Неуклюже переваливаясь, я на четвереньках поползла вперед. — Стоп! — заорал Гриша. — Никому не страшно! Надо бежать. Рысь, аллюр, галоп! Стиль не важен! Главное движение. Встала на точку. — Кадр сто девяносто семь дубль три! Пошла! Хлоп! Я постаралась двигаться быстрее. — Уже лучше! — крикнул Григорий. — Но не вижу характер! Ты собака! Пес! Граф! Дай эмоцию! Встала на точку. — Кадр сто девяносто семь дубль четыре! Пошла! — привычно выкрикнула Раиса. Бац! Я кинулась вперед, старательно подпрыгивая, вертя головой и виляя фасадом. — Нет! — возмутился постановщик. — Что это было? — Эмоция, — пояснила я. — Простая собачья радость, счастье! — Помоги мне преисподняя! — вздохнул постановщик. — Дайте воды, я весь вспотел! Я оглушительно чихнула. Костюм собаки неожиданно оказался удобным, он не стеснял движений, был очень легким, нежарким, вот только вонял чем-то химическим. Похоже, его не так давно чистили. Но вообще-то, вспотеть надлежало мне, а не Григорию. Кто носится по студии на четвереньках? — Дашуль, — сказал Федор, — Граф злой, жестокий, он не должен выглядеть щенком. Оцени задачу правильно. Ты воспитана в камере убийцами. Не маши хвостом от восторга. Действуй по Станиславскому. — Встала на точку, — приказал Гриша. — Быстрее сделаешь, скорее освободишься, — подала голос Вера. — Кадр сто девяносто семь дубль пять! Бамс! Я зарычала, зашипела, закаркала, понеслась вперед, резко выбрасывая ноги, споткнулась, шлепнулась, вскочила, продолжила бег, снова упала и поползла на животе, издавая страшные звуки, помесь воя и хрипа. — Снято! — заорал Федя. — Ну ничего! — смилостивился Гриша. — Не совсем так, как хотелось, но приемлемо. Мне послышалось, или собака пару раз произнесла «кар-кар»? — Показалось! — быстро проговорила Раиса. — При озвучке поправим, — пообещали откуда-то из угла, — сделаем из «кар-кар» «хрю-хрю». Гриша не оценил шутку по достоинству. — Мне надо «гав-гав», злобный овчарий рык, ротвейлерский бас, лай Баскервилей! — Не волнуйся, — успокоили режиссера из темноты. — Исполним любой каприз на твой вкус. — Можно переодеваться? — обрадовалась я. — Куда! Стоять! — возмутился Григорий. — А прыжок? С крыши одного здания на другое? Смерть Графа! Я замахала руками. — С ума сошли? Спасибо! Мне еще жить хочется! Снимайте Степана! Не собираюсь закончить свои дни в шкуре Бобика, который скачет по крышам домов! — За трюк больше платят, — попыталась стимулировать меня Зоя. — И еды вдвойне положено. — Извините, но я не хочу лежать в гробу, сжимая в объятиях два пакета собачьего корма, — вспылила я. — Сильно сомневаюсь, что на том свете мне пригодится «лакомый обед с овощами», да и деньги там некуда тратить. Поэтому я отказываюсь. — Дашуль! Обратной дороги нет, — сурово произнес Федор. — Тебя Графом теперь не заменить, зритель увидит разницу. Назвалась водкой, лейся в горло. Ну, цыпа, еще несколько усилий — и конец. Сериал получится супер, мы захапаем «Тэфи». Наденешь на церемонию красивое платье! Попадешь в прессу. — Мне предстоит свалиться в пропасть между семиэтажными домами, — напомнила я. — То, что соскребут с асфальта, похоронят в закрытом гробике. Даже если на его крышке напишут: «Она играла в кинушке, которая получила „Оскар“», и прибьют сверху платье от Шанель вкупе со стокилограммовым мешком собачьих сухарей и конвертиком с миллионом долларов, меня это не утешит. На секунду в студии воцарилась тишина, затем съемочная бригада в едином порыве захохотала. Глава 13 — Что смешного? — спросила я, когда народ успокоился. Рая взяла меня за руку, подвела к пространству, раскинувшемуся слева от камер, и спросила: — Неужели ты считаешь, что собака взаправду должна гавкнуться с высоты? Мы не уроды! Никого не убиваем. Для сложных трюков существуют дублеры, но в нашем сериале особых заморочек нет. Смотри вниз. Что ты видишь? Я прищурилась. — На полу настелена декорация, фасад здания. — Молодец, — похвалила Рая, — Вадик ляжет на живот и поползет по картинке, ты за ним. Сообразила? Ну? Я еще раз осмотрела огромное полотнище. — Вадим не карабкается вверх по отвесной стене! Он елозит по полу! А зритель на экране видит совсем другое… наивные люди полагают… это же обман! — возмутилась я. — Кинофокус, — поправила меня Рая. — Старая кинематографическая уловка! — Вы Вадима представляете храбрецом, который сам исполняет трюки, — прошептала я. — Ну и что? — деловито осведомилась Раиса. — Если артист работает с декорацией, ползет по ней, это и называется трюк! И надо прыгать! С одной скамеечки на другую! Никакой лажи, просто чуть другой ракурс. Дашуня, отработай, и ауфвидерзеен! — Если не надо сигать с одной крыши на другую, я готова, — согласилась я. — Гриша, она перестала выделываться, — заорала Рая. — Легла на точку! — завопил режиссер. — Орел, в кадр, Граф, соберись! Погоня по вертикальной стене! Мотор. — Кадр сто девяносто восемь дубль один! Трах-тарарах! Вадик пополз вперед, я старательно поспешила за ним. — Стоп! — взвизгнул Гриша. — Дарья! Собаки не передвигаются, оттопырив задницу. И ты бежишь! Не ползешь! Я перестала понимать, чего им от меня надо. — Но я-то ползу по декорации! — Да, изображая бег, ясно? — осведомился постановщик. — Что тут непонятного? — простонал Вадим. — Очень трудно работать с непрофессионалом. Я устал! — Тебе предлагали суперпрофи Степана, — не упустила возможности уколоть его Зоя. — Сам отказался. Степа, в отличие от Дарьи, умеет все! Ползет бегом по стене. Плавает брассом на паркете. Выпрыгивает из подвала с парашютом. Танцует лезгинку в ластах. Недавно изображал жену слона! И никаких капризов, типа: «Я устал, умру, платите больше, несите на площадку пряники в мармеладе». Я закашлялась. Таланты Степана поражают. У меня начинает развиваться комплекс неполноценности. Ну, возможно, я смогу исполнить лезгинку, облачившись в костюм аквалангиста, но выскочить из подпола с раскрытым парашютом мне слабо. И за супругу слона мне никогда не сойти, разве что это будет карликовая особь. — Работаем с тем, что имеем, — сказал Федор. — Какое кино, такие и собаки в нем. Давайте снимать. Вадик поманил меня пальцем. — Повторяй мои движения. Вытягивай попеременно руки, делай вид, что подтягиваешься, пару раз изобрази, как лапы соскальзывают. Слегка привстань, не растекайся лужей по картинке. Не слушай дебилов, каждая шваль хочет актера пнуть. Мнят себя великими, типа они Тарантино, Вуди Ален или Сергей Эйзенштейн! Ан нет! Всего-то Гришка идиот! — Легли на точку! Мотор! — взревел Гриша. — Кадр сто девяносто восемь дубль два! Пошли. Бах!