— Ты вырядился в тряпье, явился за полночь, не ответил людям, которые искренне хотели тебя поприветствовать, прежде чем вручить свое добро и жизнь, и вообще вел себя как мертвяк с похмелья! Разве что ел без меры в отличие от него. Чем от тебя воняет?! Ты ночевал в сгоревшем коровнике? — Донна, ты мне не патриарх. Я не собирался отвечать на твои вопросы, иначе сделал бы это с порога. — Нет, Хасс, не сделал бы, — отрезала Донна. — Я думала, ты умрешь на том пороге прямо на моих руках! В чем дело? — она немного успокоилась. — Как твой проводник я должна выяснить это до того, как мы двинемся в путь. Думаешь, я просто так устраиваю прощальный ужин перед уходом? Теперь я знаю, кто из них, — она неопределенно махнула рукой в сторону окна, — трус, кто подлец, кто душка и паинька, а еще — кто закатит мне истерику, впервые увидав туманы мироздания. — Тогда поделись со мной наблюдениями, — предложил Хассет. — В этот раз я на тебя донесу, Хас-Сеттен, — тихо сказал Донна, — хватит с меня твоих девок, загулов, ночных гонок по осколкам, срочных дел на стороне и неведомо откуда взявшихся трупов. — Не надо. Я немного заблудился, упал с лошади в самую грязь, испортил рубашку и заехал за новой на деревенскую ярмарку, но лавка сгорела. Годится? И тень улыбки не коснулась плотно сжатых губ собеседницы. — Последний раз спрашиваю, Хассет, — она заглянула ему в глаза. — Ты ранен? — Нет. — Болен? — Нет. — Если так случится, что тебе действительно придется защищать караван, ты сможешь это сделать? Миссия важнее роли — один из главных постулатов королевских ищеек. Хассет мог с легкостью бросить караван в любой момент, но по правилам игры должен был сказать проводнику «да». — Ты знаешь ответ. — А я, между прочим, сама выбираю между миссией и миссией, а ты ходишь на поводке, — дразнилась негодная Донна, закинув ногу на ногу и покачивая носком, — всю жизнь на поводке… Бедняжка. Два клана лучше, чем один, верно? — Оставь меня в покое. Допросы — не твой удел, тем более — допросы королевских ищеек! Чего ты от меня добиваешься? Извинений? Да, я тебя не предупредил, что опоздаю и не собираюсь объяснять почему! — Что ж, друг мой Хассет, — устало сказала Донна, — мы выйдем на час позже. Это все, что я могу для тебя сделать. — Донна, ты не рассчитывала на ответ, так какого лешего ты меня сейчас провоцировала? Чтобы убедиться, что я разобран? Разве это и так не ясно? — Чтобы убедиться, что ты — это ты. Извинения приняты, Хас-Сеттен. Донна встала из-за стола, и Хассет, наконец, заметил, какая плотная завеса укутывала их во время разговора. Глядя вслед удаляющейся хозяйке каравана, он мысленно прокрутил все, что произошло с момента, как он ввалился в двери кабака. И да! Его поведение отличалось от обычного, он был опустошен и разряжен, и на месте Донны сам подумал бы о мертвяке или сторонней силе, управляющей телом мага… «Умная Донна, — прошептал Хассет, поднимаясь из-за стола, — умная и подозрительная как ищейка. Кажется, я начинаю тебя бояться». Он догнал напарницу. — Постой, — примирительно произнес он. — Я промахнулся на несколько миль при последнем перемещении и в самом деле грохнулся с лошади. Вместе с лошадью. Это чистая правда. Больше, как ты понимаешь, я не могу тебе сказать. Но возможно через некоторое время мне понадобится помощь, и тогда ты все узнаешь. — Договорились, — не оборачиваясь, обронила Донна и на корню пресекла попытку ласково придержать себя за локоток. — Иди спать, Хасс. Все-таки она обиделась. Притихшую компанию, что по утру двинулась в путь, строго говоря, нельзя было считать торговым караваном. Старинное словечко проводники позаимствовали у южных кочевников, которые давным-давно, когда королевские кланы еще не были так сильны, предпочитали ходить с грузом через выжженные солнцем мертвые пространства, чтобы избежать встречи с нежитью. Караван, что вела сквозь границу туманов Доната-Тал-Линна, на каждом крупном соколке рассыпался и пополнялся новыми попутчиками. Для проводника не существовало конечного пункта назначения и маршрута, которого стоило бы строго