Оно упало прямо ему под ноги. – Это – тебе. Ты хорошо развлек меня, малыш. Заслужил награду, – сказала Нина. Лучше бы, конечно, было прикрепить купюру жвачкой к стене, да вот беда, у Ниночки не было жвачки. – Подбери. Твое. Заслужил. – Я тебя сейчас поймаю, Журавль, – удивительно спокойным тоном проговорил Келла, хотя Нинка ждала, что он начнет рычать от ярости. – И заставлю извиняться. – Ой, да ты что? – проговорила она, не в силах избавиться от улыбки. К этому времени на нее глазели и все остальные участники группы. Только менеджер не видел – вновь разговаривал с кем-то по телефону. – А как? Бить будешь, Рыло? – Я девушек не бью, – отвечал молодой человек, глядя на нее в упор. Их разделяло всего лишь несколько метров. – А жаль. Тебе бы с удовольствием вмазал. – А как будешь заставлять извиняться? – была не в силах замолчать Журавль. С ней редко кто разговаривал подобным образом. – Кстати, паричок просто отпад. Акцент на волосах помогает не замечать в глазах твою фирменную тупость. Однако то, как Келла решил это делать, ей так и не суждено было узнать – и без того плохая связь прервалась. Ниночка улыбнулась и была такова – даже воздушный поцелуй слать не стала. Она ни разу не обернулась, но, кажется, надеялась, что Келла все же догонит ее – он же ведь обещал заставить ее извиняться. Не заставил. Нинка оказалась в другой части аэропорта. Где-то неподалеку от выхода она увидела Антона и Катю, которых явно было не оторвать друг от друга. И решила их не тревожить, отлично понимая, что это их последние минуты, если не секунды. Пусть наслаждаются. Самой же себе Ниночка объяснила это нежелание нарушать их идиллию тем, что она не хочет лицезреть белобрысого недоумка, которого еще недавно искренне считала идеалом номер два – после Гектора, естественно. Ей было важно убеждать себя в том, что она – плохая. И она действительно ценила тех, кто говорил ей, что она – хорошая, хоть и никогда бы не призналась в этом. Девушка покинула аэропорт и какое-то время просто находилась на улице, неподалеку от стоянки, с которой было видно взлетное поле, огражденное высокой сеткой. Самолет, который уносил из города Келлу, она тоже видела – прочитала об этом на одном из уличных информационных табло. Провожала его взглядом. Голубые глаза ее следили за железной птицей внимательно, и в голове проносились сказанные Ефимом фразы: «Мне было хорошо с тобой», «Я скучаю». Это были ее фразы. Из-за яркого солнца слепило глаза – даже слезы выступили. И все-таки жаль, что Рыло все испортил. Притворялся влюбленным. Врал. Ей – и врал. Надо же! Уму непостижимо. А теперь она действительно чувствует себя дурой. И зачем только приехала?! «Этого человека не существует», – дала сама себе установку Журавль. Жаль, она не смогла отхлестать по щекам еще раз. Нина пыталась дозвониться до Кати, но так и не смогла этого сделать, а потому, справившись с эмоциями, пошла искать ее. И нашла – очень вовремя. Мигом оценила ситуацию, схватила за руку и понеслась вон из терминала к такси, которое заранее вызвала. И сейчас девушки ехали обратно в город. Катя явно была подавлена, а вот ее светловолосая подруга бодрилась. Она не собиралась страдать из-за Синильного Рыла, хотя, положа руку на сердце, давящее чувство никуда не исчезло. Но Нинка не была бы сама собой, если бы поддалась плохим мыслям. Напротив, она старалась быть веселой и громкой, делая вид, что все отлично. Катя, кажется, понимала это, но больше молчала. Журавль вскоре тоже замолчала – уткнулась в мобильник. – Боже, Радова! – вдруг воскликнула Нинка уже тогда, когда автомобиль ехал по городу. Катрина вздрогнула. – Что случилось? – с удивлением глянула она на уставившуюся в телефон подругу. Глаза у нее светились, едва ли не искрились от подозрительного восторга. – Случилось невероятное! – фальшиво пропела Журавль. – Божественное! Небеса услышали мои слова! Они все-таки приедут! – Да в чем дело-то? – так и не могла понять причину бурной радости подруги Радова. – Ты знаешь, кто приезжает? – в чувствах потрясла подругу за плечо Нинка. – Кто? – устало откинула со лба тяжелую прядь темных волос Катя. – Та-да-а-ам! – сунула ей прямо под нос свой телефон Журавль. Как оказалось, она читала статью на сайте, посвященному «Красным Лордам». На экране виднелась мрачная афиша, на которой было изображено шестеро не менее мрачных молодых мужчин, более, правда, по мнению Кати, похожих на демонов из царства Аида, нежели на людей. Кожа, цепи, заклепки, специфический грим. В глазах каждого из них горел воистину демонический алый огонь – то ли специфические линзы, то ли эффекты графического редактора. «Молния! Новость с официального сайта! В рамках масштабного мирового турне в поддержку нового альбома «Snollingoster», в октябре известная рок-группа Red Lords посетит Москву и даст единственный концерт». Далее содержалась информация о том, на каком именно стадионе «Лорды» собираются выступать, обсуждались масштабы события и, конечно же, несколько раз словно бы вскользь упоминалось, какая же это невероятная и почти легендарная группа. Особенно хвалили лидера и по совместительству солиста. – Здорово, конечно, – сказала, прочитав это, Катя, переведя взгляд на афишу и изучая музыкантов. Ей почему-то казалось, что точно так же кто-то смотрит на парней из «На краю» и тоже видит в них не людей, а потусторонних сущностей. – Ты так радуешься, потому что собралась на концерт? – Конечно! Это же уникальная возможность увидеть моих малышей! – находилась в эйфории Нинка. – И вообще, сначала Лордики не должны были лететь к нам, и я уже думала, что смогу попасть на их концерт только в Париже. И то, если траблов с отцом не будет. А тут… – И она восторженно замолчала. Катя только головой покачала. Что-то подсказывало ей, что в Гекторе Нина может разочароваться еще больше, чем к Кее. – Я рада, что ты поедешь на их концерт, – искренне сказала темноволосая девушка, видя, как радуется подруга – искренне, почти по-детски. – И ты тоже поедешь, – поспешила ее обрадовать Нинка. – Мой дорогой папочка не отпустит меня одну. Ах, Катька, какой все-таки Гектор невероятный. Мужчина из мечты. – Из розовой, – улыбнулась в ответ ее подруга. – Почему розовой? – отвлеклась от восхищения Нинка. – В цвет твоих очков, – подразнила ее Катя, которая постепенно приходила в себя. – Это мои слова! – живо возразила Журавль. Вот так, препираясь, они и добрались до того самого ресторанчика, в который Ниночка хотела попасть, и до вечера подруги сидели там, разговаривая обо всем на свете – долгая разлука дала о себе знать. После они погуляли по вечерним улицам и, когда темнота опустилась на город, наконец-то распрощались, условившись завтра вместе пойти по магазинам. – Уже скучаешь по нему? – напоследок, когда девушки стояли уже около подъезда дома Радовых, вдруг спросила Нинка, и Катя удивленно посмотрела на нее, сразу поняв, кого та имеет в виду. – Я не осознала, что он уехал, – призналась она. – Ты у меня глупая, – сказала Нинка насмешливо и даже потрепала подругу по волосам, пообещав: – Ничего, скоро осознаешь. Но тебе повезло, что рядом есть я, – и для наглядности блондинка постучала указательным пальцем по груди. – А ты у меня хорошая, – сказала Катя, и Нинка лишь фыркнула и вскоре ушла, громко стуча каблуками. В ушах ее были наушники – играла любимая музыка «Лордов». Катя провожала фигуру Нины взглядом до тех пор, пока блондинка не скрылась за поворотом, а после перевела взгляд на небо, высокое и чистое. На северо-западе сияли звезды, неожиданно яркие и четкие, и девушка без труда нашла Полярную, Малую и Большую Медведиц – два созвездия, которые она знала. Недели две назад, когда погода была хорошей, они с Антоном точно так же смотрели на небо, искали созвездия, и она смеялась, что он не может отыскать ковши Медведиц. Катя пыталась его научить находить их, а Антон слушал ее внимательно, а после поцеловал, и на этом их импровизированный астрономический урок завершился… Вспоминать было больно. А Тропинин ведь тоже – звезда. Сияет на своем небосводе, и ей остается только смотреть на него с земли. «Я смогу подняться к нему?» – спросила вдруг сама у себя Катя. Но ответ дать не успела. Открылась подъездная дверь, и на улицу вышел мужчина лет сорока с небольшим, интеллигентный и находящийся в дружеских отношениях с творческой семьей Радовых. Этот сосед преподавал на геологическом факультете, а еще являлся астрономом-любителем. Именно поэтому он сейчас тащил к своей машине телескоп в чехле. Увидев глядящую в небо Катю, мужчина поздоровался, задрал голову вверх и сказал весело: – Погодка сегодня – отличная. Небо ясное. Звезды яркие. Романтика. Даже из города отлично видно. Знаете, где Большая Медведица? А Малая Медведица? – спросил словоохотливый сосед Катю. Та кивнула. – Отлично, – отчего-то обрадовался астроном-любитель. – Кого ни спрошу, никто не знает, где они. Вы меня порадовали. Катя вежливо улыбнулась, а сосед продолжал, с восхищением рассматривая небо: – Между ними простирается созвездие Дракона. Смотрите, между ковшами – хвост. А вон те четыре звезды выше и левее – да-да, вы правильно смотрите – голова дракона. Хотите, я покажу вам Кассиопею? Ее необычайно хорошо видно сегодня и невооруженным глазом. Сосед рассказывал Кате о созвездиях с восторженным видом, а после скрылся, наконец, в своей машине. Девушка же, услышав про Дракона, отчего-то почувствовала себя еще хуже. И в глазах защипало, а виски сдавило тугим обручем. А на губах все еще чувствовалась горечь последнего прощального поцелуя. На спине Антона была татуировка с драконом. Дракон же был одним из символов группы «На краю». И именно так называла Кея Алина, когда они были вместе. Он ведь, и правда, как дракон – белый дракон, редкий, летающий среди звезд. Любимый дракон, который улетел в другую вселенную. Последний раз глянув на звездное небо, Катя вошла в подъезд. Лифт не работал, и она отправилась на последний этаж пешком. По ступеням девушка шагала медленно, едва переставляя ноги и держась за перила. Чем выше, тем хуже ей становилось. Она останавливалась, вздрагивала, закусывала до боли губу. На этаже четвертом Катя не выдержала – не смогла больше тормозить эту лавину чувств. Она остановилась. По щекам покатились слезы. Соленые, горячие, те самые, невыплаканные при прощании, замененные на улыбки, ласковые слова и уверенные обещания. Катя с трудом двинулась дальше. На седьмом от слез хотелось кричать, но она молча шагала вверх, глотая их и чувствуя, как сердце раздирается в клочья. На десятом, вытирая мокрое лицо и шею, Катя дала себе обещание – не плакать, ведь все хорошо, это лишь временное расставание, которое нужно переждать с достоинством. На одиннадцатом слезы начали подсыхать, и на свой, двенадцатый этаж, она пришла с хоть и покрасневшими, но сухими глазами, читая сообщение от Антона о том, что все хорошо и он позвонит позднее. Первые дни без Антона были самыми тяжелыми. И как только она жила раньше без него?