— Надо позвать лекаря! — сказала она. — Делай, как хочешь, — ответила равнодушно. Повторять дважды нянюшке было не надо. Я услышала шорох открываемой двери, а затем ее голос: — Леди Грэхем плохо себя чувствует! Надо позвать лекаря! Что ей ответили, я не услышала. Усталость сделала свое дело и, убаюканная теплом, я провалилась в темноту, ощутив, что словно падаю в глубокую бездну, на самом дне которой плескалось море. Глава 23 Джейн Льюис была не из тех, кто привык отчаиваться. Она была из тех, кто привык верить своему чутью. А уж ее материнское сердце неустанно твердило: Гейл жив! Карабкаясь вдоль изломанного прибоем берега, она цеплялась за эту мысль и всматривалась вперед, надеясь найти его... живого. Женщина прекрасно понимала, что будь ее сын здоров, он уже давно появился бы на ее глаза и уж точно не допустил, чтобы Нортон забрал его невесту, да еще и посмел прикоснуться к леди своей рукой, ударив по лицу. — Подлец! — вслух произнесла Джейн. — Мерзавец! Гнусный подонок! Волны плескались у ее ног, ластились, словно котята, но мадам Джейн ненавидела и это море, и этот остров. Совсем иначе представляла она свое будущее. Она почти поверила, что все закончится хорошо, что, когда улягутся волнения, Гейл и Мейгрид будут счастливы, пусть и далеко от Дворца и должности сына. Сам Дворец миссис Льюис могла назвать только клоакой. Столько грязи, сколько было от имущих, она не видела нигде. Именно власть, по ее уразумению, изменила Нортона до неузнаваемости. Тот мужчина, который любил ее когда-то, умер, едва получил свою должность и стал подниматься по карьерной лестнице. Остался только Второй Министр. Алчный до власти, бессердечный эгоист. — Ненавижу! — проговорила женщина и замерла, прислонившись спиной к камню. Подняв глаза, она запрокинула лицо к синему небу. Безоблачное, оно смотрело на Джейн и подмигивало солнечными бликами, а волны продолжали ласково прикасаться к ее ногам. — Где же ты, Гейл! — проговорила мадам Джейн, а затем, не удержавшись, прокричала его имя и сползла в воду, закрыв лицо ладонями. «Неужели, я обманулась своими напрасными надеждами!» — подумала она, чувствуя соленые слезы на губах. А может это были брызги волн? Женщина уронила руки. «Нельзя отчаиваться!» — сказала она себе и снова встала. Посмотрела вперед, туда, где за обломком скалы скрывалась маленькая бухточка с небольшой темной пещерой. Она заметила ее сверху, когда лазала по скалам, уподобившись ящерице. До сих пор не могла поверить, как не свалилась и не перебила себе все кости. То-то Нортон был бы рад, если бы по возвращении нашел ее хладный труп. «Я не доставлю ему такого удовольствия!» — подумала Джейн и ступила в воду. В бухту нельзя было добраться иначе, чем вплавь. Но это было последнее место, где она еще не была. Весь остальной берег уже исследован, и ее последняя надежда только там, за этими камнями, в маленькой бухточке, уходящей под скалы. Джейн медленно отстегнула верхние юбки и положила мокрую одежду на камни. Лишний груз может потянуть ее ко дну. Напитавшись водой, юбки могли затруднить ее передвижение по воде, и от них стоило пока избавиться. Затем женщина прыгнула в воду и усиленно заработала руками. Отчего-то вспомнилось далекое детство и река, в которой маленькой девочкой когда-то купалась нынешняя хозяйка дорогого салона одежды, бывшая любовница лорда Нортона, а сейчас просто мать. Обогнуть скалы оказалось не так-то просто. Волны то и дело толкали ее назад, к берегу, а вода показалась на удивление холодной. Но вот море сдалось, и мадам Джейн заплыла за скалы, бросив взгляд на темнеющий впереди провал. Зацепившись взором за странный деревянный обломок, торчавший среди камней под аркой пещеры, миссис Льюис возликовала. — Гейл! — попыталась крикнуть женщина, но только глотнула соленой воды и погрузилась по самый нос в глубину. Отчаянно забарахталась и с новой энергией направилась к пещере. Теперь море помогало ей, толкая волнами в спину, и до берега женщина добралась быстрее, чем рассчитывала. Цепляясь руками за камни, сдирая кожу, она вылезла на скалы — берег здесь состоял сплошь из камней, когда-то упавших сверху, и теперь скалился острыми заточенными обломками, пока мадам Джейн пробиралась вперед. Ее сердце билось так учащенно, что женщина боялась, как бы оно не затихло. В груди было больно, но миссис Льюис, позабыв обо всем, смотрела вглубь пещеры, надеясь увидеть сына. Обломки лодки прибило волнами и теперь они тихо стучали, когда прибой толкал их на камни. Мадам Джейн продолжила