Несомненно, он самый неромантичный из всех мужчин, которых она встречала. В этом он превзошел даже ее прадеда, который, смеясь, сжег дотла ее прабабку после того, как та родила ее бабушку. Гвен склонила голову к плечу, внимательнее присматриваясь к Сабину. — Ты предашь свою подругу, если это поможет тебе выиграть войну? Вернувшись к сумке, он вытащил пару боевых ботинок. — Какая разница? — Любопытно. — Тогда да. Она удивленно сморгнула. Во-первых, он говорил абсолютно открыто. Во-вторых, не колебался. — Так, значит, изменишь… — Да. Если измена обеспечит достижение цели, то да, я изменю. Двойное «ух, ты». Его честность… вгоняла ее в депрессию. Он был демоном, но она почему-то ожидала — хотела? — большего от него. Не то, чтобы она планировала встречаться с Сабином. Гвен желала быть единственной. Всегда. Она всегда с трудом делилась чем-то своим; подобное шло вразрез с природой ее расы. Именно поэтому она решилась-таки отбросить свои страхи и связать себя отношениями с Тайсоном. Насколько ей было известно, он хранил ей верность. У них был хороший, хоть и не слишком бурный, секс, потому что если с отношениями она еще могла справиться, то дать себе волю на ложе любви было чревато разрушительными последствиями. По крайней мере, он любил ее, и она думала, что любит его. Сейчас же после стольких месяцев разлуки она поняла, что любила лишь то ощущение, что он создавал. Ощущение нормальности. К тому же они были очень похожи. Он работал в налоговой службе, и даже собственные коллеги ненавидели его. Она была презирающей стычки Гарпией, которую жалели представители ее расы. Все же одной схожести оказалось мало, чтобы оставаться вместе. Не навсегда, это уж точно. У Гвен было чувство, что с Сабином она сможет ослабить самоконтроль — хотя бы немного. Он не поддался страху при виде ее Гарпии в пещере и на самолете. Обладая такой силой, он сможет выдержать больше, чем простой смертный. Но хотя он был и храбр, и бессмертен, она сомневалась, что он стерпит все, что таилось у нее в закромах. Это никому не под силу. И все же она ловила себя на мысли о том, каков он в постели. Одно она знала наверняка, что покорным он не будет. Он бы пускался во все тяжкие и требовал бы того же от партнерши. Многое ли он сможет вытерпеть от нее? — Итак, жены у тебя нет. И сейчас ты свободен? — спросила она ломающимся голосом. Не могла вообразить кого-то достаточно сумасшедшего, чтобы встречаться с ним. О да, он красив. О да, один лишь его поцелуй возносил женщину к вратам рая. Но подаренное им краткосрочное удовольствие могло привести к разбитому сердцу. Определенно, это должна была понимать не одна она. — К чему столько вопросов? — Просто заполняю тишину. Ложь. Создавалось впечатление, что в последнее время ложь стала ее постоянным спутником. Невзирая ни на что Гвен крайне интересовал этот воин, ее спаситель. — В тишине нет ничего плохого, — буркнул он, наклонясь над сумкой так низко, что едва не нырнул внутрь. — Так есть у тебя кто-то или нет? — Ты нравилась мне больше, когда боялась всего вокруг, — пробормотал он. Девушка поняла, что ведет себя с ним раскованнее, чем обычно. Вид любви, которую его друзья испытывали к своим женщинам, неким образом придал ей самоуверенности. По крайней мере, на время. — Ну, есть? Он вздохнул, явно сдаваясь на милость расспросов. — Нет. — Охотно верю, — пробормотала она. Его последняя подружка, скорее всего, дала ему пинка под зад. — Но это вовсе не означает, что мы можем спать в одной постели. Тебе придется поискать себе новое пристанище, потому что эту кровать занимаю я. Смело. Она только надеялась, что он не воспримет это как блеф. — Не волнуйся. Пол меня устроит. Он бросил несколько мятых рубашек в корзину для белья, стоящую около шкафа. Воин-демон сортирует грязное белье; не каждый день такое увидишь. — А если я не доверяю тебе? И не хочу оставаться с тобой наедине? Он рассмеялся, но смех его резанул ее слух. — Жаль. Но я не оставлю тебя одну. Утешительного мало. Он не поклялся не приближаться к ней, и не заявил, что не рассматривает ее в качестве сексуального объекта. Не так