придерживаться. Приоритетным становился тот мирок, за посещение которого торговцы расплачивались золотом. И поскольку авансов проводники не признавали, все желающие сэкономить или расплатиться по прибытии вынуждены были кружить по туманам мироздания до тех пор, пока до них не доходила очередь. Расстояния во взорванных мирах, славящихся своей нестабильностью, измерялись не столько пройденными милями, сколько туманными проходами. Количество людей и нелюдей, примкнувших к каравану постоянно менялось, а сроки возвращения устанавливались проводником исключительно индивидуально. Как только ведущий понимал, что сил у него осталось на несколько переходов, он объявлял о возвращении на благословенные земли королевских Провинций и попутно забирал с собой всех желающих, проходя через наиболее крупные и стабильные измерения. Чтобы проводник зашел за кем-то специально, требовалось не только собрать внушительную сумму, но и договориться с ним заранее, иначе незадачливый путешественник рисковал застрять в зыбком мире осколков очень и очень надолго. Деньги королевские проводники ценили высоко, но превыше денег они ценили жизни своих подопечных. Люди и нелюди, колдуны и воины осколков, мастера, торговцы, маги королевских кланов, если вдруг случалось, что они не могли самостоятельно найти дорогу домой — все они приносили клятву перемирия на время перехода. Случалось, что к караванам прибивалась даже нежить, наводя ужас на спутников, но условия были для всех равными: клятва и звонкая монета. Чтобы условия свято соблюдались, а напасть на караванщиков никому не пришло в голову, проводник нанимал охрану. Эти спутники, связанные договором, сопровождали его на протяжении всего путешествия, каким бы долгим и трудным оно ни было. Проводникам низших ступеней охрану из числа собственных боевых магов предоставлял королевский клан. Проводники высших ступеней имели право выбора, но и оплачивали этот выбор из своего кармана. Донна не особенно доверяла боевым магам своего клана — самого мирного в королевстве. Им просто негде было набраться боевого опыта. Служба считалась престижной, непыльной, платили немного, но стабильно, и среди клановых бойцов в итоге оказывалось немало ленивых и трусоватых неудачников. Исключение составляла только личная охрана патриарха и стража кланового замка. В отличие от громадных крепостей стражников, ищеек и черных невест, больше похожих на укрепленные города, клановый замок проводников не служил пристанищем для послушников и наставников. Все они просто не уместились бы за крепостными стенами. Школы были разбросаны по всем Королевским Провинциям. Каждая из них имела небольшой гарнизон, но Донне еще во время обучения казалось, что при желании хватило бы парочки королевских стражников первой ступени, чтобы обратить его в бегство одним своим видом. Донна предпочитала платить вольнонаемным боевым магам. Донна недолюбливала королевских стражников, покрывших сторожевыми печатями чуть ли не всю территорию королевства. Как и все прочие она не доверяла черным невестам и старалась держаться подальше от королевских мудрецов. Но в отличие от многих других, она нашла лекарство от самого главного страха подданных короля Аканора — страха перед кланом королевских ищеек, став для них незаменимым проводником во взорванные миры и Провинции. Удача ей сопутствовала, острый ум и наблюдательность не позволяли сыщикам превратить ее в слепое орудие, ее кошелек всегда был туго набит золотом, а лично отобранные боевые маги охраняли ее караваны от непрошенных гостей. «Ты неплохо устроилась, двуличная Донна», — подумал Хассет, глядя как открывается впереди широкий тоннель с дымящимися стенами и сводом, вымазанным звездной пылью, вызывавшей приступы головокружения и удушья у любого, кто рисковал поднять глаза. Фигура волшебницы шла стальной рябью и сверкала разгоревшимся медальоном. Хассет переглянулся с Кведбером — старшим из четверки боевых магов, охранявших караван, пришпорил коня и первым выскочил в иную реальность. После полутьмы перехода сияние снега на горных вершинах ослепляло и в то же время