В некоторых случаях у людей вдобавок к физическому излечению улучшалось настроение. Один мужчина, страдавший от болей в шее, отметил не только улучшение здоровья, но и почти полное исчезновение симптомов депрессии, что позволило ему значительно уменьшить прием антидепрессантов. Он также был поражен своими успехами в тестах на скорость мышления. (Такие когнитивные эффекты световой терапии уже были отмечены в исследовании Техасского университета в Остине[169].) Другой мужчина, так сильно страдавший от депрессии, что был вынужден уволиться, после нескольких сеансов лазерной терапии обнаружил, что может вернуться к работе. Поскольку новейшие данные свидетельствуют, что в некоторых случаях депрессия развивается при хроническом воспалении мозга, становится понятно, почему терапия, устраняющая хроническое воспаление, оказывается эффективной. Это приводит нас к еще одной области исследований применения лазерной терапии низкой интенсивности. Болезнь Альцгеймера является наиболее распространенным видом нейродегенеративных заболеваний. При болезни Альцгеймера мозг также воспаляется; митохондрии функционируют с перебоями и обнаруживают признаки старения, называемого окислительным стрессом – своеобразного «заржавения» молекул. Лазеры, улучшающие общие клеточные функции мозга, могут ослабить все три болезненных состояния: воспаление, нарушение работы митохондрий и окислительный стресс[170]. Отличительным свойством болезни Альцгеймера является накопление в нейронах избыточного количества белков, называемых тау-протеинами и амилоидами, образующих бляшки, которые приводят к вырождению клеток. Группа ученых из Сиднея в Австралии добилась понижения уровня этих белков с помощью света[171]. Они имплантировали в мышиную ДНК человеческие гены, связанные с болезнью Альцгеймера, так что у животных появились аномальные тау-протеины и амилоидные бляшки. Потом они в течение месяца лечили их с помощью низкоуровневой лазерной терапии, держа источники света в одном-двух сантиметрах над головами животных. Пользуясь близким к инфракрасному диапазону светом той же частоты, который помогал при травматических повреждениях мозга, болезни Паркинсона и повреждениях сетчатки[172], они понизили уровень патологических тау-протеинов и амилоидных бляшек на 70 % в тех областях мозга, которые поражает болезнь Альцгеймера. Впоследствии симптомы «ржавения» уменьшились, и митохондрии, дающие клеткам энергию, стали функционировать лучше. Второе исследование на животных показало, что световая терапия восстанавливает поврежденные связи между нейронами при болезни Альцгеймера[173], увеличивая выработку BDNF (мозговой нейротрофический фактор). Теперь же остро необходимы исследования на людях. Между тем становится ясно, что лазеры низкой интенсивности являются мощным инструментом для сохранения клеточного здоровья мозга. Сочетание лазерной терапии с методиками упражнений, описанными во второй главе, и с другими мерами для сохранения здоровья мозга, описанными в третьей главе, открывает новые возможности реабилитации людей, еще недавно считавшихся неизлечимо больными. Пока я знакомился с целительной силой лазерного света, не мог не удивляться тому, как люди добровольно лишают себя естественного освещения и его преимуществ. В больницах, как правило, равнодушно относятся к роли света в реабилитации больных – там больше нет солнечных дворов. Хотя еще во время Крымской войны Флоренс Найтингейл заметила, что в стационарных больницах умирает больше пациентов, чем во временных полевых госпиталях, где пациенты большую часть времени находятся в естественном освещении и на свежем воздухе. В больничных палатах, созданных на основе ее работ – они назывались «палатами Найтингейл», – имелись многочисленные окна, специально расположенные таким образом, чтобы пациенты в течение всего дня получали достаточно света. Недавние исследования показывают, что естественный свет не только ускоряет выздоровление, но также уменьшает боль и улучшает сон. Поскольку свет повышает уровень витамина D в организме, он также может снижать риск развития некоторых раковых заболеваний. В наши дни больничный пациент может считать, что ему повезло, если в его палату попадает достаточно солнечного света через окна. В закрытых помещениях, где люди проводят большую часть времени, таких как автомобили, квартиры, школы и офисы, окна все чаще тонируют с целью экономии денег на кондиционировании воздуха, а тонированное