За один урок Уэббер смог часть за частью просканировать все свое тело и отметить любое напряжение или скованность, фокусируясь на ритме дыхания. Хотя урок был сосредоточен на зрении, сканирование всего тела было необходимо, поскольку любые движения влияют на организм в целом. Голос на пленке советовал ему выполнять все инструкции без малейших усилий или напряжения. Потом ему предстояло заняться пальмингом – то есть приставить пальцы ко лбу и закрыть глаза ладонями, не прикасаясь к ним. Это важное упражнение, так как, по словам Бэйтса, большинство людей с расстройствами зрения страдают от напряжения глазных мышц, когда их зрительная система старается воспринимать информацию. Ладони закрывают свет гораздо надежнее, чем опущенные веки, и это дает настоящий покой зрительным нервам и зрительной коре мозга. Пальминг постепенно уменьшает непроизвольные движения глаз и их общий тонус. Следующая инструкция была как будто специально придумана для Уэббера: «Обратите внимание, что хотя ваши руки прикрывают глаза, вы по-прежнему видите всевозможные формы и разные цвета, как в калейдоскопе. Это происходит потому, что ваш зрительный нерв находится в возбужденном состоянии и не воспринимает ничего, кроме цветов и форм. Это показывает, что весь ваш организм находится в беспокойном состоянии… Медленно смотрите, сможете ли вы на вашем зрительном поле найти более темную точку, чем все окружающие точки. Если вы смотрите внимательно, то постепенно увидите черные точки. Смотрите на эти точки и думайте о том, что они становятся больше и закрывают весь фон». В понятных мне терминах, возбужденные зрительные нервы и беспокойное состояние организма в описании Фельденкрайза являются признаком шумного, плохо регулируемого мозга, который нужно успокоить, чтобы восстановить равновесие между нейронным возбуждением и торможением. Далее Уэбберу предлагалось отдохнуть. Потом голос произнес: «Уберите ладони от лица и оставайтесь с закрытыми глазами. Медленно и внимательно двигайте только глазами (но не головой) только в правую сторону. Не шевелите головой. Смотрите только вправо, как будто вы хотите увидеть ваше правое ухо. Выполняйте это движение медленно и постепенно, как будто ваши глаза налились тяжестью. Сначала вы смотрите вперед, а потом поворачиваете оба глаза направо до тех пор, пока в вашем воображении вы не сможете видеть ваше правое ухо. Потом медленно переведите взгляд вперед». Движение глаз направо без движения головы было типичным маневром Фельденкрайза. Обычно, когда человек смотрит направо, он поворачивает голову и позвоночник одним слитным движением. Фельденкрайз просил учеников отличать движение глаз от движения головы и шеи, чтобы они осознали, что могут двигать глазами независимо от тела, практически не прилагая усилий. Уэбберу снова предлагали отдохнуть. Потом голос спрашивал: «Что такое «впереди»? Для большинства людей это не вполне ясно. Человек может двигать глазами немного влево и вправо и тем не менее чувствовать, что он смотрит «вперед». Это одна из вещей, мешающих ясному зрению. Вы должны прояснить местонахождение «впереди» в ваших чувствах или ощущениях». Здесь Фельденкрайз работал над проблемой, которую Бэйтс обнаруживал у всех людей с расстройствами зрения, которую он называл неполноценной «центральной фиксацией». Люди могут видеть мелкие детали лишь с помощью центральной части шестимиллиметровой макулы (желтого пятна), расположенной возле центра сетчатки. Но сетчатка не похожа на пленку в кинокамере. Вся поверхность кинопленки обладает одинаковой чувствительностью к деталям, в отличие от глаза. Лишь макула, плотно заполненная клетками-колбочками, может различать мелкие детали. Поэтому она должна быть точно сориентирована. Но Бэйтс обнаружил, что из-за современных привычек зрение людей становится несовершенным, свет попадает на зрительные клетки за пределами макулы, называемые палочками, которые не различают детали, что приводит к размыванию зрительного образа. Эволюция научила людей пользоваться глазами для восприятия объектов на разных расстояниях: охотники выслеживали животных в отдалении, а собиратели выискивали мелкие плоды. Современные люди проводят все больше времени за компьютерами и смартфонами, читают поспешно и смотрят лишь на небольшое расстояние перед собой. Те, кто быстро читает, «глотают» строчки, поэтому не могут ясно видеть отдельные слова. При тысячекратном повторении мы жестко закрепляем этот способ зрения в мозге; это следствие неряшливого употребления центральной фиксации и пренебрежения расстояниями и периферийным зрением. Бэйтс обнаружил, что когда он предлагал человеку с нарушенной центральной фиксацией (который не знал, как направлять свою макулу) прочитать офтальмологическую таблицу, то получал странные результаты. Человек мог обнаружить, что буква в строке выглядит расплывчатой, но соседняя кажется более четкой. В терминах Фельденкрайза, «он не знал, что такое “впереди”». Обучая наиболее чувствительную к деталям часть своего глаза смотреть прямо перед собой, человек мог довольно быстро улучшить свое зрение. Голос на пленке продолжал: «Обратите внимание, что ваше движение имеет равномерный ритм и продолжительность. Убедитесь, что ваш взгляд не «перепрыгивает» через значительные расстояния. Это непросто. Каждый глаз привык смотреть под определенными углами. Он видит четко и ясно там, где останавливается, и менее четко в других местах. Это места, куда смещается или перескакивает ваш взгляд. Если вы приучите ваши глаза двигаться постепенно, то не будет и углов, куда бы не падал ваш взгляд. Таким образом, ваше зрение может улучшиться. В целом ваши глаза никогда не находятся в состоянии полного покоя и всегда совершают мелкие движения, чтобы видеть ясно». Фельденкрайз говорил о саккадах и микросаккадах. Глаз должен двигаться, чтобы видеть, но если макула перескакивает через детали, зрение будет размытым. Она должна двигаться плавно, а это невозможно при высоком тонусе глазных мышц. Следующие инструкции Фельденкрайза описывали более необычные и непривычные движения глаз, которые следовало выполнять сначала медленно, а потом быстро. Уэбберу рекомендовалось следить за изменениями и убедиться в том, что по мере понижения тонуса глазных мышц его нервная система тоже расслабляется. Это должно было проявляться в его способности видеть черные пятна. «Снова закройте глаза ладонями и посмотрите, сможете ли вы увидеть крупные черные пятна. Вы можете заметить, что одно пятно выглядит чернее, чем соседние участки. Думайте о том, что весь фон медленно чернеет. Представьте, что внутренняя часть ваших век выстелена влажным черным бархатом. Это тот тип черного цвета, который видит ваш зрительный нерв, когда он находится в состоянии покоя и не принимает никаких сигналов. Это самый черный цвет, который может видеть человек». Уэббер вспоминает, что голос на пленке описывал другие варианты движения и визуализации, но основная структура урока соответствовала основным этапам нейропластического излечения, которые я считаю необходимыми для успокоения шумного мозга. Сначала палминг, активирующий парасимпатическую нервную систему, позволяет зрительной системе успокоиться, расслабиться и отдохнуть. Этот этап нейронной релаксации помогает нервной системе накапливать энергию, необходимую для обучения и дифференциации. Во-вторых, нейронная модуляция происходит по мере того, как восстанавливается нарушенное равновесие между возбуждением и торможением. Уэббер впервые осознал признаки избыточного возбуждения, когда увидел мелькающие яркие цвета. Потом он также заметил черные точки, которые ассоциируются с нормально заторможенными частями зрительной системы. Пользуясь разумом и представляя, как расширяются черные пятна, он модулировал свою нервную систему, восстанавливая равновесие между возбуждением и торможением. В-третьих, после завершения этапа нейромодуляции можно проводить ряд все более тонких различий (нейронная дифференциация). Процесс не должен быть настолько трудным, чтобы вынудить человека выйти из состояния покоя. Дифференциация должна быть непринужденной, но вместе с тем достаточно тонкой, чтобы превзойти уже сформированные способности мозга. Одним из способов такой дифференциации являются очень медленные и плавные движения глаз, когда они учатся не перескакивать через бо́льшие участки зрительного поля, чем это необходимо. И наконец, когда дифференциация достигнута, происходит оценка влияния этих перемен на организм в целом и адаптация к ним. Это важно, поскольку дает понимание того, что перемены возможны и приятны, что поощряет мозг к закреплению нейронных сетей и действий, которые привели к переменам. Когда Уэббер закончил выполнять непривычные движения глаз и ощущать их, то заметил нечто приятное и неожиданное: теперь он мог чувствовать глазные яблоки в их глазницах. Этот урок «помог вернуть глаза в мое внутреннее