Он протянул руку и поскреб ее за ушками, как ей нравилось. И вскоре она уже замурлыкала. — Где ты пропадала? — ему нравилось ее общество, нравилось знать, что она в безопасности. — В аду. Ты же знаешь. Я тебе говорила. Да, он знал об этом, но надеялся, что она передумала и отправилась куда-нибудь в другое место. Она презирала ад, но Сабин убедил ее наведываться туда, чтобы «помочь» Аэрону в разведке, как всегда говорил воин. Ее собратья ощущали добро, таящееся в ней, и с удовольствием причиняли ей боль, насмехаясь над ней так, словно она была проклятой душой, а не одной из них. — Кто-то причинил тебе боль? — спросил он. — Пытался. Я убежала. — Хорошо, — он бы вернулся в ту огненную пещеру, если бы они тронули хоть одну чешуйку на ее теле. Она поползла вверх, опираясь локтями на его плечо, прижимаясь щекой к щеке. Ее прикосновение жгло, словно каленое железо, но он не оттолкнул ее. И не вздрогнул, когда она провел кончиком отравленного клыка по его подбородку. По какой-то причине Легион обожала его. Она скорее бы умерла, чем причинила бы ему боль, и он бы скорее умер, чем ранил ее чувства. Легион лишь однажды обиделась на него, когда он отправился на окраину города, чтобы понаблюдать за жителями. По привычке. Их слабости и хрупкость одновременно отвращали его и завораживали. Они, казалось, совсем не задумывались о том, что им суждено умереть, возможно в этот самый день, и он очень хотел понять ход их мыслей. Легион решила, что он искал девушку на ночь, и взбесилась. «Ты принадлежишь мне! Мне!» — кричала она. Только после того, как он сказал ей, что никогда не предложил бы себя этим слабым созданиям, она успокоилась. — Твои глаш-ша пропали, — с облегчением сказала она. «Его глаза», — его преследователь. И да, его «глаза» пропали. Но надолго ли? Он периодически чувствовал на себе этот взгляд, но никогда в одно и то же время дня и ночи. В прошлый раз он почувствовал этот взгляд, раздеваясь, чтобы принять душ. Но он остался один до того, как успел обнажиться полностью. — Не волнуйся. Я узнаю, кто это или что это. — Так или иначе. — И непременно положу этому конец. - Чего бы мне это не стоило. — Ой, ой, я узнаю ради тебя! — Легион радостно захлопала в ладоши, потом вдруг надулась. — Это девуш-шка. Ангел, — демоница запнулась и вздрогнула. Он моргнул, уверенный, что ослышался. — Что ты имеешь в виду? Ангел? — С… — еще одна заминка. — Небес, — и снова дрожь. Зачем ангелу с небес понадобилось наблюдать за ним? К тому же еще и женщине? Такое создание не одобрило бы его вид. Татуировки, пирсинг… жесткость. — Откуда ты знаешь? — Все в аду об этом говорят. Поэтому я вернулассссь, ш-штобы тебя предупредить. Они говорят, что ангелу грош-шят неприятноссссти за то, что прессследует Повелителя Преисподней. Говорят, ш-што она падет. — Но… почему? И что происходит с ангелами, когда они падают? — Не знаю. Но у нее больш-шие неприятносссти. Ош-шень больш-шие. — Должно быть, они ошибаются, — он мог бы понять, если бы за ним наблюдал бог или богиня. Они хотели получить артефакты; они хотели получить ларец Пандоры. Крон, верховный Титан, обожал использовать воинов для достижения своих целей, требуя, чтобы они убивали его врагов или страдали. Аэрону это было известно не понаслышке. — Ненавижу ее, — выкрикнула Легион. Если тенью в самом деле был ангел, то это объясняет, почему Легион не могла находиться в ее присутствии. Он узнал от Даники, что ангелы были убийцами демонов. Их контролировали не боги, а единое божество, которого никто никогда не видел. Его лишь… ощущали. — Вероятно, ее послали сюда убить меня, — предположил он. А, теперь всё стало на свои места, принимая во внимание, кем он был. Но почему именно он, а не другой Повелитель, одержимый