мучительно притягивало, словно ласковый шепот ветра повторял: «Смотри, здесь есть высота, ветер и солнце, земля и небо, здесь жизнь». Суровые скалы, рассеченные трещинами, нависали над дорогой, вьющейся по дну ущелья. Из широкого портала одна за другой выкатывались тяжело груженые повозки с поклажей, слышался топот копыт и ног, крики погонщиков, заклинания техномагов, выгонявших на свет свои неуклюжие самодвижущиеся изделия, а в конце колонны испуганный детский плач — кто-то из рудокопов перевозил семью поближе к месту работы. Ржали встревоженные кони, лаяли собаки, кудахтала в клетках домашняя птица, и все это вместе создавало иллюзию, что сквозь границы туманов путешествует небольшой город с базарной площадью. От закрывающегося прохода брызнули во все стороны неуклюжие вестники. Над дорогой, упиравшейся в глухую скалу, все еще дрожало марево. Донна скинула капюшон, оглянулась, удостоверившись, что дверь между измерениями закрыта, свистнула низкорослую белую кобылку, запряженную в небольшую повозку и уселась на козлы. Не пытаясь выбиться вперед на узкой дороге, она пристроилась в хвост каравана, укрыв под плащом тлеющий медальон. «Терпение, мой друг, — услышал Хассет над самым ухом ее голос, — мы потеряем всего один день. Никто так хорошо не платит как рудокопы Сагивуса. Посмотри, какие бриллианты у меня в ушах, Хасс. Звезды, а не бриллианты, верно»? Спорить с ней в пути бессмысленно, глупо и опасно. Член клана королевских проводников никогда не осквернит руки кровью путника. Но кто сказал, что путник не может случайно отстать в каком-нибудь райском уголке, наслаждаясь зрелищем дикой природы, и прожить там до глубокой старости в пожизненном ожидании невероятной удачи — другого проводника, сумевшего достичь этих мест. Долгая история Соединенного королевства насчитывала немало таких случаев. То, что они были единичными, служило слабым утешением — лучше не спорить, чем стать такой единицей. Хассет поймал недовольный взгляд старшего охранника и проехал вперед, поравнявшись с «Лавкой чудес» какого-то мелкого торговца. Меж тем, поредевший караван, таявший на развилках, спустился к подножию гор и достиг постоялого двора за кованой оградой. При виде Донны массивная лапа на воротах распахнула тяжелые створки, толкнув их в разные стороны: одна открылась внутрь, другая — наружу. Две хозяйские дочери, встречавшие гостей, шустро распоряжались на въезде. Хассет подмигнул младшенькой и лихо соскочил с лошади, небрежно бросив поводья подбежавшему мальчишке. Кажется, он начал верить Донне, обожавшей неприветливый гористый Сагивус. Хозяин, напоминавший сурового фермера Смыха, церемонно раскланялся со светлой госпожой Доннатой-Тал-Линна на крыльце двухэтажной гостиницы и что-то настороженно шепнул дюжему молодцу, вышедшему вместе с ним на крыльцо. Парень с головы до ног окинул заезжего боевого мага неприязненным взглядом и набычился. Но Хассет только плечами пожал. Не тот случай, чтобы пользоваться всеми прелестями кочевой жизни вольнонаемных боевых магов: Донна не хотела портить отношения с хозяином заведения, предоставлявшим ей ночлег на выгодных условиях, а у господина королевского сыщика нынче имелись дела поважнее, чем ухлестывать за селянками с помощью клановой магии. Так что брат или жених младшей дочери, стоявший на крыльце рядом с хозяином, мог спокойно идти заниматься своими делами. А Донна с Хассетом — своими. Поздним вечером они ушли на осколки туманными проходами. Непреодолимая грань миров служила лучшей защитой от посторонних глаз и ушей. — Чем он занимался, ваш потерявшийся друг-сыщик? Если бы его не понесло в такую даль нам не пришлось бы его искать — задумчиво сказала Донна, разглядывая ту самую карту, что произвела на вороватого Бурсова сыночка неизгладимое впечатление. «Светлячок» реял в воздухе, подсвечивая пергаментные страницы. Мошкара, потянувшаяся на свет, тщетно билась в невидимый барьер. Донна, подержала карту на весу, пристроила ее на скальный выступ и нахмурилась. — Бессатель не слишком-то откровенен со мной. Впрочем, как всегда, — продолжала Донна, не