* * * Помахав на прощание музыкантам, Веста зашла в подъезд, поднялась до второго этажа и аккуратно выглянула в окно, чтобы увидеть, как уезжает их машина. – Высокомерные придурки, – усмехнулась, впрочем, не зло, девушка. Проводив автомобиль взглядом, она вытащила пакет, спрятанный за батареей в укромном местечке, сняла порядком надоевший парик и наскоро переоделась в шорты и простую футболку. Туфли на огромных каблуках сменились легкими летними балетками. От косметики Веста избавилась с помощью пенки для снятия макияжа. Вместо роковой готической красавицы на улицу вышла симпатичная девушка с темно-каштановым растрепанным каре. Она улыбнулась солнцу. И, беспечно помахивая пакетом, направилась в сторону дороги, на ходу звоня кому-то по телефону. – Привет, это я, – сказала Веста. – Да, закончила, возвращаюсь. Ничего пока определенного сказать не могу, но там все очень забавно. Передай клиенту, чтобы подождал. Мне нужно найти побольше информации. Она выслушала слова своего собеседника и широким шагом направилась дальше, напевая под нос песню «На краю». * * * – Ну как, я был похож на ублюдка? – спросил Келла, когда Веста покинула автомобиль и скрылась в своем подъезде. – Ты и есть ублюдок, – ухмыльнулся Кей. – Лишил меня такого зрелища в лифте. – Почему девчонкам нравятся моральные уроды? – покачал головой их водитель и вздохнул. Сам он был парнем куда более приятным во всех отношениях, но вот отношения с девушками у него складывались напряженные. – Дуры потому что, – пожал плечами Келла. – Поехали тусоваться, пацаны? – предложил он, желая с помощью веселья избавиться от непонятной тоски в груди. Журавль, Журавль, Журавль… Во всем виновата эта сумасшедшая дура! – Я пас, – тотчас отказался Кей. – Вези меня домой, – обратился он к водителю, и тот кивнул – адрес знал. – Ты потерянный кусок общества, – фыркнул барабанщик и взлохматил синие волосы. – Интересно, когда ты женишься, кинешь группу, да? Женушка, детишки, дом, дача? – Заткнись, – по привычке посоветовал ему Кей. – Уважаю Катрину, – продолжал весело Келла, словно и забыв про Ниночку и Весту. – Приструнила. – Аналогично могу сказать про Демоницу, – не полез в карман за словом Кей. – Несколько минут вместе – и ты послал красивую девчонку. – Отыгрался на ни в чем неповинной девушке, – вставил водитель. – Обидел. – Утешь, – буркнул с заднего сиденья Келла, вновь уткнувшись в игрушку в телефоне. – Нет, серьезно, Синий, ты идиот. – Еще раз назовешь меня Синим, я тебе челюсть сломаю, – пригрозил Келла. Он терпеть не мог этого прозвища. И сам уже сожалел о содеянном. Возвращаться в пустую темную квартиру, где самой великой ценностью были барабанная домашняя установка и несколько крутых гитар, ему не хотелось. Келла любил общение и не терпел одиночества – порою даже Интернет спасти не мог. Поэтому он старался всегда находиться с людьми, желательно – в центре внимания. Обожал тусовки, компании, сходки… Людей. А в те редкие моменты, когда приезжал домой, рядом была большая семья, и из безбашенного музыканта Келла превращался в веселого простого парня Ефима. Келла ввалился в душную темную квартиру на десятом этаже, в которой не был больше суток, открыл все окна, впуская утреннюю свежесть и, на ходу разбрасывая вещи, пошел в ванную. Минут десять он стоял под холодным душем, закрыв глаза. Упругие струи били по загорелой коже. Вода стекала по ставшим темно-синими волосам, напряженному телу, смывая пыль города и пот, но вот тревожные мысли с собой унести она не могла. Заляпанный яростью образ Нины так и стоял перед глазами. Откидывая назад мокрые волосы, с которых сбегала по лицу вода, Келла бессильно оперся плечами о холодный кафель. В его фантазиях Демоница была одна, без нового приятеля, покорная и податливая. Ей шел загар – еще больше оттенял яркость глаз. Освежившись и немного придя в себя, Келла переоделся и с последней банкой пива – ничего больше в холодильнике не было, сел на широкий подоконник, включив музыку. Под ее тяжелый изломанный ритм он какое-то время разглядывал сиреневое, с розовыми облаками-осколками небо. А после заснул на диване, уткнувшись лицом в подушку и свесив руку. * * * Нина Журавль смотрела на то же