пробираться вперед, пока темнота не обступила ее со всех сторон. Где-то за спиной по-прежнему светило яркое летнее солнце, но здесь, в паре шагов от берега, все странным образом казалось погруженным во тьму. — Гейл! — позвала женщина неуверенно, опасаясь, что и здесь ее поджидает разочарование, что материнское сердце оказалось глупым и обмануло ее. — Гейл! — почти закричала мадам Джейн, слепо всматриваясь в глубину пещеры, оказавшейся намного больше, чем ей показалось на первый взгляд. — Сынок! — прошептала она и застыла, позволив глазам привыкнуть в темноте. Но еще раньше, чем это произошло, она услышала тихий полустон. Или это волны сыграли с ее воображением и слухом злую шутку? Но нет! Стон повторился снова, и женщина ринулась вперед, спотыкаясь о подводные камни, скрытые под толщей волн. Одри никак не могла понять, что послужило причиной столь разительного изменения в отношении к ней мужа. Болтона словно подменили. И теперь, на смену равнодушию Энтони, к нему пришла крайняя заинтересованность в своей жене. Начать с того, что муж повадился исполнять супружеский долг едва ли не каждый ночь подряд, что продолжалось уже неделю. Одри ничего не имела против, и ласки супруга принимала с радостью и ответным теплом, но внутри у нее рождался то ли протест, то ли удивление. «Почему?» — вопрошала себя молодая женщина, когда после очередного акта любви тот, кто раньше едва обращал на нее внимание, теперь лежал рядом в супружеской постели и мирно сопел под прищуренным взглядом молодой леди Болтон. «Но так ли важна причина, если все хорошо?» — говорила с собой Одри и каждый день приказывала себе обязательно задать этот вопрос Болтону, но когда приближался подходящий момент, она в последнюю секунду ретировалась. «Трусиха!» — говорила отражению женщина и вздыхала, не зная, что ей делать дальше, и при этом понимая, что просто сама не хочет знать причину, толкнувшую Энтони сменить равнодушие на милость. Еще один вопрос беспокоил ее, теперь уже как дочь. Насколько Одри знала из письма, доставленного из особняка Второго Министра, сэра Эдгара Нортона, ее отец в данный момент гостил у него, что также было необычайно интересно. Одри попыталась встретиться с ним там, приехала и доложила о себе, но в первый раз сэра Джона не оказалось на месте, а второй визит окончился провалом, поскольку слуга передал девушке, что ее отец вернулся назад в свое имение, и это тоже насторожило леди Болтон, поскольку она знала и была уверена в том, что отец никогда бы не уехал, не попрощавшись. И последняя, самая ошеломительная и печальная новость для леди, была новость о том, что ее сестра, леди Мейгрид Грэхем, вернулась, и в данный момент пребывала во Дворце у своего крестного, короля Виктора, и, по словам Болтона, узнавшего последние новости от своего отца, была больна и уже несколько дней не вставала с постели из-за сильнейшей лихорадки, вызванной переутомлением. И главное, ни единого слова, где она пропадала все эти дни, с кем жила и что делала. Энтони сказал, что леди Мейгрид нашел и вернул назад во Дворец сам лорд Нортон. Подробности были неизвестны. Одри поостереглась расспрашивать мужа, хотя ей было очень любопытно узнать о сестре, но молодая женщина опасалась своими расспросами нарушить тот хрупкий мир в семье, что установился в эти последние несколько дней. А сам Энтони молчал и лишь улыбался чему-то тайному, что мог знать, казалось, только он один. — У меня для вас хорошие новости, Байе! — принц Алистер сегодня был на пленере в саду и писал фонтан, на краю которого восседала дева с длинными распущенными волосами. Виконт, стоявший за спиной своего племянника, жадно рассматривал округлые, плавные изгибы молодого тела, но не делал даже шага в направлении служанки, которую почтили честью быть в жаркий летний день моделью для самого принца. — Что за новости? — спросил он. Алистер, находившийся в этот день в самом прекрасном расположении духа, бросил небрежно своей модели, что она может немного отдохнуть, а сам посмотрел на дядю. — Она нашлась! — произнес он с улыбкой. — Значит, я был прав? — Байе даже не стал уточнять, кто это — ОНА, поскольку понимал и без лишних вопросов, о ком идет речь. Леди Грэхем, непризнанная принцесса Мейгрид, дочь короля Виктора, о которой он мечтал по ночам, представляя, как она лежит рядом с ним на алых шелковых простынях и он, Байе, терзает ее грудь и тело именно так, как любит это делать. С женщинами не стоит церемониться, он это знает давно. Они все плачут и жалуются, но сами