дождавшись объяснений от Хассета, который не далее как три дня назад сам задавал этот вопрос и тоже не получил внятного ответа. Бессатель был птицей высокого полета. В должности советника патриарха он возглавлял тайный Надзор ищеек, имел полномочия обвинять их в измене и карать без суда и следствия, невзирая на ранг и прошлые заслуги. Ибо внутренняя безопасность системы являлась единственной целью и смыслом жизни того, кого назначали главой Надзора. Шпион, следящий за шпионами. Ищейка, вынюхивавшая заговоры, зреющие среди самих ищеек. Не далее как неделю назад светлый господин Бессат-Эсс-Кассель материализовался в косых лучах утреннего солнца прямо у Хассета перед носом. — Тебе выпала честь послужить короне и королевству, Хас-Сеттен, и шагнуть на высшую ступень, — холодно произнес Бессатель, пока до предела изумленный молодой сыщик склонялся в глубоком поклоне. Страх, гордость, надежда, почтение и досада — все это легко прочиталось бы во взгляде Хассета, если бы у него не хватило ума разогнуться чуть медленнее, чем того требовал этикет. Разговор был коротким. В начале Бессатель дал понять, что считает сыщика второй ступени Хас-Сеттена весьма перспективным и ценит его заслуги. А в конце признался, что давно к нему присматривался и собирался через год-другой предложить службу в тайном Надзоре, но события опередили запланированное назначение. — В этом твое преимущество, Хас-Сеттен. Никто не заподозрит, что маг второй ступени работает на меня. Тебе как сыщику пограничной Провинции и раньше случалось посещать осколки с нашим проводником. Караван уходит через три дня. Бессатель экипировал его не по рангу, почти отечески похлопал по плечу, одарил пронзительным взглядом, не обещавшим ничего хорошего в случае ненадлежащего исполнения поручения, после чего растаял в ночи, словно неприкаянный призрак. Хассет еще долго сидел в одиночестве на обочине дороги, размышляя о полученном задании. Высшая ступень клана представлялась ему в тот вечер не просто далекой, а очень далекой, а смерть близкой и почти желанной. Найти на осколках следы двух пропавших ищеек, многократно превосходящих его в силе и опыте при условии, что Виль-Ар-Тайнер был главой частного сыска клана, а Тис-Аллера наставники ставили в пример еще во время обучения… И впервые Хассет задумался о ранге и статусе прекрасной Донны, с которой он так запросто выпивал в кабачке «Орлиный взор», отмечая возвращение с осколков. То, что в клане проводников она стоит высоко он не сомневался, иначе ей никто не доверил бы водить караваны в зыбкую реальность осколков. Но каков ее уровень в клане королевских ищеек, если ей доверяет высшие секреты сам Бессатель? «Останется ли в этот раз твоя прелестная головка на плечах, — подумал Хассет. — Да и моя тоже. Кажется, из нас куют ключи к очередному заговору, мой очаровательный проводник». Он поклялся себе вывести напарницу на откровенный и честный разговор, как бы ни резали слух королевской ищейки эти высокопарные слова, заглянул в глубину пергамента, где в вековечном движении скользили осколки взорванных миров, переступил с ноги на ногу и отвелвзгляд. — Я проведу тебя туда, Хас-Сеттен, — сказала наконец Донна, нарушив затянувшееся молчание. — Но за одну ночь нам не обернуться. Надо подойти поближе. — С караваном? — недоверчиво спросил Хассет. — Нет, слишком опасно. — Если ты бросишь людей, предлагающих деньги, и отправишься гулять по измерениям с простым боевым магом, слухи об этом разнесутся до королевских Провинций. — Хм. Значит, я пойду за богатым клиентом. — Где я тебе его возьму, Донна? — А это уж твоя забота, Хасс. — Мертвяк, — пожал плечами королевский сыщик, — на него легче навести чары, мы заранее положим труп в твою повозку, а в нужный момент… — Нет! — перебила Донна и глаза ее гневно сверкнули в темноте. — Хорошо, моя госпожа, я подумаю, — рассмеялся Хассет и невзначай заметил, — чувствую, поход будет долгим. — А возвращение светлым и радостным, — беззаботно откликнулась Донна. Проводник и ищейка переглянулись. Это еще не было откровенностью, но это была ее прелюдия.