— Нет, спасибо. — Точно? Лилья кивнула. — Как знаешь. — Он запихнул в рот остатки батончика. — Так или иначе, я наконец нашел его, и в довершение всего, он оказался владельцем старого, но отлично сохранившегося «Рено» 16. Помнишь такие тачки? У меня самого в восьмидесятых был такой же. Он был зеленого цвета и до сих пор остается одним из лучших автомобилей, которые у меня были. Ну ты помнишь, двигатель располагался под капотом продольно, и вдобавок каждое колесо имело отдельную подвеску, таким образом управление движением автомобиля становилось просто потрясным: не надо притормаживать на поворотах или думать о том, что дорога… — Отлично, есть ли у нас еще что-нибудь на него? — перебила его Лилья, убедившись в том, что Утес наконец-то стал самим собой, и она могла спокойно перебивать его и управлять беседой. — Как, например, адрес? — Да, он прописан в Осторпе. — Утес заглянул в свои записи. — А если точнее, на Фьельвеген, 29. — Это дом? Утес кивнул. — Он записан на него. Вероятнее всего, он унаследовал его от родителей, потому что был прописан там всю свою жизнь. — А кем он работает? — Никем. — Как это никем? — Никем, — повторил Утес. — И вот тут-то начинается самое интересное. Он получает полное пособие по болезни и, судя по всему, вообще не работал последние двадцать лет. — И что же с ним не так? — Хороший вопрос! — Утес пожал плечами. — Чтобы на него ответить, мы должны иметь доступ к его истории болезни, а чтобы получить доступ, нам нужно разрешение от Хегсель. А я, честно говоря, не уверен, что у нас есть достаточно оснований, чтобы она разрешила. Однако я нашел две его судимости. Одна из них 1997 года, когда он был приговорен к наказанию за сексуальное домогательство после того, как зашел в женскую раздевалку в бассейне Осторпа и онанировал там. Лилья покачала головой, хотя в глубине души ей нравилось, что они наконец-то начали думать в одном направлении и знали, куда клонят. — А другая? — Она с 2007 года. Не знаю, помнишь ли ты, но об этом писали в газетах. — Так что он сделал? — Напал на продавщицу в табачной лавке. По-видимому, он был там в компании своего старшего брата и купил лотерейный билет, а когда тот оказался невыигрышным, психанул и избил ее терминалом для безналичной оплаты. — А эта продавщица, она была иностранного происхождения? Утес кивнул. — Что скажешь, поедем за ним? — Я давно жду от тебя этого вопроса. 25 — Девушка! Подождите! — крикнула инструктор по йоге, увидев, как Молли Вессман начала сворачивать свой коврик. — Нельзя выходить из зала во время занятия. Если вам плохо, то лучше просто сесть и сосредоточиться на дыхании. В зале была температура под сорок градусов и крайне высокая влажность, но Молли не из-за этого проигнорировала инструктора и направилась к двери. Ей не было плохо. Напротив, ей нравилась такая жара, хотя главной причиной, по которой она записалась на занятия бикрам-йогой, было желание избавиться от тяготивших ее мыслей. И все же ее собственная фотография, на которой она спала в своей постели, все время была у нее перед глазами, и сколько бы она ни пыталась сосредоточиться на дыхании, она не смогла перестать думать о том, кто сделал это фото, зачем и что будет дальше. И случится ли вообще что-то дальше? Прошло два с половиной дня с тех пор, как она проснулась и увидела свою фотографию в мобильном, а потом еще и то, что у нее отрезана челка. С тех пор она не могла думать ни о чем другом. Хотя больше ничего и не произошло. Абсолютно ничего. Единственное, что изменилось, — она сама. До этого она была одним из самых высокоэффективных сотрудников в офисе, а теперь как будто выдохлась, превратилась в какое-то растерянное забитое создание, которое не может пройти и трех шагов, не испытывая беспокойства, и не оглядываясь по сторонам. Она не просто плохо спала. Она не спала вообще. Если так пойдет и дальше, то ей конец. И всего-то из-за отрезанной челки и маленькой фотографии в телефоне. Она же всегда считала себя сильной! Да, кто-то залез и в ее квартиру, и в телефон. Но ведь скорее всего никакого