представление о себе через непосредственное ощущение частей моего тела. Это было особенно верно для моего «мертвого» правого глаза». За то время, пока он был слеп, этот глаз исчез из его внутреннего телесного образа. Телесный образ имеет психический компонент (наше субъективное чувственное восприятие тела) и физический компонент (сенсорные нейроны в наших картах в мозге). Уэббер утратил ощущение того, где именно находится его правый глаз. Поскольку мозг действует по принципу «используй или потеряй», то при нарушении сенсорной функции орган, связанный с ней, перестает посылать в мозг нормальные сигналы. Как мы могли убедиться, Фельденкрайз считал, что мозг либо перестает отображать на внутренней карте неиспользуемую часть тела, либо изменяет отображение, уменьшая площадь проекции «бесполезного» теперь органа на карте мозга. В этом блестящем наблюдении он предвосхитил работу специалиста по нейропластике Майкла Мерцениха, который с помощью картирования мозга микроэлектродами доказал, что когда животное не пользуется частью тела[235], карта мозга для этой части уменьшается в размере или замещается отображением других частей, которые увеличиваются в размере. Возникает вопрос: почему буддийские методики и упражнения Бэйтса, содержавшие основополагающие идеи, не работали для Уэббера без модификаций Фельденкрайза? Уэббер ответил: «Думаю, мне не хватало умения или энергии для того, чтобы медитировать, не отвлекаясь ни на что другое. В период слабости и упадка сил я нуждался в чем-то более эффективном для реорганизации нервно-мышечной системы». Поскольку он постоянно страдал от сильной боли, воспаления и послеоперационных травм глаз, то у него развились, по его собственному выражению, «всевозможные рефлексы для сохранения высокого тонуса глазных мышц». Метод Фельденкрайза с использованием дифференцированных непривычных движений в медленном ритме, с периодами отдыха, затормозил его привычные, непроизвольные рефлексы. «Урок Фельденкрайза разоружил мои защитные рубежи. Постоянные и неожиданные сдвиги фокуса внимания на протяжении урока и четко сформулированные установки на поиск различий поддерживали мой интерес и внимание и делали процесс увлекательным. Я созрел для перемен». Эксперименты с движением, по Фельденкрайзу, подготовили Уэббера к использованию его медитативных навыков. Как визуализация черно-синего цвета расслабляет организм. Вопрос о том, как визуализация черно-синего цвета расслабляет глаза и понижает тонус зрительной системы и почему визуализация может быть такой эффективной в целом, раскрыт во многих современных исследованиях. Сканирование мозга показывает, что многие нейроны, которые возбуждаются, когда мы воспринимаем что-то во внешнем мире, так же срабатывают, когда мы только вспоминаем этот объект или переживание. Для нашего мозга действие и представление о действии не так различны, как может показаться. Как подробно описано в книге «Пластичность мозга» (глава «Воображение»), когда люди закрывают глаза и представляют простой объект[236], такой как буква «а», томограф регистрирует такую же активность первичной зрительной коры, как если бы люди смотрели на букву «а», и то же самое происходит со сложными образами[237]. Поскольку визуализация – совместное использование воображения и памяти – активирует те же нейроны, которые активируются во время реального восприятия. Визуализация негативных переживаний или воспоминаний снова запускает все негативные эмоциональные реакции, которые мы испытывали во время первоначального опыта, еще глубже запечатлевая их в нашем мозге. Но с другой стороны, визуализация, воспоминание или представление приятных переживаний активируют многие сенсорные, моторные, эмоциональные и когнитивные контуры, которые срабатывали во время «реального» приятного переживания. Поэтому гипнотизер может заставить очень напряженного человека представить приятную сцену и быстро привести его в совершенно расслабленное состояние. Сходным образом, визуализация выполнения спортивного или музыкального упражнения может улучшить его результаты на следующей тренировке или репетиции. Как я показал в восьмой главе книги «Пластичность мозга», когда люди выполняют упражнения мысленно – например, представляют, как они играют гаммы на музыкальном инструменте, – то достигают почти таких же успехов, как при физической игре на инструменте. Томографические исследования мозга также подтверждают, что у тех, кто занимается «мысленной практикой», происходят изменения в тех же областях мозга и примерно в такой же степени, как у тех, кто занимается «физической практикой». С помощью визуализации черного и темно-синего цвета с закрытыми глазами Бэйтс и Фельденкрайз переводили зрительную систему в то же состояние, в котором она пребывает при полном отсутствии света, позволяя ей отдыхать и восстанавливать энергию. Но почему мы не можем достигнуть такого состояния, просто закрывая глаза или во сне? Потому что через закрытые веки проникает немного света, но, что более важно, представление, вспоминание разных сцен и сновидения активируют зрительную систему. Таким образом, когда мы прикладываем ладони к закрытым глазам, то расслабляем их больше, чем во сне. Именно поэтому палминг и медитативная визуализация черного и темно-синего цвета были важнейшими элементами процесса исцеления глаз и зрительной системы мозга Уэббера. Зрение возвращается: связь между рукой и глазом. Зрение начало возвращаться к Уэбберу. Его прогресс был медленным, но неуклонным. Ежедневно выполняя упражнения, он наконец смог отказаться от приема стероидов. Он добавил собственные идеи к рекомендованным упражнениям, научившись стимулировать глаза, легко зажмуриваясь с использованием лишь внешних глазных мышц для выведения мертвых клеток и понижения внутриглазного давления. На момент визита к офтальмологу в июле 2009 года он имел зрение 20/40 на левом глазу с очками (в которых он нуждался лишь потому, что его собственные хрусталики были удалены). Даже его правый глаз, раньше имевший зрение 20/800, теперь поправился до 20/200. Он начал экспериментировать с остальными упражнениями Фельденкрайза и воспользовался другой его концепцией, чтобы вывести свое зрение на новый уровень. Незадолго до смерти Фельденкрайз обратил внимание на связь между руками и глазами. Как вы помните из предыдущей главы, Фельденкрайз изобрел упражнение, где ученик должен был наклонять голову с минимально возможной скоростью и усилием, ощущая эффект движения на левой стороне тела. Это помогало ученику понизить тонус мышц шеи, а потом эффект распространялся на всю левую сторону тела. Осознанное выполнение мелких движений под контролем одной части периферической нервной системы вскоре может расслабить тело целиком, препятствуя избыточной активности нейронов моторной коры. Фельденкрайз стал изучать, что происходит, когда человек слегка сгибает и разгибает пальцы. Он попросил ученицу представить, как ее ладонь становится мягкой, а потом очень постепенно сгибать и разгибать пальцы на шесть миллиметров или еще меньше, если пальцы напряжены, одновременно наблюдая за тем, какой эффект это производит на остальное тело. Движение должно быть непринужденным, поскольку когда мы делаем вдох, то пальцы едва уловимо разгибаются, а потом сгибаются на выдохе. Он назвал этот урок «Рука-колокол», подчеркивая тот факт, что форма ладони напоминает колокол; мелкие движения сгибающихся и разгибающихся пальцев были такими незначительными, что их можно было сравнить с вибрацией колокола. Осознание движения и тонуса пальцев и ладони позволяет уменьшить тонус не только в этих мышцах, но и на этой стороне тела, а потом и во всем теле. Поскольку мы активно пользуемся руками, они занимают важное место на картах в моторной коре мозга. Карта мозга для руки расположена очень близко к карте лица и глаз; возможно, это происходит потому, что когда дети что-то видят, они одновременно тянутся к этому руками, а нейроны, которые активируются вместе, связываются друг с другом. «Неврологические пути, связывающие руки и глаза, похожи на автомагистрали в головном мозге, – сказал Уэббер. – Я высказал догадку, что с помощью этой связи смогу перенести имеющиеся навыки, в том числе снижение тонуса от нейронов, контролирующих мои руки, прямо на нейроны моторной коры, которые контролируют тонус и движения глаз». Поэтому Уэббер начал регулярно сгибать и разгибать пальцы, а когда мышечный тонус кистевых мышц снижался, он подносил ладони к глазам и занимался пальмингом. Мышечное напряжение и быстрые, «дерганые» движения его глаз резко контрастировали с расслабленным состоянием пальцев и ладоней. Просто отметив эту разницу – то есть проведя сенсорную дифференциацию, – его мозг стал постепенно понижать тонус глазных мышц. «Было такое ощущение, словно в присутствии расслабленных рук мои глаза чувствуют себя надежно защищенными, – сказал он. – Казалось, что