самое небо, только не сидя на подоконнике, а стоя на балконе в доме семейства Радовых, вцепившись руками в перила. По обнаженным ногам ее ползла, как змея, утренняя прохлада – но Нинке нравилось ощущение холода, а потому ей было даже приятно. Взгляд ее, направленный в рассветное небо, был тяжелым. – Упади ему завтра на голову, – сказала мрачно Нина. Настроение ее было поганым. Не для того она поехала к лучшей подруге сразу после возвращения в город, чтобы встретить этого подлого выродка, вздумавшего играть с ней, с Ниной Журавль! Сволочь пережеванная, ударник, черт его подери, тяжелого музыкального труда. Да она если его еще раз встретит, барабанными палочками выкопает могилу. Нинка находилась в такой ярости, что готова была с ходу накидать рекомендации для книги «Пятьдесят и один совет уничтожения врагов в радиусе пяти километров посредством барабанных палочек». Но все же она была горда собой, что не показала никаких чувств, когда увидела этого синего муфлона, хотя ей так хотелось плюнуть ему в глаза и расцарапать морду, а потом заняться его мерзкой готичной девкой, которая изрядно бесила. Сделать из ее мордочки кровавую кашу. И когда только Синего стало тянуть на девиц легкого поведения? Типичная групи. – Ненавижу, – прошипела девушка, вспоминая, как они целовались в подъезде. Девица впилась в Рыло, как пиявка. А тот весьма откровенно ее лапал. Нина видела, как хорошо знакомые сильные руки с выступающими венами скользят по чужой спине, обнимают за чужую талию, гладят чужие волосы, запускают в них пальцы. Она имела честь наблюдать, как чужие ладони касаются его живота и груди, чужие пальцы сжимают его плечи, чужие губы оставляют следы на шее. Видела, как им хорошо вместе. Видела – и ничего не могла поделать с этим. Единственное, чем она смогла ответить – поцелуем с Матвеем, которому слишком понравилась роль ее парня. Она лишь могла показать, что и ей неплохо без него. Что он – всего лишь испорченная ненужная игрушка. Матвей понял, как нужно действовать. И когда Рыло зашел в лифт, племянник крестного подошел к ней и показушно поцеловал – так, чтобы Синий видел. И он смотрел на них до тех пор, пока створки лифта не закрылись, наблюдал, как ту, которую еще совсем недавно считал своей, свободно целует другой. Правда, границу Матвей все же перешел – не стал делать вид, что это поцелуй, не ограничился простым касанием губ к губам, а решил провернуть все по-настоящему, и не ответить Нинка не могла, дабы не вызвать подозрения, хотя внутри у нее все против подобного бешено протестовало. И даже затошнило слегка, как будто бы она помойку лизнула. Нина, подыгрывая, терпеливо стойко сносила муки и делала вид, что в восторге. Чего не вытерпишь ради мести? А Матвею явно нравилось целоваться, и он положил руку несколько ниже, чем то могла стерпеть находящаяся на грани взрыва Ниночка. – Лапы убрал, – грубо оттолкнула она молодого человека, едва лишь закрылись створки лифта, из кроткого ангела превращаясь в разъяренного демона. Глаза Матвея весело блеснули. Ему подобный опыт пришелся по вкусу. – С детства ты подучилась, Ниночка, – весело объявил он. – Правда? – делано скромно улыбнулась Журавль, и Матвей, ничего не подозревая, кивнул. – Я так рада, специально ради этого момента набиралась опыта, – продолжала она сладким голоском, – чтобы ты оценил. А теперь оцени-ка это, дорогой. И она с силой наступила ему на ногу, так, что Матвей едва не взвыл. – А ты горячая штучка, Нина, – усмехнулся он, ничуть не обидевшись. Нинка вместо ответа сощурилась. – Спасибо за помощь, дорогой. Можешь идти, – велела она железным голосом. – Или еще добавлю. Как раз в то время сонная Катя открыла дверь – после расставания с Кеем она еще не успела уснуть, лишь просто легла в постель, а после в дверь позвонили. – Ты? – жутко удивилась Радова, думая, что спит. О том, что Ниночка, с которой они не так давно переписывались по Интернету, уже прилетела, она и не догадывалась. А теперь смотрела на нее, красивую, загорелую и отчего-то недовольно кривящую губы. – Нет, не я, – закатила та глаза. – Тебе показалось. – А это кто? – перевела удивленный взгляд на посмеивающегося Матвея Катя. – Никто. Матвей лишь хмыкнул.