– Да-да, конечно, я сразу вызову милицию, – заверила она меня. – Не волнуйтесь. Я ехала по центру медленно, постоянно останавливаясь в пробках. Я решила позвонить в контору и узнать, на месте ли Баринов. Меня охватил страх, что он уехал в командировку или сегодня его нет на работе. Молодой девичий голос сказал: – Алло! Это приемная адвоката Баринова Вадима Петровича. Я кашлянула. – Простите, он сегодня принимает? – В настоящий момент он находится в суде. Будет позже. Часам к двенадцати. А кто его спрашивает? – спохватилась девица. – Вы с ним договаривались на сегодня? – Нет. – И я повесила трубку. В принципе, что Баринова нет, было мне только на руку. Я как раз подъеду в контору к тому времени, когда он там появится. У меня даже есть еще в запасе время. Я притормозила джип у кафе «Блинная» и вышла из машины. Ужасно хотелось пить. Я села за столик, и тотчас ко мне подскочила официантка в белом переднике с красной оборкой по низу. – Вот меню, – протянула она мне. – Спасибо. Я вдруг почувствовала неожиданный волчий аппетит и заказала блины с грибами, куриный салат, два пирожка с мясом. И вдобавок большой стакан морса. Появление в моей квартире Лешки Колокольцева все переворачивало вверх дном. Всю тщательно выстроенную конструкцию. Теперь я уже не могла верить в то, что Кира переписывалась с Бариновым и что он попросил ее переслать ему информацию насчет чистоты сделки по Усть-Качанскому металлургическому комбинату. Или он все врал, или сказал полуправду? Баринов – один из тех, кто знал об этой сделке, о ее важности, о том, что к ней реально проявили интерес влиятельные люди. И он мог повести свою игру. Мог! И теперь мне предстояло это выяснить. Умяв принесенную порцию и заплатив по счету, я вышла из кафе и направилась к джипу. Едва я открыла машину, как знакомой трелью взорвался сотовый. Дымчатый. – Где ты ходишь? – обрушился он на меня. – Я тебе уже пятый раз звоню. – Сидела в кафе. – Словом, хорошо проводишь время, – хмыкнул он. – Поздравляю! Я взял билет и вылетаю в шесть часов. Примерно в одиннадцать или чуть позже буду в Москве. Пока паспортный контроль, то да се. В двенадцать, надеюсь, освобожусь. А то и раньше. – Ты говорил с Заказчиком? – перебила я его. – Говорил. – И что? – Он сказал, чтобы все документы были через два дня у него. Максимум – три. – Понятно. – Как ты? – Нормально. Звони мне, пожалуйста, когда сможешь. Звони из аэропорта, из самолета, пока вам не скажут выключить мобильники, по дороге в аэропорт. Ладно? – Ладно, – после краткой паузы сказал Дымчатый. – Целую. Пока. Ты там еще никаких глупостей не натворила? Жди меня. О’кей? – О’кей. Посмотрев на часы, я поняла, что Баринов вот-вот появится на работе и я как раз поспею вовремя, если только по дороге не попаду в какую-нибудь непредвиденную грандиозную пробку. Добраться до особняка, в котором располагалась контора Баринова, оказалось не так уж и просто. На подступах к нему велись активные земляные работы, и вскоре я уперлась в табличку: «Строительство элитного дома «Палас-люкс» ведет СМУ № 22. Бригадир Погосян А.М.». Проклиная СМУ № 22 и бригадира Погосяна, я поехала в объезд. Типичный московско-старинный особняк с лепниной, затейливым козырьком над подъездом, окнами в обрамлении белокаменной каймы возник передо мной сбоку. Я глубоко вздохнула, посмотрела на свое отражение в верхнем зеркальце и нахмурилась. Я была ужасающе бледной. Я так торопилась, что даже не накрасилась и вообще выглядела так, cловно неделю провела в одиночной камере без права на прогулку. Где-то в сумке у меня валялась гигиеническая помада. Я нашла ее и провела ею по губам. Теперь они имели хотя бы розовато-естественный вид, а не бледно-синюшний оттенок, характерный для лиц, измученных весенним авитаминозом. Я вышла и решительно захлопнула дверцу джипа. Около тяжелой металлической двери справа красовалась табличка: «Адвокат Баринов Вадим Петрович. Член Коллегии адвокатов». Слева шел перечень других фирм и контор, арендовавших помещение в особняке. Поднявшись на ступеньки крыльца, я нажала на кнопку звонка. Мелодичная трель разнеслась в воздухе. – Вы к кому? – раздался голос охранника. – К Баринову. – Вы договаривались? – Да. Раздался легкий щелчок, я толкнула дверь, и она открылась. Слева за столиком под витой лестницей сидел охранник в камуфляжной форме. – Пропуск заказан? – Должен быть. Я созванивалась с секретарем недавно. Она сказала, что Вадима Петровича нет, он в суде и должен вот-вот появиться в офисе. – Уже приехал, – кратко бросил охранник. У него было круглое веснушчатое лицо и легкая выщербинка на переднем зубе. – Как ваша фамилия? – Дымова Инна Викторовна. – Я достала паспорт и протянула ему. Он раскрыл его и пролистал, потом уткнулся в бумаги перед собой. – Пропуска нет. – Значит, cекретарь не успела или забыла его выписать. – И я улыбнулась охраннику одними краешками губ. Я давно заметила, что охранники любят, когда перед ними чуть заискивают, вроде бы признают, что они тут главные. Я видела, что он колебался. Наконец, махнул рукой. – Проходите. Я подавила вздох облегчения и спрятала паспорт обратно в сумку. – Как пройти-то, знаете? – крикнул он мне в спину. – Помню, – cоврала я. – Пару раз тут бывала. Второй этаж, комната десять? – Двенадцать, – поправил он меня. Я поднялась по лестнице. Комната номер двенадцать находилась почти в самом конце коридора. Я постучалась и, услышав: «Войдите», открыла дверь. В небольшой приемной сидела молодая девушка лет двадцати и печатала на компьютере. При моем появлении она оторвалась от работы и спросила высоким мелодичным голосом: – Вы к кому? – К Вадиму Петровичу. – Вы предварительно договаривались? – Нет. Но он меня хорошо знает, и у меня к нему срочное дело. – Ничем не могу помочь, – откликнулась она. – Вадим Петрович очень занят. Он только что приехал после выступления в суде. Сейчас у него срочные дела. Потом в семнадцать ноль-ноль у него телеэфир. Программа «Совет адвоката», – произнесла она с подчеркнутой гордостью. Девушка хорошо знала свои обязанности. Я поняла, что так просто меня к нему не пропустят. Я посмотрела на нее внимательней. Приглядевшись, можно было понять, что на самом деле она несколько старше, чем кажется. И ей не двадцать, а примерно двадцать пять. Во-вторых, она была не секретуткой, а секретаршей. Или, точнее, cекретарем. Время секретарш, которые варят хороший кофе, а в промежутках ублажают своих боссов, а по мере необходимости и коллег, кануло в прошлое. Кризис и жесткая конкуренция заставили многие фирмы пересмотреть свои позиции. Теперь ценится прежде всего профессионализм, выучка, мастерство. Сейчас секретари знают несколько языков, постоянно учатся на курсах повышения квалификации и могут в случае чего заменить шефа. И я ни на секунду не сомневалась, что передо мной сидит именно такой секретарь.