— Действительно. Как жаль, что я остался без гроша, прекрасная Донна! Я как раз собирался пригласить тебя на обед в «Орлиный взор», — проникновенно сказал Хас-Сеттен, прижав руку к сердцу. — Белое вино, куропатки и паштеты, запеченные овощи, изнемогающие в ароматном соусе, дюжина лучших приправ Королевства и осколков… — А вот это — грязная игра, ищейка… Разве бедная женщина может устоять… — … лошади остались на Сагивусе… Свен-Одар сел, протер глаза и прислушался. Голоса, только что звучавшие в мастерской, растворились в воздухе. Изделия, придушенные высшей магией, медленно оживали по углам. В дверь отчаянно забарабанили. — Нодар! Открывай, Нодар! Мастер не отозвался. Из дальнего угла он достал пыльную книгу, разложил на столе посреди сарая и бережно вытянул из ее страниц объемный макет из тоненьких, потемневших от времени реечек. — Может, нет его? — донеслось из-за двери. — Да какой нет — заперся опять! Вон как двери хитро запечатаны. — А ежели заперся, так значит запил, неча время терять. Поехали в Упряжное. — Больно дорого в Упряжном… — Вот ведь как бывает, — бормотал мастер Свен-Одар, прислушиваясь к затихающему перестуку копыт. — Одну печать молчания высший маг наложил — запил человек. А через двадцать пять лет на нее другой высший маг — еще одну печать молчания! А? Каково? Сердце чуть не разорвалось. Два раза покойник, язык еле ворочается, а пить чего-то не хочется… Клин клином вышибло? Э-хе-хе. Где ж у меня крылья потерялись, крылья ведь были у тебя… * * * «Что же это за страна, какая часть света»? — гадал Илья, вслед за стражником шагнув из небытия в заколдованный лес, который расступился перед путниками и сомкнулся за спиной. Мощные стволы разворачивались и склонялись вдоль тропы до самой земли, по-змеиному шурша гранитной чешуей. Идеально ровные и гладкие ветви с устрашающими шипами вместо листьев топорщились во все стороны, оставляя свободной узкую полосу тропинки. Эти неестественно гибкие порождения клановой магии язык не поворачивался назвать деревьями. Их словно отлили в заводских формах и прогнали через цех лазерной шлифовки. Почва под ногами и вовсе напоминала какой-то спрессованный резиновый шлак и пружинила, словно покрытие спортзала. Процесс познания безнадежно пробуксовывал. Илья вдруг отчетливо ощутил всю свою никчемность и чужеродность. Ему остро не хватало хотя бы элементарного наладонника с картой местности и выходом в сеть. Вокруг простиралось информационное поле, к которому у иномирца, оставшегося без привычных инструментов, не было ни единого шанса подключиться. На осколки, в силу их отсталости, Илья Владимирович поглядывал свысока, и подобные мысли его там не посещали. Изначальный мир, в котором он побывал, позволял обеим информационным системам столкнувшихся цивилизаций работать практически на равных. Но в искаженном магией пространстве, окружавшем клановый замок, Илья чувствовал себя хищником, у которого вдруг пропало обоняние и ночное зрение. Или процессором, у которого вырубилась вся периферия. Впервые он оказался в интерактивной среде, будучи полностью выключенным из нее. Он чувствовал себя немым дикарем и многое бы отдал, чтобы узнать, как ориентируется Демайтер, что видит и слышит, проходя сквозь строй этих бионических противотанковых ежей. Маг угадал его мысли: — Они чуют в тебе чужака, Илья. Кланяются нам, позволяют пройти, но не приветствуют. Из-за тебя мой путь к замку обставлен вовсе не так торжественно, как того требует традиция. Предыдущим претендентам и Хранителям везло больше, — улыбнулся он. — Смотри. Демайтер протянул руку и коснулся смертоносных ветвей. Они выгнулись и свернулись, пряча иглы, которыми могли пронзить человека насквозь. Мертвенное свечение, перетекавшее по серо-черным кронам, на мгновение погасло. И из-под руки мага с тихим звоном брызнули цветные сполохи. Илья успел рассмотреть тончайшие лепестки, изумрудную зелень и металлические вставки инкрустаций на ветвях. Королевские стражники, возвращавшиеся с дальних рубежей с победой, видели этот лес совсем другим. Демайтер медленно убрал руку, краски умерли, но некоторые мелкие веточки все еще оставались зелеными и блестели, словно облитые тончайшим слоем стекла или жидкого металла. — Ты знаешь, зачем я привел тебя сюда? — спросил Демайтер, стоя в пол оборота