напряжение в глазах просто растворяется в пустоте рук». Эти изменения происходили спонтанно и без усилий; на самом деле, если прилагать усилия в попытке понизить мышечный тонус, это скорее всего приведет к обратному результату. Осознавание как таковое является движущей силой перемен. Например, когда человек сознает, что напряженно сдерживает дыхание, оно автоматически выравнивается. Уэббер обнаружил, что, выполняя упражнение «Рука-колокол», он может быстро отключить свою симпатическую реакцию «борись или беги». Это «привело меня в очень восприимчивое состояние парасимпатического обучения, подавившее значительную часть шума в моей сенсорной и моторной коре, и распространившееся затем на глаза и остальные части тела». Он осознал, что может пользоваться упражнением «Рука-колокол», чтобы позволить той части себя, которую он осознавал лучше всего (руки), учить его менее осознанную часть (глаза) двигаться плавно, избавляться от напряжения и лучше себя чувствовать. Когда мышечный тонус его глаз пришел в норму, кровообращение в них усилилось, а диапазон и плавность движения глаз увеличились, что позволило ему направлять больше информации в зрительную кору. Он выполнял упражнение «Рука-колокол» в течение одного-двух часов в день. Через полтора месяца такого режима он вернулся к своему офтальмологу, и его зрение в левом глазу с очками составляло 20/20. Он спросил врача, такого же обрадованного, как и он сам, в чем тот видит причину такого замечательного прогресса. Врач помедлил и сказал: «Должно быть, это имеет когнитивную природу», имея в виду изменения в мозге. Теперь Уэббер надевает очки только для некоторых занятий. Крит показался Уэбберу идеальным местом для закрепления своих успехов. Он жил там в молодости, сажал оливковые деревья, которые теперь выросли, наслаждался свежей едой и неторопливым образом жизни. Он вернулся туда в 2006 году и ощутил прилив энергии от близости природных стихий: моря, воздуха и гор, где он гулял в любое время года, осматривая старинные каменные поселки. Следуя философии Фельденкрайза, он решил, что избавление от повседневной рутины в Торонто, где он неизбежно возвращался к своим привычкам, даст его нервной системе больше свободы для реорганизации; в этом отношении отъезд на Крит напоминал распространенную рекомендацию врачей былых времен, которые знали, что иногда лучшие шансы на выздоровление дает радикальная перемена обстановки для долгого восстановительного отдыха, укрепляющего телесные и душевные силы. Сначала Уэббер страдал от одиночества, но потом нашел компанию. Он заметил, что теперь меньше полагается на зрение – мозг перестроился за годы слепоты. «Чем меньше я полагался на зрение для организации своей жизни, более спокойным и ясным становился мой разум». Он надеялся, что средиземноморская жизнь еще больше успокоит его нервную систему, а это, в свою очередь, может предотвратить распространение аутоиммунной инфекции на другие органы. И хотя в классических учебниках проводится строгое различие между нервной и иммунной системой, новая наука нейроиммунология дает понять, что в организме этого различия не существует. Стресс может активировать иммунные реакции. Уэббер надеялся, что дальнейшее успокоение нейроиммунной системы улучшит его зрение и предотвратит рецидивы. Он иногда возвращался в Торонто для визитов к врачу. Во время одного визита к своему офтальмологу он сидел в приемной среди многих людей, которые были слепыми или имели серьезные проблемы со зрением. Он подумал обо всех таких приемных, «наполненных людьми, которые ничего не могли поделать со своим состоянием. Я решил, что если когда-нибудь выберусь из этой заварухи, то буду помогать другим людям». Теперь он был намерен найти какие-то практические инструменты, чтобы выполнить свое обещание. На конференции по осознанному восприятию движения он познакомился с одним из первых учеников Фельденкрайза, Карлом Гинзбургом, который жил в Германии. Услышав историю Уэббера, Гинзбург захотел научиться у него новым приемам и пригласил Уэббера выступать на своих семинарах в Майнце, Баварии и Вене. Гинзбург уже давно страдал от повреждения роговицы, причинявшего ему значительную боль. Уроки у Габи Ярон, одной из доверенных помощниц Фельденкрайза, способствовали его исцелению. До сих пор Уэббер занимался самолечением по методу осознанного восприятия движения. Теперь Гинзбург стал давать ему уроки функциональной интеграции. Уэббер годами