только делают вид, что не любят боль. После они привыкают. Все до одной. И леди Мейгрид не станет исключением. — Значит, скоро свадьба? — уточнил виконт. — Не так скоро! — улыбка принца померкла. — Боюсь, что наша дорогая принцесса еще не коронована отцом, да и, как было сказано в послании от министра Нортона, леди Мей сейчас приболела после своего неудачного побега. — Я надеюсь, она все еще девственница! — протянул хмуро виконт. — Мы все проверим, дядюшка! — Алистер снова потянулся к краскам. Подправил тени от деревьев на холсте и задумчиво потер подбородок. — Я не хочу женщину, у которой уже был мужчина, — Байе сложил руки на груди и посмотрел на служанку, что, стыдливо кутаясь в роскошные золотистые волосы, сидела в тени деревьев, с толикой страха поглядывая на мужчин. — Все мои женщины были невинны! — заметил виконт. — Да плевать, девственница эта леди, или нет! — возмутился принц. — Вы получите за ней в приданое целое королевство. Пусть она будет даже шлюхой, разве это должно останавливать вас на пути к величию и трону? — и посмотрел на Байе так хмуро, что виконт тут же передумал возражать. Лишь вытянулся по струнке. — Вы правы, Ваше Высочество, — официально произнес он. — Мы немного подождем, пока Виктор не сделает все, как надо, — Алистер махнул рукой, подзывая девушку занять снова свое место у фонтана. — Думаю, министр Эдгар Нортон ему в этом с удовольствием посодействует! — добавил молодой мужчина. — А мы с вами, Байе, просто подождем. Главное, что принцесса нашлась. Несколько дней здесь роли не сыграют! Я ведь прав? Виконт поклонился, сцепив зубы, и только проговорил короткое: «Да!», — в ответ. А сам бросил взгляд на юную деву и подумал о том, что сегодняшней ночью уже знает, чем займется. Тем более, что его новый облик был более чем привлекателен. Мои сны были слишком бессвязными, чтобы я могла запомнить их с точностью. Я знала только одно — все они возвращали меня назад, на остров, где осталась бедная мадам Джейн и где погиб Советник Льюис. Сны были странными и отличались друг от друга. Я точно помню фрагмент видения, когда мадам Джейн, согнувшись в три погибели, тащит на одеяле тело Гейла по каменной тропе среди скал. Помню еще один сон, приснившийся мне на следующий день, когда, по словам Маргот, я боролась с беспамятством и постоянно звала Гейла по имени... Этот сон показал мне одинокую свечу в доме над обрывом. Миссис Льюис, что сидела у кровати и темная тень, или чье-то длинное тело, укрытое пледом. Лихорадка вернулась снова. То ли от переживаний, то ли просто оттого, что я так толком и не вылечилась на острове, но в постели я провалялась почти с неделю, во время которой нянюшка не отходила от меня буквально ни на шаг. Я похудела, и она тоже. Я осунулась, и под глазами у нас обеих пролегли серые тени. — Поешьте бульон, леди Грэхем! — причитала женщина, пытаясь скормить мне очередную ложку сытного варева, от запаха которого меня просто тошнило, и все эти дни я только и могла, что пить простую чистую воду. Король Виктор ни разу не навестил меня, хотя я знала, что он время от времени присылал слугу, чтобы осведомиться о моем состоянии. Маргот сама выходила за двери и переговаривалась с посланником, а затем возвращалась назад и садилась у моего изголовья. Заходил и королевский лекарь. Приносил каждый раз все новые и новые снадобья, да ничего не помогало. Маргот сама с ним общалась, я же предпочитала молчать. — Вот никогда я Виктора не любила, — пожаловалась она однажды, когда я, облокотившись на подушки, пыталась выпить чашку бульона. Маргот сидела у пустого камина, повернув кресло ко мне лицом, и вздыхала. — Все пошло не так. Я посмотрела на нее внимательно. — Да вы, кушайте, кушайте, леди Грэхем! — спохватилась женщина. — А то стали белая как стена, кожа да кости. — Я не хочу замуж, — сказала я, отставив чашу. — Но у меня нет другого выхода. У Нортона мой отец. Маргот об этом уже знала. Я рассказала ей подробности нашего разговора с Его Величеством и вторым Министром, который, по всей видимости, скоро станет первым. Сначала я хотела было призвать отца и поведать ему все, что задумал против него Нортон, а затем передумала. Моей судьбы это не изменит, а спасать подобного человека совсем расхотелось, да еще и не факт, что он мне поверит. — Когда жар-то у вас был, леди Мейгрид, вы все этого Гейла звали! — решила сменить тему нянюшка. Я прикрыла глаза. Кожа все еще горела, а на щеках выступил румянец. Совсем нездоровый такой румянец, я поняла это по взгляду нянюшки.