продолжения не последует. Это все. Кем бы он ни был, он просто повеселился и отныне оставит ее в покое. И не важно, какие именно она вставила замки в дверь, — они вполне надежные, и теперь никто не сможет проникнуть в ее квартиру. Так почему бы ей просто не забыть все произошедшее как страшный сон и не двигаться дальше? Как на тренировке по боксу. Там дела шли гораздо лучше, чем на бикрам-йоге. За целый час она ни разу не вспомнила об этой проклятой фотографии. Только уже в душевой после тренировки она почувствовала, как тревога вернулась и снова заставила ее думать, что за ней наблюдают. А ведь раньше она всегда принимала душ в спортзале и никогда не испытывала дискомфорта из-за того, что другие увидят ее голой. Теперь, видимо, у нее и с этим проблемы, поэтому она натянула джинсы прямо на пропитанные потом лосины для йоги и поспешила на улицу. Повсюду были люди. Как всегда, в пятницу после обеда народ уходил с работы немного раньше, чтобы успеть купить вино или пиво, а то и что-то покрепче, пока очереди в «Системболагет» не стали совсем бесконечными. Люди шли по своим чрезвычайно важным делам, пересекали улицы и натыкались друг на друга. Все они так мечтали о выходных, и вот они наконец-то наступают. Теперь все будут пить всевозможные коктейли и приглашать друг друга на ужин. Будут весело болтать о разной ерунде, и мировые проблемы будут решаться за очередной бутылкой вина. Она никогда не любила выходные. Они казались ей пустой тратой времени и одним бесконечным ожиданием понедельника. Если она хочет пойти веселиться, она может сделать это в любой день недели, и последнее, чего бы она хотела, — это быть вынужденной толкаться в толпе отмечающих наступление выходных придурков, понаехавших откуда-то из своих деревень. Но как раз в эту пятницу ей ничего так не хотелось, как стать частью этого скопления народа, того абсолютно нормального явления в жизни людей, которое она всегда презирала и прилагала все усилия, чтобы избежать. Теперь же она стояла на улице совсем одна и не знала, удастся ли ей пережить вечность длиною в два дня и вечер пятницы. Машину она оставила утром у дома, потому что предпочла оказаться в толпе людей в Эресуннском поезде. Но вместо того, чтобы раствориться в толчее по дороге на работу, она все время ловила себя на мысли о том, что все до единого взгляды были устремлены только на нее. Как будто любой из них мог быть виновным в ее злоключениях. Короткая улыбка или мимолетный взгляд — большего и не требовалось, чтобы она тут же покрылась холодным потом. Поэтому она решила пропустить автобус до станции и поспешила на другую сторону улицы, где плюхнулась на заднее сиденье такси, хотя водитель сидел с вечерней газетой и читал об этом отвратительном убийстве в прачечной в Бьюве. — Вы свободны? — Конечно. — Мужчина улыбнулся ей в зеркало заднего вида, сложил газету и включил зажигание. — Мне, пожалуйста, Хельсингборг, улица Стуварегатан, 7. Вы знаете, где это находится? — Доедем. — Мужчина развернулся и снова встретился с ней взглядом в зеркале заднего вида с улыбкой. Почему он все время улыбается? Потому что ему повезло взять пассажира из Ландскруны аж до самого Хельсингборга? Но сегодня он, скорее всего, уже не в первый раз едет по этому маршруту. А что, если это вообще не такси? По крайней мере на крыше были шашечки. Или нет? Она была так напряжена, что просто хотела сбежать подальше от всех людей. Но таксометра в машине не было. И опять эта чертова улыбка. Это был он. Конечно, это был он. Кто же еще это может быть? Она попалась в его ловушку. Он наверняка следил за ней, а потом сидел в машине, ожидая, когда она выйдет из студии йоги. Но она появилась раньше, чем он ожидал, и именно поэтому он был совсем неподготовлен и читал газету, когда она села на заднее сиденье. Почему она просто не поехала на автобусе, как планировала? Лучше бы уж вокруг были люди, даже несмотря на то, что все они пялятся на нее. Она обернулась и увидела, как нужный ей автобус остановился на остановк

Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь.