Один из парней в черном загудел; другой сказал: – Кто она? Роман открыл рот, словно собираясь отказаться от разговора, но затем потер бровь тыльной стороной руки и отошел с Йелем. Йелю было все равно, что Тедди мог увидеть их вместе. Ему никогда еще не было так все равно. – Мы управимся в два счета, – сказал он. – Ты не тот, кем представлялся? – Прости? – Мне надо было… надо было побольше расспросить тебя. Нужно было устроить тебе что-то вроде письменного экзамена. Вот чем ты занимаешься? Ходишь, разыгрывая из себя смущенного мормона? Типа ролевой игры? – О чем ты говоришь? – сказал Роман. Его друзья смотрели на них, хихикая. Но они были слишком далеко, чтобы расслышать их. – Я действительно мормон. Это правда. – Но ты мормон, который спит со множеством мужчин. Который давно занимается этим. – Ну, нет. Не со множеством. То есть раньше – да. Я пытался быть моногамным. На секунду Йель подумал, что под моногамией Роман имеет в виду их связь – что их смутные полночные встречи могли подразумевать некие устойчивые отношения, но это была полная чушь. И Роман заговорил дальше. – Или я типа был, а потом он… типа стал как бы задыхаться, так наверно. Он стал пытаться избавиться от меня, или я так думал. Он хотел, чтобы я был с тобой, а я даже не особо этого хотел. Не то чтобы ты меня не привлекал, просто… я не знаю. Но потом, после того первого раза в Висконсине, он узнал и совершенно внезапно стал таким ревнивым. Он захотел, чтобы я ушел из галереи. Йель пытался понять, кем был любовник Романа, знавший про Йеля, про Висконсин, и вдруг понял – он все понял. – Если ты злишься, что он тебя уволил или типа того, – сказал Роман, – то есть я тоже злюсь, но дело не в нас. То есть ты ведь на самом деле сам ушел, да? Ты ему нравишься! Его тоска заела, когда ты ушел. Слушай, это он подговорил тебя? – Извини? – Раз уж мы заговорили. Я всегда хотел знать – я не обижусь. Это он сказал тебе подкатить ко мне, в тот, первый раз? Это так нелепо: он хотел оттолкнуть меня, а потом, только это случилось, он стал ревнивым как черт. Он все еще… я не знаю. Думаешь, мне стоит уйти от него? Йелю нужно было слишком многое обдумать, а солнце пекло слишком сильно, и его желудок был слишком пуст, и что ему нужно было сделать, так это пойти домой и найти свой ебаный карманный календарик и снова проделать свои чертовы расчеты. И на этот раз ему будет проще, он должен чувствовать себя сильнее, зная, что уже увернулся от пули, но нет, потому что теперь это уже не пуля, а пушечное ядро. Роман продолжал смотреть на него, всерьез ожидая совета. Он был совершенно серьезен, это правда. Что бы Йель ни приписывал ему, он сам был в этом виноват. – Да, – сказал Йель, – тебе надо уйти от него. Ебаный бублик. Он ведь женат, и из него песок сыплется. Мне нужно знать, проходил ли ты тестирование. – Что, типа… ох. Ты об этом. Я не знаю, я все время читаю эти статьи о том, как это все на самом деле неточно. И к тому же я типа не занимаюсь такими вещами. – Прости, какими вещами? – Ну знаешь: иголки, и фистинг, и бульвары. – Иголки, и фистинг, и бульвары? – Ты знаешь, о чем я. Йель развернулся, не попрощавшись, и пошел, но не к Тедди. Он направился через парк на юг, не на север, хотя должен был бы пойти прямиком к доктору Ченгу. Хотя нет: было воскресенье и гей-парад, и там никого не окажется. Он прошел вдоль гавани и лагуны и вернулся через зоопарк, оказавшись в итоге в оранжерее. Он не был там сто лет, в стеклянном пузыре, полном тропических растений, где водопады шелестели в тишине и только солнце просвечивало сквозь листву. Он прошел в третий зал, самый тихий, самый пустой, и уселся прямо посреди пола. 2015 Фиона не спала всю ночь, дожидаясь утра. Когда Ричард пошел в душ и некому было остановить ее, она вышла из дома на жуткие тихие улицы. Киносъемку приостановили; вагончики стояли на прежних местах, ограждения были сдвинуты к зданиям. Почти на каждом углу виднелись десантники в красных беретах, с