— Этого она не знает. Лица девушки тоже не видела. Но говорит, что девушка была стройная, с длинными ногами. Одним словом, особа модельного типа. Тощая и мускулистая. — И что? Когда муж Жанны выпал из окна, девушка была в квартире? — Предположительно. Мы пока работаем тут. А вы сидите дома. И носа никуда не высовывайте. Но это предостережение только подхлестнуло любопытство подруг. И они не придумали ничего лучше, как позвонить самой Жанне Альбертовне. Та говорить не могла. К телефону подошла какая-то пожилая женщина. Как оказалось, двоюродная тетя Жанны Альбертовны — сестра ее матери. — Ой, беда! — причитала та. — Беда, большая беда! То Эдик, теперь Жора! Ой, как быть дальше, прямо и не знаю. — А как Жанна Альбертовна? — удалось вклиниться Кире. — Держится? — Что ей остается, — всплакнула женщина. — Жанночка у нас молодец! Вся в свою мать пошла и в бабушку. Наша порода. Ольшанских! Кира на минуту задумалась. Ольшанские! Где она могла слышать эту фамилию? Но ее собеседница уже снова взяла нить разговора в свои руки. — Жанна мне сказала, что вы тут картинку с нашей фамильной брошью приносили? — спросила она. — С браслетом. — Неважно, — со свойственной всем пожилым людям легкой брюзгливостью отозвалась женщина. — Браслет или брошь — это все равно наша вещь. Из украденной у нас коллекции. Сомнений лично у меня никаких нет! — А откуда она в вашей семье? — От наших предков! Граф Ольшанский — герой войны с Наполеоном! Слышали о таком? — Да, — соврала Кира. Хотя почему соврала? Что-то такое у нее в голове все же крутилось. Но тетя Жанны ее небольшого обмана не раскусила. Она продолжала рассказывать про своего знаменитого предка. И закончила рассказ такими словами: — Хоть с материнской стороны Жанна может гордиться своими предками! Потому что отцу ее — нашему Альберту, очень повезло, что Машенька вообще взглянула в его сторону! Хотя лично я до сих пор не понимаю, что она нашла в этом человеке! Он ей совершенно не подходил. Итак, Машенькой звали маму Жанны. И она была русской. И мало того что русской, но еще и происходила из знатного рода. Кира задумалась. Что же заставило эту самую Машеньку выйти замуж за своего мужа Альберта Петеросяна? Любовь? Или тут была какая-то иная причина? В целом звонок оказался полезным. Подруги условились с Евдокией Николаевной — так звали тетю Жанны по материнской линии, — что она составит для них подробный перечень пропавших семейных драгоценностей. И разыщет в семейном архиве фотографии и портреты бабушек, тетушек и прочих родственниц, которые оказались запечатленными для истории в этих самых украшениях. — Знаю, Жанна для вас обещала сделать это доброе дело, но сейчас ей не до того, — сказала Евдокия Николаевна. — Да и в любом случае ей бы пришлось обращаться за помощью ко мне. — Почему? — Потому что я старейшая из рода Ольшанских, проживающих в России, — с гордостью поведала им дама. — И потому, что именно я и есть хранительница нашего семейного архива. Подругам очень не терпелось взглянуть на украшения семьи Ольшанских, браслет которых на такое короткое время попал в руки Кати, но не принес ей ни капли счастья. — Нет, — решительно отказала подругам Евдокия Николаевна. — Сегодня я никак не могу с вами встретиться. Я должна побыть с Жанной. Она совсем плоха, бедняжка. — Тогда завтра? Завтра к вечеру Евдокия Николаевна обещала подготовить все для подруг. — В крайнем случае, послезавтра утром, — сказала она. — Или днем. Одним словом, если заедете ближе к вечеру, то я уже точно буду знать, чем вас порадовать. Подруги закончили разговор с пожилой женщиной и переглянулись. — Можем спокойно ехать в Покровку, — сказала Леся. — Евдокия Николаевна еще не скоро раскачается. — У меня тут одна мысль мелькнула. — Какая? — Та женщина, которая представилась сестрой Петеросяна и которую мы ищем, она ведь могла быть его сестрой и с материнской стороны. — Ого! А ведь точно! — Хотя Жанна нам бы сказала, коли у ее матери была бы другая семья. Но повторный звонок на дачу принес подругам сплошное разочарование. Евдокия Николаевна с возмущением отвергла даже намек на то, что у ее сестры Машеньки — матери Жанны — могла быть еще какая-то другая семья или тем более ребенок. — Да что вы такое говорите! Машенька вышла замуж за Альберта, когда ей только-только исполнилось восемнадцать