стекло пропускает не полный спектр солнечного света. В помещениях мертвенно-белый свет «энергосберегающих» флуоресцентных ламп озаряет нас призрачным сиянием, настолько неестественным, что некоторым чувствительным людям физически некомфортно находиться в таком освещении дольше пары часов. Это не первый случай в истории, когда энергетическая политика вредит здоровью общества. Повсеместное использование угля во времена промышленной революции привело к загрязнению больших городов Европы и Америки, что заставило врача Калеба Уильямса в начале XX века скорбеть о том, как «несчастные миллионы» живут среди темных городских ландшафтов, где не светит солнце. Произошло широкое распространение инфекционных болезней, и врачи отчасти связывали это с отсутствием света, а не только с перенаселенностью. В 1905 году в Нью-Йорке количество случаев заболевания туберкулезом пошло на убыль после введения закона, ограничивающего выбросы угольного дыма. Это создало прецедент. В Бостоне был принят «закон о голубом небе», и детей с туберкулезом стали размещать в плавучем госпитале на корабле, где они могли выздоравливать на солнце. Швейцарский врач Огюст Ролье отвозил пациентов в Альпы, где они принимали солнечные ванны в его санатории, добиваясь замечательных успехов. Решающим фактором был не только свежий горный воздух; но благодаря его прохладе люди могли дольше находиться на солнце. Великие достижения гелиотерапии были забыты после открытия антибиотиков в 1930-х годах, которые помогали иммунной системе пациентов в борьбе с инфекциями. Но теперь, когда из-за чрезмерного употребления антибиотиков появляются штаммы микроорганизмов, устойчивых к лекарствам, нам нужно заново осваивать старинные методы лечения. Возможно, наше небо стало более ясным, но закрытые помещения еще больше лишились естественного света. Мы не сознаем этого, но искусственные источники света, которыми мы пользуемся, в большинстве случаев не излучают жизненно важных частей спектра. Ущерб от жизни в таких условиях долгое время остается скрытым. Мы можем неплохо переносить сумрак, но радость, которую мы испытываем в хорошо освещенных местах, связана не только с эстетическим удовольствием; она указывает на то, что свет нужен нашему организму для нормальной жизни. Седьмого октября 2012 года Габи написала: «Я впервые села за руль примерно за три года… Теперь я без проблем могу поворачивать голову в любую сторону и поддерживать координацию между зрением и движениями рук… Немного позже я попробую выехать на скоростное шоссе, а пока пользуюсь второстепенными дорогами». Вскоре она снова написала мне: «Это очень странно: иметь волю, но не иметь возможности действовать. До болезни я всегда считала, что там, где есть воля к действию, там есть и действие. С тех пор я узнала, что иногда даже при наличии воли действия не происходит. Если ваш мозг не справляется с этим, вы не можете этого сделать. Это до сих пор иногда удивляет меня… Простите, что так долго не связывалась с вами… К сожалению, мой отец был нездоров». Габи снова приступила к частному преподаванию. Она поет, ездит на автомобиле, живет. Ее долгая, мучительная, ежедневная зависимость от родителей подошла к концу, как и их болезненный страх за ее будущее и ожидание худшего. Теперь она рада заботиться о своем восьмидесятилетнем отце, докторе Полларде, и о своей матери. Традиционные семейные отношения, где дети принимают на себя благородную задачу заботы о родителях, были восстановлены. Между тем Фред Кан ни одного дня не пробыл на больничном за последние пятьдесят лет. И сейчас, в возрасте восьмидесяти пяти лет, он по-прежнему активно занимается своим делом. Глава 5. Моше Фельденкрайз: физик, обладатель черного пояса и целитель Решение серьезных проблем мозга с помощью целенаправленного осознавания движения Побег с двумя чемоданами. В июне 1940 года молодой еврей бежал из оккупированного нацистами Парижа[174] за считаные часы до появления гестаповцев. Он унес с собой два чемодана с французскими секретными научными разработками и материалами[175], в том числе два литра недавно открытой тяжелой воды, необходимой для производства ядерной энергии и оружия, а также планы водородной бомбы. Он не хотел, чтобы все это попало в руки немцев, и надеялся добраться до Англии. Он был плотно сложенным, чрезвычайно сильным мужчиной ростом метр шестьдесят пять сантиметров и имел репутацию спортсмена. Из-за травмы колена, полученной