— Ну… вы неправильно нас поняли, — начал выкручиваться Сергей. — Это не наш секрет, — оборвала его Вартанова, — мы не имеем права выбалтывать. Я оторвалась от стены. — Устала стоять. — Так уходите, — схамила Соня. Я не обиделась на наглую девицу. Бесперспективно злиться, если хочешь получить побольше информации. С любым человеком, даже немотивированно агрессивным, можно договориться. Надо лишь сообразить, на какую педаль лучше нажать во время разговора. А уж с подростками совсем просто, их быстро вразумит короткая фраза, которую я сейчас и произнесу со спокойным видом: — Соня, ты же взрослый человек! — Не первоклассница, — выдала ожидаемую реакцию школьница. — Тогда и рассуждай по-взрослому, — нахмурилась я. — Ирина пропала вчера вечером, ни разу не позвонила дочери, не забеспокоилась, как та себя чувствует, оставшись впервые одна дома. Насколько я поняла, она любит дочь, следовательно, ей совсем не безразлично моральное состояние Катюши. Но Ирина словно утонула, от нее не было никаких известий. Отчего бы не соединиться с Катей, не успокоить ее, не сказать: — Солнышко, у меня приступ аппендицита, мне сделают операцию, но ничего страшного нет. Тебе придется пару деньков пожить без меня. Но Ира молчит. Зато коллеге по работе по ее просьбе врач рассказывает об аппендиците. О службе Соловьева вспомнила, а о любимой дочурке нет? Сережа поскреб пальцем щеку. — Моя мама, если ей голову оторвет, своему главбуху названивать будет, обо мне и не вспомнит, — сердито буркнула Соня. — У родителей всегда бизнес на первом месте. — Ирина Алексеевна не такая, — вдруг сказал Сережа, — она вообще-то странная, но очень заботливая. Катьке обувь чистит. Вроде строгая, никогда не улыбается, голос, словно замороженный, но я ни разу не слышал, чтобы она орала или ругалась. Если Катюха чего поклянчит, она это тут же получает. Первой из класса айпадом обзавелась. Даже Соне позже купили, а у меня так его вообще до сих пор нет. Странно, что Ирина Алексеевна в больницу попала и Кате не сообщила. Соня дернула плечом и промолчала. Я продолжила: — Непонятного много. Ирине Алексеевне удалили аппендикс в школьном возрасте. По данным наших специалистов, вчера вечером гражданку Соловьеву никто не госпитализировал ни в одну из московских больниц. Но есть и хорошая новость: в списках моргов ее фамилии тоже нет. И, кстати, если в хирургическое отделение попадает женщина, у которой есть ребенок-школьник моложе четырнадцати лет, персонал обязан позвонить учителям, директору, близкому родственнику, а не непосредственно девочке. С Ириной случилась беда, Катю, похоже, выманили под благовидным предлогом. Вы ей звонили? — Мобила не отвечает, — сказала Соня, — мы думали, она около мамы в палате сидит, поэтому трубка выключена. — Если что-то знаете, лучше расскажите, — велела я, — пару минут назад прозвучало слово «секта». Почему? Соня посторонилась. — Идите на кухню, там сесть можно. Я молча повиновалась и протиснулась на узенький диванчик, придвинутый почти впритык к крохотному столу. Соня и Сережа устроились на треугольных, кукольного размера табуретках. — «Секта» — это такая шутка, — решила быть откровенной Соня. — На самом деле там типа клуб. Сережа рассмеялся: — Они спектакли ставят. Уржаться. Тетя Ира роль учила, а мы уж подумали, что у нее крыша протекла. — Давайте по порядку, — попросила я, — и не перебивайте друг друга. Кто начнет? — Я! — воскликнула Соня. Девочка рассказала следующее. На лето дружная троица всегда расстается. Софью увозят в Италию, там Вартановы снимают дом на побережье. Сергея Анна Егоровна отправляет на три месяца в деревню к тетке, а Катя остается в городе, ждет конца июля, когда они с Ириной уезжают на две недели в Египет или Турцию. Первого сентября компания воссоединяется и обменивается новостями, как правило, хорошими. Но этой осенью Катя показалась приятелям встревоженной. В первую неделю учебы она даже нахватала четверок, чего с ней никогда ранее не случалось, и Соня спросила: — Ты чего, влюбилась? Сидишь на уроке, в окно смотришь. Кто он? Надеюсь, не турок? — Я не дура, — вспыхнула Соловьева. — Значит, влюбилась, — захлопала в ладоши Сонюшка. — Ну, рассказывай. — Нечего, — отбивалась Катюша, но Вартанова не отставала, и в конце концов загнанная в угол Катя призналась: — Дело не во мне. Мама в кого-то втюхалась! Соня присвистнула. — Ну и ну. Ты его видела? — Неа, — грустно сказала Катенька. — Значит, телефонные разговоры слышала? — предположила Соня. — Нет, — совсем помрачнела подруга. — И с чего ты это тогда взяла? — заржала Вартанова. — Вау, ты их в постели застукала! Прикольно. — Да нет же! — возмутилась Катя. — Мама никого в гости не приводит, у нее работа тяжелая, устает очень, хочет вечером покоя, тишины, порядка и чистоты. Я еще в мае заметила, что она какая-то грустная, тихая, но решила: на службе косяки. В Турции мы в одном номере жили, и она по ночам на балконе сидела, типа воздухом наслаждалась, но