— Ничего. И знаешь почему? Не имеет значения, что думаю я, ты или кто-то еще. Эйнара больше нет, и никакая вера в мире не сможет вернуть его. Так, теперь ты можешь задать мне свои вопросы. А потом я пойду делать свои дела. — Это случилось здесь, на кухне, не так ли? Флора кивнула. — И как часто вы полируете пол? — Полируем? — Она рассмеялась. — Это именно то, о чем спрашивал тот мужчина, который был здесь год назад. И ответ все тот же — пол на этой кухне никогда не полировали. — А Эйнар? Он мог этим заняться? — Это бы меня очень удивило. С другой стороны, Эйнар никогда не переставал меня удивлять. От него можно было ожидать чего угодно. Думаю, именно это мне в нем и нравилось больше всего. А ты сам женат? Фабиан кивнул. — Тогда ты знаешь, как это трудно — остаться одному. Он снова кивнул. — Но на самом деле необходимы только две вещи, чтобы все работало. Доверие и тайны. Без этого брак либо будет уничтожен изнутри из-за ревности и ссор, либо станет безумно скучным. — И какие тайны были у Эйнара? — Если бы я знала об этом, то они не были бы тайнами. — Она рассмеялась и взяла еще одно печенье. — Это как Ингвар, мой зять, всегда говорил: то, чего вы не знаете, не может причинить вам вред. — Кстати об Ингваре. Он и Эйнар, какие у них были отношения? — Почему ты спрашиваешь? Взгляд, настроение, голос. Все изменилось в один миг. Фабиан пожал плечами. — Ничего особенного. Я пытаюсь просто нарисовать себе картину Эйнара и его отношений с самыми близкими людьми. — Ты не слишком хорошо умеешь лгать, не так ли? — Она посмотрела Фабиану прямо в глаза. — Из всех его родственников ты начинаешь именно с Ингвара. — Извините, это просто совпадение. Я ничего такого не имел в виду… — Совпадение? Ты в этом уверен? Эйнару никогда особенно не нравился Ингвар. И мне тоже, если уж на то пошло. — Почему? Флора некоторое время сидела молча, как будто ей нужно было взвесить каждое слово, прежде чем она осмелится его произнести. Но она не успела. Внезапно где-то в доме зазвонил телефон. Старый аппарат с не менее старой мелодией. — Извини. Можешь пока налить себе еще кофе и взять печенье. — Она встала и исчезла в соседней комнате. Фабиан воспользовался случаем, чтобы осмотреть кухню и сравнить с фотографиями в старом расследовании. Судя по всему, мало что изменилось с момента смерти старика. Все те же холодильник, плита, желтые дверцы шкафа и даже то же кухонное полотенце, которое висело на крючке. То же самое относилось и к посудомоечной машине, старой «Хускварна» цвета авокадо, которая казалась совсем древней. Он открыл ее и почувствовал запах, который явно требовал запустить программу мойки, хотя машина была заполнена только наполовину. Из корзины со столовыми приборами вылетело несколько ложек и вилок, в то время как ножи стояли острием вниз. Была ли важна эта маленькая деталь или нет — сложно сказать. Впрочем, это не имело значения. Важно было то, что в какой-то момент он понял, что именно Хуго Эльвин упоминал в одной из своих записей. Он вытащил обе корзины и убедился, что верхняя не регулируется по высоте. После этого начал рыться в ящиках тумбочки, пока не нашел то, что искал. Кухонный нож. Он проверил, соответствуют ли лезвие и длина рукояти данным в расследовании. Затем положил нож в корзину для столовых приборов острием вверх и задвинул верхнюю и нижнюю корзины. Как он и ожидал, нож оказался слишком высоким и врезался во вращающийся разбрызгиватель. Другими словами, было крайне маловероятно, что Эйнар Стенсон сам положил нож в корзину для столовых приборов. Это то, о чем подозревал Хуго Эльвин? Что на самом деле это Муландер отполировал пол и положил нож в посудомоечную машину? Специально для того, чтобы все выглядело как несчастный случай, а не как убийство. Это было во многом неправдоподобно, но вполне возможно. Вопрос в том, почему? Что такого сделал Эйнар Стенсон, чтобы в глазах Муландера заслужить смерть? Какой был мотив для того, чтобы пойти на такой риск, лишить жизни другого человека? И в довершение всего — близкого родственника. Эйнар явно никогда не любил зятя, и, вероятно, эти чувства были взаимны. Но не любить кого-то было далеко не достаточно, чтобы считать это мотивом. Должно быть нечто большее. Что-то, что представляло реальную угрозу и заставляло Муландера не видеть другого выхода. — Нет, мне больше не нужна помощь, — раздался голос Флоры, которая кричала в трубку. — Потому что здесь уже побывал один человек и прочистил слив. Фабиан вышел в коридор. — Его зовут Джон, и нет, он не работает в «Ялмарссонс Рер». На стенах висели фотографии в рамках с различных спортивных мероприятий. Он никогда особенно не интересовался спортом, но фотографии сразу привлекли его внимание. Все они были черно-белыми и были сняты издалека, но с идеальной резкостью и изображали все, начиная с молодого Златана Ибрагимовича, когда он еще играл за сборную «Мальмё ФФ» до Патрика Шеберга, когда он взял высоту 2,42 метра, и установил новый мировой рекорд на Стокгольмском стадионе. Фотографии висели вдоль всей лестницы, которая вела наверх, и только когда он остановился, чтобы поближе рассмотреть культовое изображение, на котором Бьерн Борг стоит на коленях и целует кубок Уимблдона, понял, что находится на втором этаже. В противоположном конце коридора была балконная дверь, а слева — спальня с двуспальной кроватью, прикроватной тумбочкой и платяным шкафом. Прямо справа располагалась ванная комната с ванной, туалетом и раковиной того же зеленого цвета, что и