десять лет назад во время игры в футбол, он заметно прихрамывал. Этому человеку, Моше Фельденкрайзу, недавно исполнилось тридцать шесть лет. Он был физиком, который заканчивал подготовку докторской диссертации в Сорбонне и работал над французскими атомными секретами в лаборатории молодых супругов, Фредерика и Ирен Жолио-Кюри. За несколько лет до этого, в 1935 году, они совместно получили Нобелевскую премию за синтез новых радиоактивных элементов. В марте 1939 года в их лаборатории впервые был расщеплен атом урана и было доказано, что расщепление определенной массы ядер урана вызывает цепную реакцию, высвобождающую огромное количество энергии, которая получила название ядерной. Именно Фельденкрайз построил ускоритель, который генерировал частицы, бомбардирующие атом. В том же году Альберт Эйнштейн написал президенту США Франклину Д. Рузвельту, что «благодаря работе супругов Жолио из Франции» появилась возможность изготовления бомбы нового типа; он предупредил, что нацисты ведут работу в этой области и приступили к накоплению урана. За несколько дней до своего июньского побега, когда нацисты входили в Париж, Фельденкрайз заметил, что по какой-то странной причине его поврежденное колено стало работать гораздо хуже. Оно так распухло, что он едва мог встать с постели и пойти на работу. В то время он жил в условиях постоянного стресса, но не мог понять, каким образом события, происходившие в мозге, могли привести к распуханию колена. Он знал, что вскоре после вторжения гестаповцы придут с обыском в лабораторию Кюри и заставят всех сотрудников выйти во двор. Как правило, они отделяли евреев и коммунистов для отправки в концентрационные лагеря. Фредерик сказал Фельденкрайзу, что промедление крайне опасно, и передал ему бумаги от французского правительства. С двумя чемоданами и своей женой Ионой Моше совершил отчаянный марш-бросок через половину страны, чтобы найти судно, отплывающее в Англию. Но, переезжая от одного порта к другому, они обнаруживали, что либо порт был закрыт, либо последний корабль уже уплыл. Летчики люфтваффе бомбили дороги, переполненные отчаявшимися людьми, спасавшимися на автомобилях, потому что железные дороги не работали. Вскоре дороги стали непроходимыми. Моше и Иона пошли пешком, но она страдала врожденным вывихом бедра, а он хромал. Когда она обессилела, он катил ее дальше на брошенной ручной тележке до тех пор, пока они не присоединились к эвакуационной операции союзных ВМФ. Ею командовал британский офицер Йен Флеминг, который впоследствии написал романы о Джеймсе Бонде. Флеминг разместил их на борту фрегата «Эттрик» – последнего, отплывшего из Франции. Поскольку судно было переполнено, Фельденкрайзу пришлось бросить свои чемоданы в большую кучу багажа, чтобы забрать их по прибытии. Когда Фельденкрайз и его жена прибыли в Англию в последнюю неделю июня 1940 года, ему удалось отыскать только один чемодан, который он передал в британское Адмиралтейство. Но теперь у него появилась новая проблема; фамилия Фельденкрайз казалась немецкой. Британцы, опасавшиеся, что нацисты разместят шпионов среди беженцев, задержали его и отправили в лагерь для интернированных лиц на острове Мэн. В это время на одного из ведущих британских ученых Дж. Д. Бернала была возложена задача собрать команду ученых для помощи военной экономике. Когда-то он посещал лабораторию Жолио-Кюри и теперь обнаружил, что Фельденкрайз оказался среди задержанных. Бернал добился его освобождения и привлек к решению остро стоящей проблемы: нацистские субмарины топили английские корабли. Во Франции Фельденкрайз проделал значительную работу по созданию сонара – разновидности подводного радара, который можно было использовать для поиска вражеских подлодок. После того как британский проект сонара застопорился, Фельденкрайза в составе весьма разношерстной группы ученых приняли на работу. Располагались они в Фэйрли, уединенном поселке на западном побережье Шотландии. За несколько дней Фельденкрайз превратился из подозреваемого в научного офицера Адмиралтейства, работавшего на британскую контрразведку. Днем он работал над сверхсекретными проектами, а по вечерам учил своих коллег дзюдо. В Париже он помог основать французский клуб дзюдо, был одним из первых обладателей черного пояса на Западе и писал книги о дзюдо, где физически обосновывал теоретическую возможность для маленького человека опрокинуть гораздо более крупного противника. Слухи о его