— Ты всю жизнь сопротивляешься дару нашего народа, потому что хочешь быть драконом. Но именно поэтому ты не можешь им стать. Мне на миг показалось, что глаза у молодого князя стали бездонными и мудрыми, как у тысячелетнего дракона. — То есть? — Ты даже свою мать не признавал и не хотел слушать, потому что поначалу винил ее в том, что ты — не дракон. И прекрасная Джереника не могла достучаться до тебя. А ведь все просто, Ричард Рыжий. Флари — это носители и хранители живого огня. А живой огонь — во всем живом, что есть в мире. И в муравье, и в травинке, и в капле воды, и даже в камне. И в драконе. Огонь, живой огонь может принять любую форму, если хватит силы у носителя. Прими свой дар до конца и дай ему ту форму, какую захочешь. Твоя кровь, твое наследие и твой дар могут это сделать. Но главное — твоя любовь к твоей избраннице. К той, в ком горит тот же огонь! К той, в ком спасение. Произнеся последнее слово, Валатор пошатнулся и прислонился к стене. Я поддержал его за плечо. Руки у него слегка подрагивали, по виску стекала капля пота. — Так просто? — охрипнув от волнения, спросил я. — Совсем не просто, — покачал головой князь. — Твой дух — это та пища, которая питает живое пламя. Чем сильнее дух и чище помыслы, тем сильнее живой огонь и разнообразнее доступные формы. Драконы — это застывшее пламя. Никому из лесного народа не доступна ваша особенная сила, да и мы не любим застывшее, мы храним разнообразие. Но в тебе есть и драконий дар, ваше особое пламя. Вспомни о Сандре и сделай это. Вспомнить о Сандре… зачем вспоминать, если я и так непрерывно думаю о той, что стала мне небом? С первого взгляда ярких зеленых глаз, там, на карнавальной площади, где она так лихо обрывала пиратский флаг. С первого поцелуя и первого удара по голове! Я покачал головой, улыбаясь воспоминанию. Моя принцесса, огонь моего сердца. Я не могу ее потерять! Сердце сорвалось вскачь, грудь сдавило будто стальным обручем. Я попытался вздохнуть, но воздуха не хватало. Огнем загоралась кровь, и все мое тело вдруг прерватилось в сияющий факел. Живой огонь, для которого нет никаких границ. Размер. Форма. Какая пламени разница? Хоть человек, хоть ящерица, хоть мышь или … дракон. Да, пусть будет дракон! Вот теперь дворец приобрел нормальные пропорции! Я уже не чувствовал себя в его необъятных залах как никчемная пылинка. Теперь не я шарахался от каждой крылатой тени, а от меня. Валатор, отпрянув, выставил руку с охранным амулетом, но не активировал, забыл, а в его глазах светился чистый восторг. — Видел бы ты себя, Рыжий! Само пламя! Я видел. В полированных плитах стен и пола, в позолоте, зеркалах и высоченных стеклах отражалась мое новое, огромное, полыхающее рыжим огнем тело и невероятной красоты крылья. Я сам залюбовался, глядя на струящиеся огненные языки-перья. Вечность смотрел бы! Но к нам уже бежала и летела стража, — еще бы, внезапно такой большой незнакомый дракон откуда-то взялся, уж не покушение ли? — и надо было действовать на опережение. На магическом запоре двери, говоришь? Который откроется только носителю королевского дара? Ха! Я снес створку одним движением когтистой лапы и доломал вторую движением крыла. Ну… неуклюжий я немного, не обвыкся еще... Один взмах невероятных пламенеющих крыльев, и я оказался у самого Малого трона, на котором восседал мой отец в человеческой ипостаси. Перед ним в креслах сидели пятеро в светлых одеждах. Точнее, уже вскочили с криками, выставив перед собой ослепительные световые щиты. Отец ринулся ко мне, перелетев в прыжке через головы гостей и на лету превратившись в массивного черного дракона. Когда-то в детстве я трепетал от ужаса перед этой необъятной махиной. Сейчас я был выше, и шире размах моих пламенеющих крыльев. Я не стал вести себя как дикарь. Он мой король, а потом уже отец, презиравший меня всю жизнь. Меня и мою саламандру. Потому я сложил крылья и склонил голову. А потом показал бесстрашие перед его гневом и смирение подданного, вернув себе человеческую ипостась. — Ваше величество, простите за вторжение. Но вести такие срочные, что промедление даже на миг грозит безопасности мира. Черный дракон со скрежетом захлопнул пасть. И превратился в человека. Всегда восхищался умением короля драконов скрывать эмоции. Он ничем не показал, как его шокировало появление огненного дракона, который, к тому же, оказался его нелюбимым сыном. Да еще и женатым. Без его благословения. Его непроницаемый взгляд скользнул по моему браслету. Взмахом руки он остановил ворвавшуюся стражу и рыкнул: — Говори… сын. Он впервые назвал меня сыном при посторонних! Какая честь! Я горько усмехнулся. — В Темном королевстве вероятно скорое вторжение демонов. Остальное позволь сказать наедине. Он повернулся к послам. — Господа, мы оставим вас на пару минут… — Я не один. Со мной свидетель, готовый подтвердить эту весть. — Не требуется. Достаточно твоего слова, Ричард. Неужели? Давно ли такая привилегия? Вот что делает драконья шкура! — Гостю моего сына будет предложен отдых после путешествия, — отец кивнул страже, и те быстро скрылись с глаз. Шума из коридора не доносилось, скорее всего благоразумный Валатор сразу предъявил пропуск. — Отойдем к окну, сын мой. Песня. Как давно я мечтал услышать