к собеседнику. — Догадываюсь. Еще когда ты вручил мне тот золотой меч, меня посетила мудрая мысль, что добром это не кончится, — проворчал Илья. — От тебя сегодня многое зависит. — Еще бы. — Тебя попросят подтвердить, что поединок состоялся, а Элис-Ан-Тер был убит не в результате заговора или покушения. Этот день может стать последним для нас обоих. Демайтер, наконец, обернулся. О, драгоценный миг! В который на благородном лице королевского стражника читалось нескрываемое волнение. — Боишься, Илья? — А ты? — Настоящий мудрец никогда не спрашивает о том, что лежит на поверхности. Это удел простых смертных. — Да ладно. Я ненастоящий, мне простительно. Ну что, пойдем… Раньше начнем, раньше закончим? — Постой. Демайтер странно посмотрел на него, коснулся четко очерченных губ самыми кончиками пальцев, вздохнул и убрал руку от лица, словно срывая с уст печать молчания. Однако, в этом жесте не было и грана колдовства. — Свидетель поединка волен говорить все, что ему заблагорассудится, — нехотя признался стражник. — Если претенденты так изувечили друг друга, что были вынуждены доверить Хранителю символ власти клана, этот человек на время своей речи становится на место патриарха. Он олицетворяет собой высшую власть и справедливость. И никто не волен уличать его во лжи или требовать изменить показания. Считается, что его устами… — Демайтер окинул Илью взглядом с ног до головы, — говорит сама Судьба! Он взмахнул рукой, и лес расступился, открыв прямой путь к подножию холма, на котором стоял огромный замок. Крепостные стены, поднимавшиеся в несколько ярусов, открывали взгляду мощные галереи, высокие сторожевые башни с трепетавшими флагами и узкими проемами окон и крыши каких-то корпусов и построек, ощетинившиеся железными ежами на тонких «антенных» ножках. Воинственный город — прочный и основательный, с юго-востока вплотную примыкал к неприступным скалам. Создавалась иллюзия, что крепостные стены распахнули объятия, стремясь обнять горную цепь, увенчанную острыми равновеликими зубцами явно искусственного происхождения. Идеально отвесные скалы и симметричные отроги наводили на мысль о тысячах трудолюбивых каменотесов, подрихтовавших природный ландшафт, чтобы на закате естественное чередование разноцветных слоев горных пород выглядело особенно эффектно. Залюбовавшись, Илья задрал голову, с удовольствием подставляя лицо свежему ветру, и даже чуть отступил назад. Навскидку горная гряда не превышала в высоту полутора тысяч метров. За синеватым лесом раскинулся холмистый край, изрезанный дорогами, соединяющими живописные замки и пестрые поселения. По всему видно, древние стражники, выбиравшие место для крепости, отнюдь не стремились к уединению, не забирались в непролазные джунгли, не штурмовали восьмитысячники и не помышляли об Антарктиде или суровых северных широтах. Иначе они рисковали оказаться от королевского двора непростительно далеко. — Не оглядывайся, Илья, — одернул его Демайтер. Из плоскости широких простенков выдвинулись фрагменты каких-то металлических конструкций. По крайней мере, блестели грозные барельефы именно как металл и чем-то напоминали орудийные башни морских броненосцев. Стены клановой твердыни выглядели настолько мощными, что казалось, в их толще можно утопить сколько угодно старинных орудий, проложить по верху рельсы и пустить туристический поезд без малейшей угрозы обрушения. Гранитные контрфорсы выступали вперед. Справа и слева от ворот они имели желоба с острыми как бритва краями и скорее примыкали к плоскости стен, чем их поддерживали. При одном взгляде в ту сторону хотелось отдернуть руки… Вообще спрятать их за спину. И отбежать подальше, потому как неизвестно, какая гадость в случае осады потечет на врага по тем желобам. В отличие от Караманта вокруг замка королевских стражников не было рва. Но вряд ли защитные системы древней крепости позволяли кому-либо прогуливаться здесь без ущерба для здоровья. Даже Демайтер остановился метрах в двадцати от центрального входа, не рискнув подходить ближе, пока цитадель не признает в нем своего блудного сына. Илья нервно сцепил пальцы и расцепил, вспомнив, что перед магами лучше стоять навытяжку — руки по швам. Оставив окружающие красоты без внимания, он, практически не мигая, уставился на створки ворот, над