опыте распространились после того, как один коммандер прошел курс дзюдо под его руководством и попросил Фельденкрайза обучить сначала его взвод охраны, а потом целый батальон. Вскоре он стал обучать британских парашютистов ручному бою без оружия при подготовке высадки союзных войск в Нормандии. Истоки метода Фельденкрайза. Фельденкрайз с ранней юности демонстрировал исключительную независимость ума и своенравие. Он родился в городке Славута на территории нынешней Украины 6 мая 1904 года. В 1912 году его семья переехала в Барановичи на территории современной Белоруссии. В течение десятилетий евреи в Российской империи были жертвами погромов и разбойных нападений на их поселения. В 1917 году, в связи с бедственным положением евреев во многих странах, Британия, контролировавшая Палестину, выпустила декларацию Бальфура, где говорилось: «Правительство Ее Величества благосклонно относится к основанию в Палестине национального дома для еврейского народа и предпримет необходимые усилия для достижения этой цели». Когда Моше было четырнадцать лет, он в одиночку отправился в пеший поход из Белоруссии в Палестину. С пистолетом в ботинке, учебником математики в котомке и без официальных бумаг или документов, он пересекал болота и выдержал сорокаградусные морозы, когда пересекал границу России зимой 1918/19 года. Когда он проходил через деревни, другие еврейские дети, заинтересовавшись, присоединялись к нему. В какой-то момент, чтобы выжить, они присоединились к бродячему цирку, где акробаты научили Моше кувыркаться и падать без риска получить травму; впоследствии он усовершенствовал эти навыки с помощью дзюдо. К тому времени, когда он достиг Кракова, пятьдесят детей следовали в Палестину за подростком, которым они восхищались, а потом их количество увеличилось до двухсот. В конце концов даже взрослые присоединились к детскому походу через Центральную Европу в Италию и Адриатику, где они сели на судно, прибывшее в Палестину в конце лета 1919 года. Как и многие новоприбывшие, Фельденкрайз не имел ни гроша в кармане. Он занимался подручной работой и спал в палатке. В 1923 году он стал посещать высшую школу и зарабатывал частными уроками с детьми, от которых отказались другие учителя; он с раннего возраста проявлял склонность помогать людям бороться с препятствиями в процессе обучения. В 1920-х годах арабы напали на еврейские поселения и города в Палестине на подмандатной территории Британии. Фишель, двоюродный брат Фельденкрайза, оказался в числе убитых. Евреи потребовали от Британии либо более мощную защиту, либо право на самозащиту и получили отказ. Поэтому молодой Фельденкрайз начал изучать методы самообороны без оружия. Арабы обычно нападали на своих противников с ножами, били сверху вниз и наносили удары в шею или в солнечное сплетение. Много евреев погибло в таких стычках. Фельденкрайз пытался научить товарищей блокировать удар, а потом выкручивать руку нападающего, чтобы тот выронил нож. Но его ученики были не в силах преодолеть естественный неврологический рефлекс и либо поднимали руки, чтобы защитить лицо, либо поворачивались спиной, чтобы убежать. Тогда вместо того, чтобы бороться с этой спонтанной реакцией нервной системы, Фельденкрайз изобрел блок, являющийся естественным продолжением этой реакции. Теперь он настаивал, чтобы его ученики при нападении следовали инстинктивному порыву прикрывать лицо, но превратил это движение в эффективный блок. Потом он фотографировал людей, атакуемых под разными углами, и придумывал блоки, превращавшие спонтанные реакции в настоящую защиту. Этот метод работал и лег в основу его будущего подхода к нервной системе: работайте с ней, а не против нее. В 1929 году он выпустил пособие «Джиу-джитсу и самооборона» на иврите, первую из своих многочисленных книг о рукопашном бое. Оно стало первым руководством по самозащите для тренировки вооруженных сил в зарождавшемся государстве Израиль. В тот год он повредил колено и во время выздоровления заинтересовался связью здоровья тела и разума и теорией подсознания. Он написал две главы для книги под названием «Самовнушение», включавшие перевод трактата Эмиля Коэ о гипнозе. В 1930 году он переехал в Париж, где получил диплом инженера и стал готовить докторскую диссертацию по физике под руководством супругов Жолио-Кюри. Однажды в 1933 году он узнал, что основатель дзюдо Дзигоро Кано собирается прочитать лекцию в Париже. Кано был очень миниатюрным и