простые два слова: “сын мой”! Почему же сейчас для меня каждое слово — как ножевая рана? Потому что время! Каждое слово, каждый жест — это время! Мы отошли на десяток шагов, и король активировал амулет безмолвия. — Я счастлив видеть, что ты, наконец, преодолел проклятие крови твоей матери и разбудил мою кровь и мой дар. Но кто позволил тебе жениться? — Мы это потом обсудим, отец. Сейчас мне нужен камень истины, чтобы спасти жизнь, — и я взглядом показал на кулон с массивным камнем, висевшим на его груди. Единственная драгоценность на черном драконе, зато какая! — Чью жизнь? — уточнил он. — Дракона? — Будущего, — уклончиво ответил я. — То есть, речь о жизни беременной женщины? — сделал он логичный вывод. — Уж не о твоей ли скоропалительной жене речь? — Нет, — я постарался придать голосу убежденность, но ее не хватило. В камне на отцовской груди мелькнули бледные розовые молнии. — Не о ней, но ей тоже грозит беда, — хмыкнул король. Толковать показания артефакта он научился виртуозно. — А скажи, Ричард, это правда, что камень истины, хранившийся в роду Лиорских, разрушен? Я нехотя кивнул. Так как про себя я точно знал, что не мог быть соглядатаем отца, следовательно, на него еще кто-то шпионит. Впрочем, было бы странно, если бы правитель оставил единственного, хотя и нелюбимого, сына без присмотра. Дракон задумался. — Видишь ли, сын. Расследование о гибели Единой академии закончено, — он едва заметно кивнул на светлых гостей. — Взрыв вулкана, уничтоживший ее, был спровоцирован не вспышкой твоей магии, как думали магистры, а разрушением камня истины, хранившегося в недрах горы в академической сокровищнице. Если так, то наш камень, похоже, последний в мире, и ценность его невозможно представить. Но ты его не получишь не потому. — А почему? — После того, как я увидел твоего дракона, я признаю тебя наследником официально. К тому времени ты должен освободиться от всяческих уз с той женщиной, которую ты взял в жены не по моему благословению. Твоей женой должна быть драконица. Это мое окончательное решение, Ричард. Судя по брачному браслету, твоя женщина — флари, как и твоя мать. Мириться с этим я не буду. Хотя с обретением дракона поздравляю. Твой позор больше не омрачит славы моей крови. Ступай, аудиенция окончена. Он повернулся ко мне спиной и, разрушив зонт безмолвия, направился к гостям. — Продолжим, господа. Так что там, вы говорите, случилось с вашим камнем истины? Я сжал кулаки. Из отведенного нам часа прошла уже треть! Или вся половина! Драться? Драться! Я одолею его и сорву цепь с камнем! Не знаю, как я сумел выйти из зала, не сорвавшись. Очнулся от того, что Валатор, ожидавший снаружи, пребольно сжал мой локоть. — На твоем лице жажда убийства,— шепнул он. — Он не даст камень! И у нас нет времени! Ясновидец качнул головой в ответ на мой отчаянный взгляд. — Думай, дракон! Твоя сила сейчас невероятна, но не ты будешь причиной смерти своего родителя! Думай… Я только и делал всю жизнь, что думал. Самый слабый среди драконов, самый презираемый. Толку, что принц. Моими друзьями стали книги. И магия. Магия… Я выдохнул: — Летим обратно, Вал. Я знаю, что делать. Я смогу. Мне нужно только пять минут… подготовиться… А порталы нам уже не понадобятся. Дракон — это сам по себе летающий магический портал. Именно это имела в виду треклятая потусторонняя тварь, когда требовала превратиться в дракона и отправиться за камнем истины. Будет ей камень истины, самой настоящей истины! Глава 88 Ожидание было мучительным. Губы Беллы уже посинели, грудь вздымалась реже и реже. Конрад, невзирая на запрет ректора, подошел вплотную к барьеру, сел на брусчатку и тихо говорил что-то Белле. Мы с Эрджи не слышали. Я, потому что все мои силы уходили на то, чтобы не разреветься, а Эрджи, потому что я все-таки стребовала с нее магический долг, приказав сестрице закрыть уши. Демоница, хохоча и издеваясь, начала говорить о том, как сильно любит "свою милую доченьку". Магистры времени зря не теряли. Они сосредоточенно плели защиту и готовили атаку, совсем не скрывая намерений. — Что-то очень она спокойна, — процедила я. Сарвен поначалу пытался ее провоцировать на драку с ним, но Берклея оказалась слишком умна и хитра. Слишком. — Жаль, не ведется, гадина. Еще бы. Она высшая демоница, — тихо шепнул Сарвен, встав впереди меня. И вздохнул: — Из ближайшего круга повелителя Хаоса. Сильнее ее только сам владыка. А тут она еще разжирела… Магически, я имею в виду, — поправился он, когда я хмыкнула, прищурившись на крепкую, но стройную фигуру твари. — Я вижу, что к ней тянется паутина ее сети. Отец! — похолодела я. — Она до сих пор кого-то сосет, и не одну жертву, — Сарвен подтвердил мои опасения. И мне показалось, что он стал таким разговорчивым, потому что я перестала всхлипывать, пока слушала его тихий голос. — Предусмотрительная тварь, не стала всех убивать, чтобы побыстрее восстановиться. Хотя ее наверняка достал откат от разорванных привязок и хорошенько приложил. Я вижу, что раны в ее ауре еще не затянулись. — Сюда бы Валатора с его волшебным кинжалом, — вздохнула я. — Да даже и без кинжала, но поскорей бы! — в сердцах воскликнула Пышка. Проныра, все равно слушает! Я строго свела брови, Эрджи изобразила виноватый вид.