которыми возвышались две сторожевые башни с узкими прорезями бойниц. Из «орудий» в ближайших простенках распустились остроконечные стальные звезды. От ворот, разрисованных орнаментом, сценами героических баталий и символами Соединенного королевства вроде королевского глаза-карты и Великой пирамиды мирозданья, отделилась пепельно-синяя тварь. Существо приблизилось на расстояние вытянутой руки, уставилось на путников глазами, похожими на оплывшие восковые свечи, в середине которых теплились два умирающих фитиля, и распахнуло гигантскую пасть. Собственно, оно все из этой пасти и состояло. В глотке шевелилось два десятка горячих фиолетовых языков, утыканных острыми колючками. Они вытягивались и трепетали, занимая всю полость рта. — Я вернулся, — сказал Демайтер, глядя в омерзительное нутро. — Я в своем праве. Любой, кто захочет пусть слышит и видит нового патриарха. Пасть захлопнулась и истаяла. — Что… это такое?! — не удержавшись, прошептал Илья. — Замковый извещатель, — негромко пояснил маг. — Он живет здесь очень давно. Ерунда какая, всего лишь извещатель! Кажется, Илья опять испугался не того, чего следовало. Но если это — глашатай, то как же выглядит сторож этих диковинных врат? Увы, как раз в тот момент, когда дрогнули и начали раскрываться многотонные створки, а на крепостной стене в унисон запели тяжелой медью невидимые трубы, Демайтер оторвал, а вернее — отделил, от подкладки плаща черную полосу ткани. — Я завяжу тебе глаза, Илья, таковы правила, — сказал он непререкаемым тоном. — Лучше я, чем герольды. И последнее, что Илья увидел до того, как попал в ритуальный зал — это затягивающийся дефект волшебной мантии. Еще он видел бесконечную картинную галерею, по которой шагал в полной тишине. Справа и слева висели в полутьме старинные портреты благородных мужей — то в светских одеждах, то в длинных мантиях, то под руку с прекрасными дамами, то в гордом одиночестве или в окружении детей. Но если отдельные мазки краски и завитки багетов удавалось рассмотреть во всех деталях, то лица мужчин и женщин, изображенных на портретах, скрывались под густой сетью мелких трещин. Остановиться, встать на цыпочки и уткнуться носом в старинные полотна Илье, разумеется, никто бы не позволил. Примерно на середине пути, взбираясь по крутым ступенькам, непонятно откуда взявшимся в галерее, он почувствовал, как разгорелся, а потом бесследно истаял на груди «перцовый пластырь». Печать принадлежности, наложенная Демайтером на осколках, потеряла силу. Илья и так находился внутри самой прочной колдовской печати, которую только можно вообразить. И то, что сейчас он — собственность клана королевских стражников, не подлежало сомнению. У группового портрета, висящего в самом конце галереи, в тупике, он стоял так долго, что начал различать мелкие штрихи: отчетливо проступали морды борзых, детали конской упряжи и когти парящего над людьми дракона, слышались отдаленные звуки голосов… — Вот мой свидетель и Хранитель, — громко сказал Демайтер. С глаз Ильи упала повязка, и двое стражников, стоявших справа и слева, не слишком почтительно вытолкали его вперед. Наверное, это были те самые герольды, о которых говорил Демайтер. Илья проморгался и поднял голову. Зал, в который его привели, был огромен и забит до отказа. Где-то высоко-высоко над головой парил мраморный купол, украшенный пластичной резьбой. Из его центра свисала на цепях огромная люстра, полная рукотворного огня, который плескался в гранях кристаллов, стекал по металлическим стрелам и таял в вышине. От взгляда на этот световой вулкан Илья ненадолго ослеп. Купол поддерживали граненые колонны из черного мрамора, которые отграничивали округлую приподнятую площадку VIP-зоны от остальной части зала, имевшего форму вытянутого прямоугольника без окон и дверей, но с многочисленными остроконечными арками. Расположенные в шахматном порядке они выдавались или наоборот, западали по отношению к плоскости стен. Если здесь проходили какие-то турниры или обряды посвящения, то логично было бы предположить, что эти порталы, украшенные каменными барельефами, скрывали сложную машинерию, превращавшую ритуальный зал в обеденный или праздничный. Хотя для обеденного он был слишком велик, мрачен и торжественен. Под каменными сводами висели потемневшие от времени