хрупким с виду человеком, на которого часто нападали в детстве. Искусство дзюдо, выросшее из джиу-джитсу, учило тому, как пользоваться силой противника, чтобы вывести его из равновесия и опрокинуть. Кроме того, дзюдо, что значит «гибкий путь», исповедовало целостный подход к физической и психической жизни. Фельденкрайз показал Кано свою книгу о рукопашном бое. – Откуда вы это взяли? – спросил Кано, указав на рисунок блока, который Фельденкрайз изобрел для использования спонтанной нервной реакции в защитных целях. – Я придумал его, – ответил Фельденкрайз. – Я вам не верю, – заявил Кано. Тогда Фельденкрайз предложил Кано напасть на него с ножом, и тот сделал это. Нож отлетел в сторону. Кано взял книгу и несколько месяцев изучал ее. Потом он сказал Фельденкрайзу, что будет тренировать его как одного из своих лучших учеников, которые могли сохранять равновесие при любых бросках. Вскоре Кано решил, что наконец нашел человека, который поможет ему сделать дзюдо популярным в Европе. Два года спустя Фельденкрайз основал французский клуб дзюдо. Во время написания своей докторской диссертации он зарабатывал на жизнь, обучая дзюдо Жолио-Кюри и других физиков. Во Франции проблема с его коленом осложнилась. В периоды ухудшения он был прикован к постели, иногда целыми неделями. Он заметил, что некоторые дни были лучше других, и гадал, почему так происходит и почему его физическое состояние ухудшается в периоды нервного стресса. Было ясно, что причина не является исключительно психосоматической. Его колено было повреждено так сильно, что мышцы бедра почти атрофировались. Обследование показало, что его мениск (коленный хрящ) был сильно надорван, а коленные связки совершенно разрушены. В конце концов он обратился к опытному хирургу, который сообщил ему, что нога не сможет нормально функционировать без операции. Фельденкрайз спросил: «Существует ли вероятность, что операция окажется неудачной?»[176] Хирург ответил: «О да, примерно пятьдесят на пятьдесят», но даже если бы операция завершилась удачно, его колено все равно не смогло бы нормально сгибаться. «До свидания, – сказал Фельденкрайз. – Я не буду этого делать». Однажды с ним произошел странный случай. Он шел домой один, прыгая на здоровой ноге, поскользнулся на масляном пятне и повредил эту ногу. Кое-как он добрел до дома, опасаясь, что превратится в настоящего калеку, лег в постель и погрузился в глубокий сон. Когда он проснулся, то с удивлением обнаружил, что может стоять на ноге с больным коленом. «Я думал, что сошел с ума»[177]. Как могла та самая нога, на которую я не мог опираться несколько месяцев, внезапно стать опорой для почти безболезненного передвижения?» Книжные знания по неврологии помогли ему понять, что причиной этого мнимого чуда были его мозг и нервная система. Острая травма «здоровой ноги» Фельденкрайза заставила его мозг подавить активность нейронных сетей моторной коры, управлявшие движением этой ноги, чтобы уберечь ее от дальнейшего травмирования при движении. Но когда одна часть мозга не выполняет свои функции, их принимает на себя другая. Блокировка части моторной коры, координировавшей движения здоровой ноги, привела к тому, что моторная кора, «отвечающая» за больную ногу, повысила тонус сохранившихся в ноге мышц, чтобы сделать ее более полезной. Этот случай показал Фельденкрайзу, что не только физическое состояние его колена, но и его мозг отвечает за уровень ее функциональности. Позднее, когда Фельденкрайз работал в программе защиты от субмарин в Шотландии, ему часто приходилось бывать на влажных и скользких палубах, и его колено регулярно распухало. У него не оставалось иного выбора, кроме как решать проблему самостоятельно. Он должен был выяснить, что именно происходило между его мозгом и коленом в «плохие дни». Он взял на заметку, что в то время как другие млекопитающие могут ходить спустя несколько минут после рождения, люди усваивают навыки ходьбы только спустя довольно длительное время. Для Фельденкрайза это означало, что ходьба была «подключена» к нервной системе через жизненный опыт и включала формирование привычки к движению – привычки, которую он теперь собирался изменить. Он начал с обращения особо пристального внимания на кинестетическое восприятие того, как он пользуется коленом при движении. Кинестетическое восприятие – это совокупность сигналов от рецепторов в тканях и суставах, которые информируют человека о положении его тела и конечностей