ли? А хотелось ли ей этого? Она изучала его профиль, скользя взглядом вдоль линии носа. Тот был немного длиннее среднего, но из-за этого выглядел истинно царски. Острые скулы, квадратная челюсть. По сути, очень резкие черты лица, и ни намека на мальчишескую прелесть, которую она себе порой домысливала. Глаза его были очень по-женски опушены ресницами. Она поняла, что не замечала этого ранее, но ресницы были такими густыми, что создавалось впечатление, что у него подкрашены веки. Обхватив себя руками, девушка отвела взгляд от интригующего лица и переключила внимание на тело. Ох, все эти мускулы… она поняла, что вновь восхищается им. Вены проступили под кожей его бицепса, когда он вынимал из сумки принадлежности для бритья. Его широкое запястье обвивал черный кожаный браслет с металлическими заклепками. Благодаря длине ног, мужчина в два шага преодолел расстояние до ванной. Она надеялась, что он снимет рубашку и еще раз подарит ей возможность полюбоваться своими мускулами. И может быть ей удастся получше рассмотреть татуировку-бабочку, что тянется вдоль его ребер и прячется под поясом брюк. — Теперь моя очередь задавать вопросы, — заявил он, останавливаясь в дверном проеме ванной и прислоняясь плечом к косяку. — Почему ты не сбежала? Или хотя бы не попыталась. Помню, как ты говорила, что не хочешь нарываться на неприятности в той пустыне. Это я еще могу понять. Но потом ты разгадала наш грязный «пти секре» с демонами и все равно осталась. Даже пообещала помочь мне. Хороший вопрос. Она раздумывала над причинами в момент приземления самолета, и позже, когда внедорожники остановились. А потом из крепости выбежали те смертные женщины, явно без ума влюбленные в своих воинов, и раздумья Гвен прекратились. Мужчины-демоны были нежны и заботливы с ними. Выказывали крайнее благоговение, словно пред наибольшими святынями. Этот факт в первую очередь заставило ее пересмотреть свое отношение к демонам. Они оказались полной противоположностью тому, чего она ожидала, проявляя свое «особое» благородство и почти доброту. Казалось, что они хотят защитить ее. Даже больше, ведь они не смотрели на нее с разочарованием, явно желая, чтобы она была более сильной, храброй и дикой. «Это все ее ангельская кровь», — негодовала мать каждый раз, когда Гвен отказывалась причинять вред невинному. — «Надо было трижды подумать перед тем, как делить с ним ложе» Любящие сестры всегда вставали на ее защиту, но ей было хорошо известно, что они считали ее слабой. Правда всегда беспрепятственно читалась в их глазах. Оправдываясь, Гвен думала, что если бы отец знал ее, то мог бы гордиться. Он бы точно аплодировал такой доброжелательности с ее стороны. — И? — напомнил о себе Сабин. — Я могу ответить тебе в твоей же манере, — огрызнулась девушка, вздергивая подбородок. «Я сильная. Я могу постоять за себя» — Почему я не сбежала? Потому. Вот почему. «Вот. Сам похлебай свои щи» Сабин провел языком по зубам. — Не смешно. — Мне тоже. Так то. — Милая, поговори со мной. То, как он произнес это слово… как ласку, фантазию и проклятье, слитые воедино в десерте, наподобие шоколадного эклера. Конечно же, украденного. — Я чувствую себя в безопасности рядом с тобой, — наконец-то призналась она, сама не зная, зачем говорит правду. — Ясно? Он нахмурился, чем удивил ее. — Это глупо. Ведь ты даже не знаешь меня. Но если ты на самом деле так глупа, то почему просила отдельную комнату? Зачем задавала все те вопросы? Краска бросилась ей в лицо. Она таки дура. — Почему у меня складывается впечатление, что ты пытаешься убедить меня не оставаться здесь, хотя сам требовал, чтобы я пошла с вами? Хочешь, чтобы я сбежала или что? Он едва заметно покачал головой. — Если так, то можешь хотя бы изобразить гостеприимство? — Нет. Опять же он ни секунды не сомневался. Это уже по-настоящему начинало раздражать. — Ладно. Но скажи, почему ты то такой милый, а уже через минуту жестокий? Желваки заходили в скулах мужчины, когда он сжал зубы. — Я не могу дать тебе ничего хорошего. Доверься мне — это причинит тебе только боль. А он не хочет причинять ей боль?