демоном? Почему именно сейчас? Он и другие воины ходили по земле тысячелетиями. Ангелы никогда не беспокоили их. — Нет! Нет, нет, нет. Я убью ее! — пылко отозвалась демоница. — Я не хочу, чтобы ты вызывала ее на бой, милая, — Аэрон погладил Легион по голове. — Я придумаю что-нибудь. Даю слово. И я благодарен тебе за информацию, — он не станет без боя покоряться смертному приговору. Ему нужно защищать Легион. Он не позволит украсть артефакты у его друзей, если именно этого хотела ангел. Слишком много жизней на кону. А поговорит он с Даникой. Узнает всё о своей новой тени. И как ее уничтожить. Легион понемногу расслаблялась, прижимаясь к нему. Он был доволен, когда узнал, что способен успокаивать ее так же, как и она успокаивала его. — Что ты вообще здесь делаешь? Я хочу поиграть в «поймай и поцарапай». — Я не могу. Пока нет. Я должен помочь Парису. — Ой, ой, — она снова радостно захлопала в ладоши, при этом ее длинные ногти клацали друг о друга. — Давай поиграем сссс ним! — Нет, — он не любил в чем-то ей отказывать, но хотел, чтобы друзья остались живы. А когда дело доходило до любимых игр маленькой демоницы, то обычно без смерти не обходилось. — Он мне нужен. Минуту она молчала. Потом вздохнула. — Ладно. Ради тебя я поссскучаю. Аэрон усмехнулся, поворачиваясь к двери. Когда Парис не ответил на стук, он повернул ручку. Дверь была заперта. — Стань вон там, милая. Я сейчас ворвусь туда. — Нет, нет. Дай я, — Легион соскользнула по его груди, в то же время оставив нижнюю часть своего тела обернутой вокруг его шеи, а сама когтями открывала замок. Звон. Заскрипели петли, дверь открылась. Она захихикала. — Умница, моя девочка. Пока она раздувалась от гордости, он прошел в спальню. Когда-то эта комната была раем чувственности. Резиновые куклы, сексуальные игрушки и шелковые простыни в большом количестве. Теперь, в куклах были дыры, — новые и весьма нехорошего свойства. Игрушки были свалены в мусорную корзину, а с кровати были сняты все приятные покровы. Короткий обыск и он нашел Париса в ванной, склонившегося над туалетом, стонущего. Его волосы, — красивое смешение черного и золотисто-коричневого цветов, — были собраны в узел у шеи. И без того бледная, его кожа стала мертвенно-бледной, на ней выделялись яркие и крупные вены. Под глазами темные круги, зрачки бледно голубого цвета. Аэрон присел рядом с ним и заметил бутылки и мешочки на темном полу. Амброзия и алкоголь в большом количестве. — Парис? — Тихо. Постанывая, Парис приподнялся и изверг содержимое своего желудка в унитаз. Когда он закончил, Аэрон спросил: — Я могу что-либо для тебя сделать? — Да, — еле слышно ответил он. — Уходи. — Ты! Смотри, с кем говоришь, ты… Аэрон приказал Легион замолчать, и к его изумлению, она послушалась. Она даже спустилась с него и села в уголке, сложив руки на груди, ее нижняя губа подрагивала. Чувство вины едва не заставило его ее коснуться. «Сначала позаботься о Парисе». — Как давно ты не занимался сексом? — спросил Аэрон у своего друга. Он снова простонал. — Два-три дня, — Парис вытер рот рукой. Что означало, что Парис не спал с женщиной еще до их возвращения. Но Аэрон знал, что Люциен каждую ночь переносил воина в город, в то время как все оставались в пустыне, именно для этого. Может, воину не удалось найти подходящую партнершу? — Давай я отнесу тебя в город. Ты можешь… — Нет. Хочу лишь Сиенну. Мою женщину. Мою. Оу, и что теперь? Насколько Аэрон знал, Парис всегда был один, каждый раз выбирая себе новую женщину, — а иногда двух и даже трех. Вероятно, он просто опьянел от амброзии, решил Аэрон. Но не мешало бы повеселить друга. — Расскажи мне, где она, и я принесу ее тебе. Тот горько рассмеялся. — Ты не сможешь. Она мертва. Ловцы убили ее.