в пространстве во время движения. По опыту дзюдо и из книг по неврологии Фельденкрайз знал, что, когда человек стоит неподвижно, мышцы его спины и четырехглавые мышцы бедра (они называются антигравитационными, т. е. несущими гравитационную нагрузку) помогают ему сохранять вертикальное положение. У каждого человека есть привычные виды осанки, которые частично являются усвоенными. Каждый раз, когда человек стоит, его поза неосознанно определяется этими привычками. Поскольку они усугубляли боли в колене Фельденкрайза в «плохие дни», он решил наблюдать за собой в лежачем положении, чтобы устранить действие гравитации на свое тело и соответствующую потребность в напряжении антигравитационных мышц. Он провел много часов на спине, медленно сгибая-разгибая колено и постепенно поднимая ногу, с целью выяснить, в каком положении начинается боль или ограничение подвижности. Впоследствии он сказал своему ученику Марку Рису, что следил за собой «так, что мог чувствовать все тонкие подсознательные связи между частями своего тела»[178]. «Ни одна часть тела не может двигаться совершенно независимо от всех остальных»[179], – написал Фельденкрайз. Этот целостный подход впоследствии отличал его метод от других методов работы с телом. Поскольку кости, мышцы и соединительная ткань образуют единое целое, то невозможно даже слегка пошевелить одной частью тела, не повлияв на все остальные. Когда человек вытягивает руку и хотя бы немного приподнимает палец, то мышцы предплечья сокращаются, а другие мышцы, расположенные в спине, стабилизируют эти мышцы, активируя нервную систему и создавая телесное ощущение того, что это движение слегка изменяет общее равновесие. В обычных условиях все мышцы, даже предположительно «расслабленные», обнаруживают некоторое сокращение, или мышечный тонус. (Мышечный тонус – это медицинский термин, описывающий степень сокращения мышцы, в зависимости от чего он может быть высоким или низким.) Изменение напряжения в любой мышце влияет на напряжение других мышц. К примеру, сокращение бицепса требует расслабления трицепса. Пользуясь кинестетическим осознаванием тонуса и раскладывая свою походку на отдельные мелкие движения, Фельденкрайз мог неделями ходить, не испытывая боли в колене. «Меня намного больше заботило, как я выполняю движение[180], чем, собственно, то, что это за движение», – написал он. Постоянное целенаправленное осознавание движения создавало обратную связь, которая, в свою очередь, изменяла его мозг. Анализируя свою походку, он обнаружил, что на протяжении многих лет он неосознанно изменял характер своих движений при ходьбе так, чтобы минимизировать болевые ощущения в колене. В результате он утратил способность совершать некоторые движения, которые он мог свободно выполнять до травмы, так что его репертуар движений стал ограниченным без его ведома. А это значило, что многие ограничения его подвижности были вызваны не только физическими причинами, но также привычками, сложившимися двигательными стереотипами и субъективным восприятием. Он узнал от Кано, что дзюдо является формой образования для души и тела, поскольку они тесно связаны друг с другом. «Я считаю единство тела и разума объективной реальностью[181], – написал Фельденкрайз. – Это не просто части, каким-то образом относящиеся друг к другу, а нераздельное целое, объединенное функциональными связями». Это понимание помогло Фельденкрайзу объяснить загадочный факт распухания его колена, когда нацисты вошли в Париж. В третий раз его жизни угрожала опасность потому, что он был евреем, после российских погромов и нападений в Палестине. Он осознал, что его физическая проблема усугублялась из-за психического стресса. Ужасающие воспоминания могли активировать нервную систему, вызывая разнообразные биохимические и мышечные реакции, в том числе распухание колена. Во время войны он написал книгу, которая начиналась как размышление о работах Фрейда, которого он очень уважал. В отличие от многих клиницистов того времени, Фрейд подчеркивал, что разум и тело постоянно влияют друг на друга. Но в книге «Тело и зрелое поведение» («Body and Mature Behavior») Фельденкрайз отметил, что психотерапевтический метод Фрейда уделял мало внимания тому, как беспокойство или другие эмоции проявляются в осанке и движениях тела; Фрейд никогда не предполагал работу психоаналитика с человеческим телом при терапии психиатрических проблем. Фельденкрайз считал, что не