посудомоечная машина. Рядом с ней была комната с большим письменным столом, где, помимо всего прочего, стояла швейная машинка с недоделанным лоскутным одеялом. В углу — кресло для чтения, заваленное лоскутами узорчатых тканей, а книжный шкаф, занимавший целую стену, был заполнен длинными рядами фотокниг, старых фотожурналов и большой коллекцией вспышек. У противоположной стены расположился шкаф, заполненный объективами всевозможных размеров: от маленьких широкоугольных линз до метрового телеобъектива, а перед дверцей шкафа с такими же цветастыми обоями, как и на стене, стояла коллекция штативов. Может, это ничего и не значит. Может быть, они просто находятся где-то в другом месте в доме. Но все же весьма странно, что он до сих пор не увидел ни одной фотокамеры. Профессиональный фотограф такого калибра, как Эйнар Стенсон, без единой фотокамеры в кабинете — это слишком неправдоподобно. У него должна была быть огромная коллекция фотоаппаратов. Он догадался, что это дело рук Муландера. Что именно он позаботился о них, и именно в этом был ключ к разгадке. На небольшой полоске пленки или на карте памяти. Чтобы убедиться, что он ничего не пропустил, он отодвинул штатив и открыл дверь шкафа. Оказалось, что это вовсе не шкаф, а лестница на чердак. Чердак был так заставлен вещами, как бывает у людей, всю жизнь свозивших туда всякий хлам. Потолок был низким, и только в середине можно было стоять, выпрямившись. В свете грязного окна во фронтоне было видно, как десятки картонных коробок ютятся между стропилами с полками, прогибавшимися под тяжестью вещей. Между несколькими подвесными модулями для хранения одежды ютился старый коричневый письменный стол, который, в свою очередь, был заполнен фотоувеличителями, фотобачками и баночками с проявителем. Он выдвинул верхний ящик и сразу же понял, что нашел именно то, что надеялся найти. 24 У Ирен Лильи так тряслись руки, что ей пришлось держать чашку обеими руками, чтобы не расплескать кофе. Конечно, она устала и выбилась из сил после ночных событий. Но руки тряслись не по этой причине. Причиной был переполнявший ее безумный гнев. Мысль о том, что Хампус тайно стал членом «Шведских демократов», так задела ее, что впервые за несколько лет проявилась крапивница, и теперь безумно зудели руки, так что ей хотелось расчесать их до крови. Она даже не смогла осознать тот факт, что Утесу удалось опознать человека на фотороботе. Кроме того, ей пришлось взять двухчасовой перерыв, чтобы просто успокоиться. Но это не очень-то помогло. Она уже была близка к тому, чтобы поехать к нему на работу на строительство 111-й дороги за Лародом, но смогла сдержаться, и вместо этого написала длинное электронное письмо, в котором объяснила, почему уходит от него. В постскриптуме она также посоветовала ему ради собственного блага держаться подальше от их дома в ближайшие несколько дней, чтобы она могла собрать свои вещи. Но она так и не отправила письмо. Прямо перед отправкой поняла, что лучшим наказанием будет уйти от него без объяснений. Тайно снять жилье и в один прекрасный день вдруг просто пропасть, сменив номер телефона, чтобы уже никогда не вернуться. Раз он делал свои делишки у нее за спиной, то она вполне могла ответить ему тем же. Ее мысли прервал громкий стук. Утес просунул голову в дверь. — Ты как? Готова продолжать? — Конечно. — Она отставила чашку с кофе. — Можешь начать с того, что расскажешь мне, как ты его опознал. — Она показала фотографию Ассара Сканоса. — Да тут и рассказывать особенно нечего. Обычная следственная работа плюс немного везения. — Утес закрыл за собой дверь. — Через некоторое время я понял, что тебе удалось попасть на то мероприятие. Поэтому вместо того, чтобы сидеть сложа руки, я воспользовался возможностью записать номера машин и мотоциклов, припаркованных на улице. — Так ты поэтому не брал трубку, когда я звонила? — Нет, это произошло совершенно по другой причине, и, не вдаваясь в подробности, я могу только сказать, что когда у вас нет доступа к туалетной бумаге, начинается настоящее веселье. — Он покачал головой и сел напротив нее в кресло для посетителей. — Как бы то ни было, когда я записал в блокнот все номерные знаки, мне не оставалось ничего другого, кроме как ждать твоего возвращения. Но ты все не показывалась. Все остальные выходили из сарая и уезжали, но тебя среди них не было, и наконец остался только я один. Честно говоря, я не знал, что делать. Я пытался до тебя дозвониться, даже не знаю, сколько раз я набирал твой номер, но единственное, что услышал, — это голос автоответчика. Я даже в сарай этот ходил, но там было пусто и никаких твоих следов. — Утес покачал головой и сглотнул. — А что случилось потом? — Я приехал сюда и, когда увидел, что ты звонишь со своего домашнего телефона, понял, что с тобой все в порядке. — Но ты почему-то не мог ни ответить, ни перезвонить мне позже. — Я был за рулем. Ты же знаешь, насколько это опасно? Телефон за рулем — в кювете потом, как я всегда говорю Берит. — Хорошо, а потом ты нашел Ассара Сканоса среди владельцев припаркованных там машин. — Совершенно верно. — Утес достал из кармана пиджака «Сникерс». — Это отняло у меня много времени, а труднее всего оказалось найти фотографии достаточно хорошего качества, чтобы их можно было сравнить с фотороботом. Он открыл шоколадку и откусил кусок. — Через несколько часов носы, глаза и подбородки мелькали у меня перед глазами, как только я закрывал их. Кстати, хочешь? — Он протянул Ирен надкусанный батончик.