штандарты и старинные знамена, потрепанные в битвах. В простенках горели неугасимые бенгальские свечи. Илья пропустил мимо ушей глубокий вздох, пронесшийся, когда незадачливого Хранителя Меча, озиравшегося по сторонам, представили публике. — Я, наместник, Салих-Зет-Тор, спрашиваю тебя, незнакомец: действительно ли ты являешься свидетелем поединка королевских стражников за честь и право называться патриархом? — Да, светлый господин, Салих-Зет-Тор, — сказал Илья, развернулся лицом к наместнику и боком к многочисленным зрителям, остававшимся за колоннадой. Как оказалось, он отвечал высокому горбоносому мужчине, вышедшему вперед. За ним, устремив на Илью взгляды, полные плохо сдерживаемого любопытства, полукругом стояли человек восемь или десять. Стражники высшей ступени и советники. Благородные лица, благородная кровь… Весь цвет, генералитет и высшее руководство — называй, как больше нравится. Почти все в длинных, до пят плащах они отнюдь не были как на подбор черноволосы в цвет своих мантий. Они вообще были очень разными, но что-то общее в них все же угадывалось — какая-то особая стать, воинственность или магия… В седовласом сутулом старике плотного телосложения, который смотрел на Демайтера скорее с сочувствием, чем с надеждой. В невысоком беловолосом мужчине с черным медальоном на груди, который напротив, бросил в сторону претендента взгляд, полный затаенной ненависти. Он был единственным, кто носил здесь светское платье. И в сухощавом наместнике. Породистый, быстрый и точный в движениях, с горделивой осанкой внешне он ничем не уступал Демайтеру. И возможно, в иные времена рулил бы кланом ничуть не хуже. — Как твое имя? — сухо и властно спросил он. Трона на постаменте в ритуальном зале, видимо не предполагалось. Хотя постамент был. Невысокий. Всего в три ступеньки. У самой первой, развернувшись лицом ко всему залу, стоял Демайтер, а прямо за его спиной… — Илья, — торопливо сказал Илья севшим от волнения голосом и снова скосил глаза вправо, не в силах отвести взгляд от главной реликвии клана королевских стражников. Над залом и постаментом, над горсткой собравшихся людей, парил в воздухе щит. Черный, как мантии королевских стражников, не меньше трех метров в высоту, он медленно и беззвучно вращался по часовой стрелке, словно выставочный стенд. Его верхнюю половину украшали настолько причудливые вырезы, что даже неспециалисту было ясно — вся эта грозная инсталляция скорее символ, нежели орудие защиты. Тонкая пика в основании придавала нижней части форму треугольника с закругленными углами, смотрела строго вниз, в углубление постамента, не доставала до земли всего несколько сантиметров и являлась осью вращения всей массивной конструкции. Вращаясь, щит показывал ребро шириной всего в две ладони и изнанку. Внутренняя и внешняя стороны не отличались. Каждая из них скрывала от посторонних глаз человеческую фигуру, едва угадывающуюся в глубине за нитями трехмерного орнамента. Или нет… не фигуру — полый контур, объемный отпечаток человеческого тела! — Кто ты, откуда пришел и что связывает тебя с королевским стражником Диам-Ай-Тером, магом высшей ступени, обвиненным в государственной измене? — грозно, но не слишком уверенно произнес наместник, разглядывая оборванца, стоявшего напротив. «Ага, страшно не только нам»! — неожиданно азартно подумал Илья. — Слишком много вопросов ты задал скромному Хранителю Меча, светлый господин наместник. Судьба в моем лице не готова отвечать на все, — сказал он. — Что конкретно ты хочешь знать о поединке? — Где и когда он состоялся? — спросил наместник после небольшой паузы. Это была внезапная победа. Илья все-таки ожидал бурю гнева. Но Демайтер не зря предупреждал, что Хранитель — это такая же неприкасаемая величина, как и патриарх клана. Хотя бы на время допроса. Сиюминутный властелин… Илья ощутил приступ вдохновения, захвативший все его существо без остатка. Про край мира, саму дуэль и ее последствия в виде дрейфа осколков, он фантазировал вслух самозабвенно и тонко. Проходя в кратком рассказе по опасно узкой грани лжи и правды, он беззастенчиво утаивал целые пласты информации и выдавал вольную интерпретацию событий за непреложную истину. Жаль, в зале не было королевских ищеек, которые смогли бы по достоинству оценить эту игру теней.