Дина вздохнула. – Первое и третье, – зачем-то призналась она, глядя на свои руки, бессильно лежавшие на коленях. – Сочувствую. Сильно его любишь? – Сильно, – сказала она с неожиданным напором. – А он сам не понимает, что делает. Не мне портит жизнь, себе. Я стерплю, – вдруг добавила девушка, прикрывая длинной узкой ладонью рот, едва вновь не расплакавшись, но справившись с собой. Эти слова показались Рэну ужасно знакомыми, и вся его насмешливость куда-то пропала. – Когда у меня в жизни происходит жесть, знаешь, о чем я думаю? – спросил Рэн и сам себе зачем-то ответил: – О том, что все пройдет. И это тоже. Изречение на кольце Соломона. – Я слышала. Все пройдет… – повторила, словно пробуя слова на вкус, Дина и встала с кресла. Она подошла к перилам своего балкона. Между ней и парнем теперь было совсем небольшое расстояние – тонкая фанерная перегородка не в счет. – Он – мой жених. Но сейчас резвится с той, которую называет первой любовью, – призналась Дина зачем-то, глядя бездумно на черную реку. Ее ладони легким движением легли на широкие перила, как на клавиши фортепиано. – Она использует его. А он творит такие вещи, которые испортят его будущее. Я хочу спасти его, Игорь. А он совсем-совсем ничего не понимает. – Пока человек не одумается сам, его не спасти, – сказал Рэн, словно забыв, где находится, и перед глазами его замелькали картинки, о которых он бы хотел забыть навсегда. Их удалось прогнать усилием воли. – Но как только он протянет руку, ты сможешь вытащить его из болота. – Он не понимает, что тонет. – Сделай так, чтобы он это понял. – Пытаюсь… – Я вытаскивал, и ты сможешь, – сказал зачем-то Рэн и закурил вновь. – Можно мне? – вдруг попросила Дина. Парень удивленно глянул на нее, но все же протянул сигарету и чиркнул зажигалкой. Почему-то не думал, что такие хрупкие милые девочки, как Дина, курят. И, видимо, давно. С минуту они курили молча – каждый на своем балконе. – А знаешь, самое неожиданное, я уже простила его, – вдруг призналась девушка и посмотрела в лицо Рэна – незнакомца, который нарушил ее уединение. Глаза ее оказались неожиданно васильковыми. – Кого любим – прощаем. За все прощаем. Но гнев-то в тебе живет, – заметил вдруг он. – Ты не похожа на смирившуюся. Дина затянулась, и только после того, как выдохнула дым, ответила: – Я не хочу смиряться. И те, кто тянет моего Кирилла на дно – ответят за это. Голос ее был неожиданно тверд, и Рэну понравилось это. В девочке был характер. – Так держать, Дина, – коснулся он ее туго стянутых в хвост волос. И она как-то даже благодарно на него взглянула. – Ты долго еще? – раздался позади музыканта сварливый громкий голос Келлы, который, видимо, наконец, распрощался со своей Демоницей. – Иду! – крикнул ему Рэн. – Жаль, телефончик у тебя не попросить, – улыбнулся он Дине. – Крепко любишь другого и все такое. Она только улыбнулась, а волосы ее под новым порывом взметнулись вверх. – Одолжишь?.. – вдруг попросила она, взглянув на сигареты, которые лежали на перилах балкона. – Мои кончились. – Без проблем, – легко расстался с пустой наполовину пачкой парень. – Спасибо, – улыбнулась Дина слабо. Возможно, она благодарила не только за сигареты. – Хватит дымить! – вновь нетерпеливо заорал Келла и высунулся на балкон. Услышав его, Дина автоматически сделала шаг назад. – Иду, не ори, – поморщился Рэн. – Пока, Дина! – заглянул он на соседний балкон и отсалютовал. – И это пройдет, – повторил он и подмигнул девушке. – Пока, Игорь, – тихо произнесла Дина и юркнула в номер, не забыв ловко схватить пачку сигарет, в которую пальцы Рэна успели вложить бумажный прямоугольник – шуточную визитку, целую стопку которых когда-то презентовал ему брат. «Дон Жуан XXI века, профессиональный ловелас Игорь. Эффективно и быстро завоевываю сердца. Результат 100 %! Гарантия! Качество! Безопасность! Позвони мне – и я тебя очарую, крошка», – было выведено черными важными буквами на алом фоне с сердечками. Ниже шли телефон и электронный адрес современного Дон Жуана. – Уже и тут себе девчонку нашел? – появился на балконе Келла, отчего-то злой, и взлохматил синие и без того растрепанные волосы. – Тебе показалось, – спокойно отвечал Рэн, и только темные глаза его были хитрыми. – Да ты что? – сощурился Келла, но махнул рукой и потребовал закурить. – Я свои сигареты в тачке оставил, – добавил он. – У меня кончились, – отвечал Рэн. – Да когда? – изумленно приподнял брови Келла. – Ладно, сваливаем. А то эта проснется, – явно имел он в виду Ниночку. – А должна? – поинтересовался Рэн. – Хватит задавать тупые вопросы, – недовольно пробубнил Келла. – Погнали. – Погнали, – согласно кивнул Рэн, заходя в номер. – Ты свою Королеву там – не того? – зачем-то поинтересовался он весьма ехидным тоном и получил ощутимый тычок в бок. – Я тебя сейчас – того, – прошипел Келла, и голос его был злой. – Так отфигачу битой, ходить не сможешь. И на гитарке играть разучишься. – Да ладно тебе, – поднял обе руки Рэн, проходя мимо кровати, в которой в весьма живописной позе расположилась спящая Нина Журавль. Обнимая одной рукой подушку, она возлежала на белоснежных простынях в своем великолепном порванном синем платье, закинув длинную ногу на сбившееся одеяло – импровизированный разрез доходил до середины бедра, что крайне смущало Келлу и развеселило глазастого Рэна. Туфли Ниночки аккуратно стояли рядом с кроватью. – Че пялишься? – пробухтел синеволосый, подталкивая друга к выходу. – Может, фоток сделаем? – предложил тот. – Ты и она. Она и ты. Я сниму с нужного ракурса. – Уймись, а? – не пришлась Келле идея по вкусу, хотя, положа руку на сердце, это было бы очень забавно. – Она же тебе нравится, признайся, чувак, – теперь настал черед Рэна пихнуть друга в плечо. – Только я свалил, ты к ней, спящей, полез с целовашками. – Она проснулась и сама полезла! – гаркнул синеволосый. – И закрой, пожалуйста, пасть. Последний раз глянув на кровать со спящей белокурой девушкой, Келла щелкнул выключателем, погружая комнату во мрак, и удалился в прихожую. Дверь с шумом закрылась. И едва лишь это произошло, как Ниночка вдруг резко поднялась и села в кровати. Келла молчал всю дорогу, нервно куря в открытое окошко. Рэн тоже особенно много не разговаривал – думал. И мысли его переплетались: то в голове появлялся образ Дины, то – фрагменты из прошлого, навеянного ее словами. Ему казалось, что в ее жизни произошла личная трагедия, похожая на его. Обыденная трагедия, которая «бывает только у других». * * * Почему люди начинают принимать наркотики? Причин много: попытка уйти от реальности из-за проблем и одиночества, способ сделать жизнь ярче и веселее, банальное «за компанию». Ответов множество, у каждого – свой. Однако почему Филипп стал наркоманом, Игорь долго не мог понять. Ему всегда казалось, что у брата было все для счастливой жизни: любящая семья, подкидывающая деньги, крепкое здоровье, неплохая внешность, образование, хобби. Некоторые проблемы были лишь с личной жизнью – но у кого их нет? Сколько Игорь помнил, женским вниманием брат обделен не был – девчонки всегда клевали на милую беззлобную мордаху, на теплый взгляд и чуть вскинутые, словно в удивлении, брови. И их не смущало даже, что Фил не соответствовал стандартам эталонной мужской красоты: не был брутальным высоким самцом с бицепсами, трицепсами и шестью кубиками на прессе. Если сам Игорь привлекал девчонок за счет своего веселого ветреного нрава, чувства юмора и умения, если надо, постоять за себя и за даму сердца, то Филипп притягивал мягкостью, чувством такта и умением слушать и поддерживать. Надо сказать, девушками он не пользовался. Говорил, что благороден для этого, и Игорь всегда острил, что братишка вскрывает женские сердца, как консервные банки, скальпелем из нежности. А к тому, что внутри этих банок, не притрагивается, оставляя тухнуть. У Фила не было несчастной любви, проблем со здоровьем, деньгами или учебой. Общество принимало его, а родные и близкие – любили. Родители близнецов относились к ним одинаково, никогда не выделяя кого-то из сыновей. Да и отношения между братьями были крепкими: да, они подтрунивали друг над другом, прикалывались, дрались даже – обычно в шутку, но несколько раз и всерьез, по делу. Все было, как у других, не хуже, не лучше. По крайней мере, так казалось. Рэн не раз потом думал со злостью, безостановочно куря, что все-таки чего-то он не понимал, что-то упустил, ведь с чего-то все началось. Он и сам не был пай-мальчик: сигареты, алкоголь, даже травка – все это пробовал и не раз шутил над братом, который даже от алкоголя воротил нос. Однако Игорь мог остановиться, а Фил – нет. И никого не было рядом, чтобы сказать ему: «Хватит». Самого Игоря не было рядом, чтобы помочь брату. Он не почувствовал, не понял, что происходит с Филом. Не поддержал и вовремя не отвел руку. Что было виной – расстояние или то, что на какое-то время Игорь забыл о брате, забыл вообще обо всем на свете, он так и не понял.