется до белой горячки, – в общем, носились всем подъездом. И Инга тоже. Испугалась здорово, остальные-то привычные… Я ее до этого видела несколько раз, но даже имени не знала. Утихомирили Юрку, а у нее руки трясутся. В общем, зашли к ней, выпили по рюмке, покурили, познакомились, одним словом. Потом заходили иногда, то она ко мне, то я к ней, может, и подружились бы, Инга – девка хорошая и не выпендривается, хотя в ночном клубе работает, деньги имеет, и тряпки ее – не чета моим. Мы обе приезжие, я сама-то из Арзамаса, в большом городе одной тяжело… Но часто видеться не получалось, графики работы у нас разные. Я по вечерам свободна, а у Инги самая работа, а когда я во вторую и с утра гуляю, она отсыпается. Потом она и вовсе здесь редко показываться стала, у парня своего жила, у него квартира хорошая. Инга говорила, где-то в центре, и сам он очень порядочный. Невзрачный малость, и с деньгами, видно, не все хорошо, зато душевный… – Вы с ним знакомы? – Нет. Откуда? Инга рассказывала. – А где она сейчас, как вы думаете? – Я думаю, ее в городе нет. Уехали куда-нибудь… – Уехали, бросив две квартиры? – Может, он свою-то продал… Да и не до квартиры иногда бывает…