привыкал ходить и двигаться практически вслепую, и теперь ему нужно было реорганизовать свое тело с учетом восстановленной функции зрения. Большинство людей на уроке функциональной интеграции находятся в состоянии, близком к трансу, и не могут дословно описать все незначительные движения. Но Уэббер смог досконально запомнить их. Он добился полной реорганизации своего тела относительно движения и осанки, а также той эмоциональной реорганизации, какую редко можно встретить за исключением случаев глубокой и эффективной психотерапии или психоанализа. Уже на первом из семи уроков Гинзбурга[238] Уэббер изучил разницу между сторонами своего тела и обнаружил, что он немного не уверен в себе, когда опирается на правую ногу, и имеет напряженный узел мышц в правой икре. По мере избавления от слоев наиболее очевидного напряжения в этой части тела, он стал лучше чувствовать более глубокие слои мышечного тонуса вокруг глаз, в шее, спине и тазовой области, вплоть до ступней. «Тонус приобрел некую компактность… Мое дыхание внутри как будто сталкивалось со стеной, стоявшей в плоскости моей спины». По мере продвижения работы «ко мне пришло осознание, что эта стена представляет собой компактное средоточие моего страха и беспокойства. В то же время я чувствовал, что это структурный феномен – мышцы с внешней стороны от глаз, диафрагма и тазовая область сжимались и фиксировали свое положение под воздействием этого ощущения, словно древесные корни в каменистой почве. Хотя страх, который я испытывал, был вполне реальным, чудо этого нового восприятия растворило мою потребность в страхе. Я ощущал, что дыхание совершенно безопасно для меня». Когда Уэббер встал со стола, он чувствовал себя более устойчиво. «Когда я походил еще немного, мне стало ясно, что эта стена, построенная на страхе, была неизвестной частью меня самого, связанной с моими глазами, и она годами определяла мою осанку». Теперь, когда он ходил спокойно, страх становился более очевидным и начал тускнеть, а потом «развеялся сам собой, словно клубы дыма». Осознание существования напряженной стены – тонуса, который он носил в себе, – оказалось достаточным, что позволить нервной системе освободиться от него и от эмоции, связанной с ним. Во время одного памятного урока, когда Уэббер лежал на спине, Гинзбург осторожно приподнял его голову. «Пока он совершал мелкие, очень аккуратные движения моей головой, поддерживая шею за ушами, внутри моего черепа как будто что-то раскрылось. Мое дыхание стало более глубоким. Когда он поднял большие пальцы к вискам, я вдруг снова почувствовал себя слепым, одиноким и замкнутым в своем горе. Я мысленно видел, как мое правое глазное яблоко выпадает из головы и исчезает где-то между ухом и полом. Я чувствовал это как гибель зрения. Волны горя и печали прокатывались через меня от головы до ног. Но зная, что Карл внимательно следит за мной, я чувствовал себя уверенно. Я мог дышать полной грудью и пропускать через себя волны болезненных чувств, мыслей и воспоминаний. Пока я смотрел, я чувствовал, как расслабляются поясничные мышцы, а в тазовой области распространяется тепло. Ко мне вернулось восприятие правого глаза. Я чувствовал его вес и округлую форму. Он нашел прежнее место глубоко в центре глазницы». Уэббер чувствовал, что теперь зрение снова интегрировано в его восприятие мира, так что когда он поворачивался – к примеру, для того, чтобы посмотреть на горизонт, – его таз, позвоночник, ребра и шея двигались согласованно, так что движение получалось плавным и непринужденным. Он проработал значительную часть своей психологической травмы, заново переживая в похожей на сон фантазии опыт жизни без зрения. (Правое глазное яблоко, выпадающее из глазницы, было замечательным символом его слепоты.) Потом, избавившись от всех подсознательных страхов и былых переживаний, он достиг нового психического и физического состояния, в котором чувствовал себя свободно. В конце урока Гинзбург отметил, что даже лицо Уэббера изменилось: правая сторона выглядела более расслабленной и удлиненной. Переезд в Вену. В 2010 году венский офтальмолог Кристина Долежал посетила семинар Уэббера в Вене, где он делился своим опытом и некоторыми методиками. Она поняла, что сочетание ее работы и достижений Уэббера может помочь многим ее пациентам, и вскоре они стали работать вместе. Глаза «организуют» и контролируют то, как мы держим голову, а посадка головы контролирует осанку; Долежал