– Ха. Вы, однако, кое-что упустили. В другой раз берите диктофон. Теперь мне нужно рассказать вам про Ранко, потому что в книгах вы ничего о нем не найдете. Но тут в дверях возникла банковская служащая. – Пришел мужчина, – сказала она, – и просит разрешения к вам присоединиться. Йель встал. В крови у него забурлил адреналин, побуждая к неразумным действиям. Но человек, вошедший в комнату, не был Фрэнком. Йель впервые видел его – это был высокий, пожилой чернокожий, отряхивавший снег с плаща, и вид у него был просто взбешенный. – Герберт! – сказал Билл и, встав из-за стола, приветствовал вошедшего крепким мужским рукопожатием. И пока все смотрели на них, Нора похлопала Йеля по руке. – Это для Фионы, – сказала она ему. Йель кивнул и встал поздороваться с Гербертом. – Это наш главный юрист, – возвестил он, обращаясь ко всем, к самому себе, ко вселенной. Всю обратную дорогу до Эгг-Харбор Йель, Билл и Роман голосили и пели песни. В отеле Йель позвонил Чарли. – Это хорошо, – сказал Чарли. – Я действительно рад за тебя. – Ты действительно рад за меня? Да ладно, это же грандиозно! Так говорят, когда встречают бывших на улице: «О, у тебя новый дружок, ты сбросил вес, я действительно рад за тебя». Это же грандиозно! Типа картины буквально в комнате Билла. Я веду тебя в ресторан. Завтра, потому что сегодня мы еще будем здесь. Нужно все отксерить, и дороги замело. Куда ты хочешь? На обед. – Я подумаю об этом, – повисла пауза, а затем Чарли сказал: – Я действительно рад за тебя. Я просто устал. Йель чуть было не проговорился насчет дома, о том, что есть такой дом, который он хотел бы осмотреть с Чарли, и хороший знак был, и момент подходящий, но он решил, что это подождет. Он скажет завтра, когда они выпьют вина. Затем он позвонил Фионе, и она завопила от восторга. Он сказал, что у него кое-что есть для нее, и позвал в галерею, посмотреть на картины. – О, Йель, – сказала она, – этому было суждено случиться, правда? Выехав в обратный путь следующим утром – картины упакованы и сложены в багажнике, стопки ксерокопий на заднем сиденье, бумаги подписаны и датированы при свидетелях – они трое разговаривали на полном ходу. – Мне так неловко перед этой семьей, – сказал Йель. – Может, мы страшные люди, а? – Этот тип, – сказал Билл, – отнес бы картины не тем реставраторам, не тем оценщикам, его бы обобрали, и ничто бы из этого не попало к экспертам, не говоря о каталогах. Масса мировых произведений искусства была потеряна именно из-за таких вот ребят, как Фрэнк. – И это сделает галерею, – сказал Йель. – То есть… Прошу прощения, галерея и так в прекрасной форме… Билл рассмеялся и успокоил его: – Но у нас еще нет четырех Модильяни. Роман проговорил с заднего сиденья: – Вот это охренеть какая первая неделька у меня получилась! На полпути Йеля пронзила мысль: если бы Нора не отдала им все, она вполне могла бы завещать что-то и Фионе. Один-единственный эскиз мог бы обеспечить ей дорогу в колледж. И Фиона, несомненно, понимала это. Но ни слова не сказала. 2015 Когда Фиона вернулась в квартиру Ричарда, на диване сидел Джейк Остин и разговаривал с Сержем. Ей захотелось рассердиться на него за такое вторжение, что она и позволила себе сделать, но в то же время она почувствовала и облегчение. Потому что теперь никто ее не спросит, как прошел день. И все же, она не ожидала, что этот тип нарисуется сам. Глаза у него были красные, а рубашка расстегнута чуть больше положенного. Она опустила сумочку на стойку, скинула туфли. Мужчины помахали ей, и Джейк выразительным жестом указал на свой телефон, лежавший на кофейном столике. Он вел запись. Фиона сделала себе чай, стараясь не шуметь. Серж говорил: – Он находит пространство между действием и покоем. Он не хочет фото действия и не хочет фото покоя, окей? Да? Он ищет момент между. Фиона не была уверена, работает ли Серж все еще пиарщиком или давать интервью о Ричарде стало для него образом жизни. Джейк коснулся пальцем своего телефона, и мужчины расслабились. – Как прошло? – спросил Джейк. – Меня… э… они ввели меня в курс дела, надеюсь, ты не возражаешь. Все окей? – Господи, – сказала она. – Я не знаю. Что ж, плакала ее маленькая фантазия о том, чтобы выглядеть нормальным человеком в нормальной поездке. Хоп. Фиона еще не ужинала, но ей хотелось сразу пойти спать. Надо только позвонить Дэмиану и не забыть спросить, как там Карен, выразив какое-то подобие заботы. Еще надо было позвонить Сесилии и сказать, что да, Курт определенно в Париже, даже если Сесилия не захочет о нем слышать. Или лучше с этим подождать? Разве Фиона обязана докладывать ей? У нее всегда были нелады с тем, чтобы понять, кто подпадает под ее юрисдикцию, а кто – нет. Сесилия знала, зачем она едет сюда, и пожелала ей всего хорошего. Только Фиона не сказала ей о маленькой девочке на видео. Зачем, если еще ничего не ясно? – Думаю, на сегодня я все, – сказала она. – Это идеально, – сказал Серж, – потому что ты можешь пойти на вечеринку! Я уже убедил Джейка пойти. – Вечеринку? – У Коринн, помнишь? Мы сядем в метро до Венсена в семь, окей? Мы доставим тебя домой рано, не волнуйся! – Ох. Я… – Там будет много важных художников. И тебе надо познакомиться с мужем Коринн. Тебе надо увидеть его бороду. – Его бороду? Серж рассмеялся. – Доверься мне. Просто доверься. Фиона позвонила Дэмиану из своей комнаты, и он просил ее повторять каждую деталь по три раза. В пересказе все казалось ей не таким безнадежным – хоть какой-то прогресс. – Это потрясающе! – сказал он. – Столько всего! Она притворилась, ради Дэмиана, что разделяет его чувства. В понедельник начиналось облучение Карен; иначе он бы прыгнул в самолет и был здесь – он надеялся, она это понимает. – Я не был в Париже с той конференции в девяносто четвертом, – сказал он. – Когда оставил меня дома с младенцем. Я тебя так и не простила, – но она знала, что он слышит улыбку в ее голосе. – Я не знаю, что мне с собой делать. Она рассказала ему о вечеринке. – Иди! – сказал он. – Ты должна зависнуть с художниками Парижа! Иди и развлекись. – Зависнуть с художниками – хорошо сказано, – сказала она. – Но мы не будем рисовать эскизы в кафе. – Послушай, – сказал он, – попробуй пройти по местам твоей двоюродной бабушки, пока ты там. Разве не этого ты всегда хотела? Что там насчет ее друга, который умер? – Ранко Новака? – Попытайся разыскать его следы. – Что, его могилу?