я слышала, как она плакала. А сейчас начала ему письма писать. Вчера я потащила ведро на помойку, а там куча листочков, мелко изодранных, я хотела их вместе сложить, в комнату принесла, но ничего не получилось, совсем немного разобрала: «больше не могу», «сил нет», «освободите», «заберите навсегда», «снимите груз с сердца». — Совсем плохо, — деловито заметила Соня. — Может, она замуж хочет? Помнишь, что с Лариской случилось, когда ее мамахен новым мужиком обзавелась? Ларку живо к бабке на Украину сплавили. Старые дети в новой семье без надобности. Странно, что Ира его домой не тащит. Где они встречаются? — Может, у перца своя хата есть? — резонно предположила Катя. — Надо их выследить, — оживилась Соня. — Зачем? — хмуро спросила Катя. — Ты идиотина? — рассердилась на нее Вартанова. — Хочешь получить урода в папы? — Нет, — призналась Катерина, — если меня родной отец бросил, то чужой мужик точно не полюбит. Кто я ему буду? Дочь жены. — Стопудово, — согласилась Соня. — Они себе своего младенца заведут, ты станешь ему памперсы менять. — Мама уже старая, — возразила Ира. — По телеку рассказывали про тетку, которая в семьдесят сына родила, — прищурилась Соня. — Хочешь братика? — Никогда, — испугалась Катя, — я сразу из дома убегу. — Надо на жениха посмотреть, — озвучила созревший в голове план Софья, — понять, чего твоя мать его домой не приводит. Может, он семейный? Тогда живи, Катька, спокойно, мамашке просто потрахаться охота. — Заткнись, моя мама не такая, — разозлилась Катерина. Соня заржала, и девочки подрались, потом успокоились, помирились и решили узнать побольше о кавалере Ирины. Для начала выяснить его имя, фамилию и адрес. Катя стала регулярно проверять мамин мобильный, но там не нашлось ни странных звонков, ни любовных эсэмэсок, лишь сообщения от самой Кати, которые она регулярно посылает матери. Катя было приуныла, но через пару дней ей улыбнулась удача. Ира пошла в душ, а трубка, лежавшая на кухне, тихо пискнула. Катюша бросилась на звук и увидела на экране текст: «Смена времени встречи. Пятница, 19.00. Не как обычно, а в 19.00». На следующий день утром перед школой Катя ухитрилась еще раз засунуть нос в сотовый матери, но не обнаружила ничего нового, зато увидела, что извещение о встрече в пятницу стерто. И это показалось ей весьма подозрительным. Зачем убирать из памяти телефона невинную фразу? Вот почему Катя не находила ранее эсэмэсок с признаниями. Мама шифровалась получше иностранного шпиона, уничтожала переписку с мужчиной, но оставляла короткие сообщения от Кати. Вероятно, Ирина подозревала, что дочь может проявить любопытство, и не хотела будить ее подозрений. Катерина была поражена. Мама техническая идиотка, она не сумела освоить компьютер, как дочь ни старалась, ни объясняла, ни растолковывала, Ирина так и не научилась отправлять е-майлы. Если старшей Соловьевой требуется воспользоваться поисковой системой, она просит дочь, и Катюша лезет на нужные сайты. В мобильном телефоне Ирина освоила лишь две функции: она умеет звонить и читать-посылать сообщения, все остальное ей не под силу. Когда память трубки перегружается, Ирина приносит аппарат Кате и просит: — Освободи место. — Ма, это очень просто, — сердится девочка. — Нажать сюда и туда. Сто раз показывала. — Если так просто и быстро, помоги молча, — отвечает Ирина. — Мне этого не запомнить. А сейчас выяснилось: Ирина отлично знает, как «убить» одно ненужное послание, оставив другие в целости. В пятницу Ирина сказала Кате, что у нее на работе собрание, и ушла где-то в районе половины шестого. Старшая Соловьева и предположить не могла, что за ней по пятам пойдет Соня. Вартанова удачно проследила за Ириной, а когда та вошла в квартиру в жилом доме, тут же соединилась с Катей, ожидавшей ее звонка около метро. Апартаменты, куда впустили Иру, находились на первом этаже и были угловыми. Все окна оказались предусмотрительно зашторены, никаких щелей в портьерах не обнаружилось. На короткое мгновение Соне показалось, будто она слышит заунывно-протяжную музыку, но потом снова стало тихо. В октябре темнеет рано. Девочки подумали, что мужчина непременно должен проводить любимую женщину до метро или поймать ей такси, поэтому они решили устроиться на лавках на детской площадке и понаблюдать за подъездом. Около двух часов никакой особой активности вокруг входной двери не наблюдалось. Туда-сюда ходили разные люди, вероятно, жильцы. Потом на детскую площадку пришла женщина с маленькой собачкой. Пока чихуахуа писала в песочницу, тетка стала приматываться к подросткам: — Что вы тут делаете? — Сидим, — вежливо ответила Катя, — отдыхаем. — Уходите отсюда, — велела баба, — небось курите, пьете, а потом тут наши дети презервативы находят. — И где у нас бутылка? — попыталась воззвать к логике Катюша. — Сигареты? — Зачем девочкам презики? — вступила в беседу Соня. — Если так о малышах волнуетесь, то уберите свою собаку, она в песок срет.