заметила, что большинство ее пациентов, которые утратили центральное (макулярное) зрение, напрягают глаза, чтобы видеть детали. Это служит причиной скованности шеи и верхней части тела, из-за которой пациенты начинают чувствовать себя неуверенно и хуже сохраняют равновесие. В то время как Долежал назначала им традиционную офтальмологическую терапию, Уэббер помогал им работать над функциональной интеграцией и улучшал их способность координировать движения глаз, шеи и других частей тела, что способствовало улучшению зрения. Пациенты, которые целый день работали за компьютером, имели проблемы с фокусировкой взгляда и испытывали головную боль и боли в шее; с помощью Уэббера они смогли уменьшить частоту появления этих симптомов и чаще обходились без очков. Он помогал детям с косоглазием (страбизмом), который может приводить к диплопии, то есть к сильному различию между образами, поступающими в мозг от левого и правого глаза. У людей с очень сильно выраженным косоглазием часто развивается вторичная проблема. Их мозг, в попытке избавиться от двоения образов, перестает обрабатывать информацию, поступающую от одного из глаз, что приводит к синдрому «ленивого глаза» (амблиопия). Уэббер также помог официально слепому человеку, который был фактически заперт в своем доме после того, как потерял центральное зрение из-за увеита, улучшить свое зрение и вернуться к общественной жизни. Старые буддийские идеи, усовершенствованные Бэйтсом, Фельденкрайзом и Уэббером, оставались без внимания на Западе из-за недостаточного понимания возможностей нейронной пластичности, перестройки нейронных связей, роли движения в зрительном процессе и простого факта тесной связи между мозгом и телом. В этой главе я сосредоточился на роли этих факторов в терапии конкретного недуга – слепоты. Я не утверждаю, что меры, предпринятые Уэббером для лечения самого себя, будут эффективны для всех пациентов с похожими диагнозами. Зрение – очень сложный процесс, и есть много нарушений, ведущих к слепоте. Я лишь утверждаю, что принципы естественного зрения, которые стоят за его успехами, могут применяться гораздо шире, чем сейчас, для решения разных проблем: от менее сложных, таких как размытое зрение, до более серьезных, а также для профилактики расстройств зрения. Сегодня разработано множество нейропластических упражнений для корректировки разных аспектов зрительной системы. Майкл Мерцених и его коллеги в компании Posit Science разработали компьютерные упражнения, которые расширяют периферийное зрение; они предназначены для пожилых людей, управляющих личным транспортом. Предполагается, что эти упражнения приведут к снижению количества ДТП, помогая людям в преклонном возрасте сохранять сенсорные функции, необходимые для управления автомобилем[239]. Другая компания, Novavision, разработала упражнения для мозга, помогающие в реабилитации людям после инсульта, мозговых травм или хирургического удаления опухолей в зрительной коре (подобные операции часто приводят к резкому ограничению зрительного поля[240]). Исследования показывают, что компьютерные упражнения могут способствовать расширению зрительного поля – иногда совсем небольшому, но ведь полезно любое улучшение. Как мы увидели в главе 4, низкоуровневая лазерная терапия тоже может улучшить зрительные способности. С терапией естественного зрения тесно связана сравнительно малоизвестная теория бихевиористской оптометрии, существующая уже около ста лет. Согласно этой теории зрение представляет собой набор навыков, которые поддаются тренировке. Эти положения согласуются с принципами нейронной пластичности. Нейробиолог Сьюзен Барри около пятидесяти лет прожила с двухмерным зрением из-за врожденного косоглазия. Как мы уже говорили, у людей с косоглазием возникает синдром «двойного зрения», в попытке избавиться от которого мозг перестает обрабатывать зрительные сигналы одного глаза, так что зрительная кора, принимавшая информацию от этого глаза, вынуждена бездействовать. Для объемного (трехмерного) зрения мозг нуждается в информации от обоих глаз, передающих в мозг изображения объектов под немного разными углами. На основе нейропластического метода, предложенного оптометристом, Барри заново пробудила и сбалансировала обе части зрительной коры и наконец в возрасте пятидесяти лет увидела мир трехмерным, о чем написала в своей книге «Фиксация моего взгляда»[241]. Нейронная пластичность существует от колыбели до могилы.