существует исключительно психических (т. е. умственных) переживаний: «Концепция двух жизней, соматической и психической… уже изжила себя»[182]. Мозг всегда имеет физическую форму, и наше субъективное восприятие всегда находится под влиянием нашего тела, точно так же, как наше восприятие собственного тела всегда проходит через призму нашего сознания. После войны Фельденкрайз узнал, что почти все его родственники были убиты нацистами. К счастью, его родителям и сестре удалось выжить. Он закончил свою докторскую диссертацию и получил ученую степень. Но по возвращении во Францию он обнаружил, что нацисты по сговору с его французскими и японскими коллегами вычеркнули его из истории клуба дзюдо, который он основал, опять-таки из-за его еврейского происхождения. Поэтому он поселился в Лондоне, представил несколько изобретений, написал еще одну книгу о дзюдо под названием «Высшее дзюдо» и приступил к работе над книгой «Сильная личность» («The Potent Self»), в которой излагал свой метод лечения, которым теперь пользовался для помощи друзьям и коллегам по работе. Будучи физиком, он встречался с великими людьми: с Альбертом Эйнштейном, Нильсом Бором, Энрико Ферми и Вернером Гейзенбергом. Он серьезно сомневался: следует ли продолжать работу в области ядерной физики, или же, с учетом замечательных результатов, нужно сосредоточиться на работе с пациентами? Он выбрал пациентов. Его мать полушутливо говорила: «Он мог получить Нобелевскую премию[183] по физике, а вместо этого стал массажистом». Но планы Фельденкрайза по развитию его метода снова были нарушены. В 1948 году ООН разделила Палестину на две области – еврейскую, которая стала называться Государством Израиль, и арабскую, сохранившую название Палестина. Спустя лишь несколько часов шесть хорошо вооруженных арабских стран атаковали еврейское государство. Делегация израильских ученых отправилась в Лондон и убедила Фельденкрайза вернуться в Израиль в 1951 году и возглавить департамент электроники израильской армии, занимавшийся сверхсекретными проектами, где он и проработал до 1953 года. В Израиле он познакомился с химиком Авраамом Баниэлем, который стал его близким другом. Баниэль убедил Фельденкрайза каждый четверг по вечерам давать уроки в квартире, принадлежавшей ему и его жене. Он сказал: «Мы можем стать твоей собственной настоящей лабораторией». Главные принципы. За время преодоления собственных трудностей с больным коленом, написания книги «Тело и зрелое поведение» и регулярных встреч с клиентами, Фельденкрайз окончательно сформулировал принципы, которые легли в основу его нового метода. Большинство из них относилось к достижению того, что я называю этапом нейронной реабилитации (описан в третьей главе). 1. Разум программирует функции мозга. Мы рождаемся с ограниченным количеством «вмонтированных» рефлексов, но люди взрослеют дольше любого другого животного[184], и все это время происходит обучение. Фельденкрайз писал: «Homo sapiens[185] приходит в мир, когда огромная часть его нейронов остается не связанной и не распределенной, поэтому каждый человек, в зависимости от места его рождения, может организовать свой мозг сообразно с требованиями окружающей среды». Еще в 1949 году он писал, что мозг может формировать новые нейронные связи в целях приспособления[186]. В 1981 году он написал: «Разум постепенно развивается и начинает программировать функционирование мозга[187]. Мой подход к разуму и телу включает метод «тонкой настройки» структур всего человеческого организма для полной функциональной интеграции; это означает обретение способности делать то, что хочет человек. Каждый человек способен настраивать и перестраивать себя особым образом». Он писал, что когда мы приобретаем опыт, то «нейронная субстанция [нейронные связи в мозге] организует себя»[188]. Как указывает один из его учеников, Давид Земах-Берзин, Фельденкрайз часто говорил, что при неврологической травме обычно остается достаточная масса вещества мозга, которая может взять на себя осуществление нарушенных функций. Моше Фельденкрайз был одним из первых нейропластиков. 2. Мозг не может думать без моторной функции. «Мое основополагающее убеждение[189] состоит в том, что единство души и тела является объективной реальностью и что эти функции не связаны друг с другом тем или иным образом, но являются неделимым целым, – писал Фельденкрайз. – Выражаясь яснее, я считаю, что мозг не может думать без моторных функций».