автоматами, словно какой-то ребенок рассыпал по всему Парижу игрушечных солдатиков. Фиона, вопреки ожиданию, поймала такси. Водитель оказался кем-то вроде сомалийца или эфиопа. Он ехал молча. Приехав к бару, где работала Клэр, Фиона увидела, что вход забран рольставней, на которой висело написанное от руки объявление, и сказала водителю ехать обратно. Самолет Сесилии приземлился вскоре после терактов, и она узнала новость, пока ждала багаж. Ей удалось дозвониться до Фионы в час ночи, а чуть после полудня она уже была у Ричарда и снимала туфли в дверях. Фиона не виделась с ней десять лет и не могла понять, в какой мере ее внешность изменилась от усталости, а в какой – от возраста. Сесилия выглядела настоящей бабушкой. Когда тебе за семьдесят, можно быть бабушкой. А если тебе пятьдесят один, ты еще должна показывать класс на велотренажерах и гулять допоздна – так считала Фиона. – Что у тебя с рукой? – спросила Сесилия. – Стигмат, – сказала Фиона. Сесилия не рассмеялась. Что ж, она и раньше не отличалась чувством юмора. Фиона заварила ей чаю и рассказала о встрече с Клэр, хотя и не вполне передала овладевшее ей чувство унижения. Сесилия сидела на диване Ричарда, подавшись всем телом к окну. – Я никогда еще не видела Париж, – сказала она. – Ну и странное время я выбрала. – Ненавижу, что нам приходится жить, когда вершится история. У нас и так в жизни достаточно бардака из-за нас самих. Сесилия улыбнулась. – Я по тебе скучала. – Ричард передает привет. Он ушел к себе в студию. Забавно, я сама сегодня выходила, но я боюсь, когда другие не дома. То есть Ричард не сможет убежать, в случае чего. Сесилия согласилась, и Фиона сказала ей, что не может связаться с Клэр. – Волноваться естественно, – сказала Сесилия, – но я уверена, она в порядке. Фионе до этого момента не приходило на ум волноваться еще и за Курта. Но Курт мог с большей вероятностью оказаться ночью не дома. Хотя он вряд ли был поклонником хеви-метал, но все же. В квартиру вошел Серж – потные волосы взъерошены, глаза запали. Он кивнул им обеим и скрылся в спальне. – Я чувствую себя непрошенной гостьей, – сказала Сесилия, и Фиона заверила ее, что это не так. – Мы все здесь в кризисном режиме, – сказала она, – просто по разным причинам. Слушай: что, я думаю, мы можем – это пойти к Курту. Может, он скажет нам номер Клэр, учитывая обстоятельства. Тем более когда я сама повидалась с ней. Сесилия изучала свои ненакрашенные ногти: – Лучше, если я пойду одна. Как считаешь? Возможно. К тому же мать с сыном захотят побыть наедине. Фионе не хотелось бы, чтобы на первой ее встрече с Клэр присутствовал третий лишний. Так что они перекусили, а затем Фиона проводила Сесилию на улицу и поймала такси. Сесилия поехала в Марэ, пообещав позвонить ей, как только что-нибудь выяснит. Когда Фиона вернулась в квартиру, на кухне сидел Серж со своим ноутбуком. – Я наорал на тебя вчера, – сказал он, и она догадалась, что это извинение. – Твоя дочь есть в «Фейсбуке»? Она чуть не рассмеялась. Насколько бы это все упростило. Написать ей сообщение – и не нужно ни лететь в Париж, ни нанимать детектива. – Нет, – сказала она. – И меня там тоже нет. У Дэмиана была там страница, и последние несколько лет он одержимо разыскивал дочь через сеть. – Значит, две вещи. Одна – это проверка безопасности: люди могут отметить, что они в порядке, вот так. Она заглянула через его плечо и увидела таблицу имен и лиц, друзей Сержа, сообщавших, что они живы. – А здесь, – сказал он, кликнув что-то еще, – такой форум, чтобы спрашивать о людях. Я пишу сообщение, окей? Она кивнула, и он стал печатать. – Клэр как? – она схватила блокнот и ручку со стойки у плиты и написала: «Клэр Яэль Бланшар». – Думаю, она может использовать также фамилию Пирс. Фиона подсказала написание. – Окей, – сказал он. – Готово. Ждем. Боже правый, именно это и сказал ей Арно – казалось, с тех пор прошла тысяча лет. Ждем. Позвонил Дэмиан, и она ввела его в курс дела.