лет. Какая вторая семья? Какой ребенок? Машенька сама была ребенком. Чистым и непорочным ангелом! Не смейте возводить на нее напраслины! Конечно, я понимаю, у вас такая работа, чтобы всех подозревать. Но нельзя же всех под одну гребенку причесывать. Евдокия Николаевна всерьез раздухарилась. И Кире пришлось потратить порядочно времени, чтобы убедить старушку в том, что у нее и мысли не было опорочить светлое имя ее сестры Марии. — Просто мы ищем сестру Эдуарда, — пыталась втолковать она старухе. — Не Жанну Альбертовну, а другую. — Ищите среди детей Альберта! — последовал холодный ответ. — Уверена, у этого человека могли быть внебрачные дети, о которых он считал нужным помалкивать. Машенька, узнай она о несчастных крошках, обязательно бы потребовала, чтобы Альберт взял их к себе. — А он этого не хотел? — Он и своих законных детей не слишком жаловал, — сказала Евдокия Николаевна. — Я иногда даже задумывалась, как же так? Вроде бы армянин. Должен любить родных детей. А он с ними всегда был холоден и сух. Ни поиграть, когда они были маленькие, ни поговорить, когда подрастать начали. Такой уж он человек! Сухарь! — Тетя, — раздался на заднем плане голос Жанны. — Ты несправедлива к папе! — Сухарь в шляпе, вот он кто есть твой папа! — сердито воскликнула Евдокия Николаевна и, быстро свернув разговор с Кирой, торопливо попрощалась. Глава 13 Этим же вечером подруги выехали в Жихаревку. Рассудив, что там они точно будут в полной безопасности, как им и советовал Пантелеймонов. Преступник орудует в Питере. И в такую даль за ними точно не попрется. — Сколько же нам туда ехать? — спросила Леся сонным голосом. — Если повезет, то управимся часов за шесть. — Меня что-то в сон клонит. — Так поспи, — предложила подруге Кира. — Поспи, пока есть такая возможность. Потом от Вологды мне понадобятся твои указания штурмана. Леся перебралась на заднее сиденье и свернулась там калачиком. Она уже чувствовала, как сон накатывает на нее густой теплой волной. И вот ведь странное дело, она никогда не могла уснуть в машине, если за рулем сидел мужчина. Пусть даже горячо обожаемый мужчина с водительским стажем в десять или даже двадцать лет. Все равно Лесе было неуютно. И глаза сами собой открывались, чтобы контролировать каждое движение водителя и не пропустить тот момент, когда на дороге возникнет опасность. И хотя Леся сама прекрасно понимала, что от нее в такой ситуации проку будет немного и ничегошеньки она изменить все равно будет не в силах, все равно не могла переспорить свое подсознание. И никогда не спала в машине. Но с Кирой, странное дело, все было наоборот. Машину Кира водила как бог на душу положит. Правила путались в ее голове, с удивительной легкостью нарезая из обрывков нечто совершенно противоположное положенному. Опыт вождения у Киры опять же был минимальный. И поди ж ты! Леся спокойно и сладко уснула, пребывая в полной уверенности, что подруга уж найдет способ, чтобы избежать проблем. И довезет ее и себя до места назначения в целости и сохранности. Думая так, Леся спокойно проспала всю дорогу до Вологды. И проснулась только после того, как Кира затеребила ее за плечо. — Вставай! Леся открыла глаза и огляделась по сторонам. Вокруг было темно. — Что случилось? — испугалась она. — Ничего не случилось, — хмуро произнесла Кира. — Мы проехали Вологду. И похоже, я заблудилась в этих дорогах. — Да? — Пацаны были правы, — разглядывая карту, добавила Кира. — За последние двадцать с лишним лет ландшафт претерпел некоторые изменения. Или окрестная шпана просто указатели посшибала. — А где мы? — Если бы я знала! — А почему стоим? Надо ехать дальше. Глядишь, и увидим какой-нибудь ориентир. Кира вздохнула, и машина, переваливаясь из одной выбоины на дороге в другую, поехала дальше. Наконец они выехали на холм и впереди увидели скопление огней. — Там какая-то деревня! — обрадовалась Леся. — Скорей, село. Девушки вылезли из машины и принялись обозревать окрестности. Дороги к деревне не было. Одни распаханные и засеянные злаками поля. Ехать по пшенице или даже овсу или ячменю (выросшие в городских джунглях да еще сейчас в темноте, подруги разобрать не могли, что это такое растет у них на пути) подруги отказывались. — И главное, ни одной таблички с указателями! — возмущалась Леся, забираясь обратно в машину.