Прокручивая эту мысль в голове, Грибин закурил, что в последнее время делал крайне редко. — Логично, но есть одно но. — Какое? — Зачем, в таком случае, они задействовали автомобиль Шадрина? — Какой автомобиль? — удивился Старостин. — В день исчезновения, в субботу, 10 мая, Шадрины выехали на своем автомобиле на дачу к друзьям. — Я первый раз слышу про автомобиль. Почему же ты мне сразу не сказал про эту деталь? — Теперь ты об этом знаешь. — Автомобиль, конечно, не найден? — Пока нет. — Это меняет всё дело. — В чём именно? — Мне надо подумать. Но это очень странное решение. По крайней мере, на первый взгляд. — Ты бы использовал автомобиль в операции? — В здравом уме — никогда. Куда его потом девать? Как от него избавиться? Зачем он вообще нужен, когда можно сесть в метро и без проблем доехать до вокзала. Тем более, они ехали к друзьям, и дорога на вокзал к пригородной электричке не вызывала никаких подозрений. — Однако, это факт. — Подожди, подожди, — вдруг, вспомнил о какой-то важной детали Старостин. Раньше они ездили к этим друзьям? — Да. — На машине? — Да. — Тогда всё становится на свои места. Я бы точно так же поступил. — Не успеваю за ходом твоей мысли, — попросил уточнений Грибин. — Понимаешь, всё правильно. Если они всегда при поездках к друзьям пользовались автомобилем, а в этот раз выбрали электричку, это само по себе вызывало бы вопросы. — Согласен. Но тогда как быть с проблемой утилизации авто? — Этого я не могу сказать. Вы хорошо искали? Может, все-таки, они где-то бросили её в Москве? В ответ Грибин лишь печально вздохнул. — Мне кажется, я понимаю, что они могли задумать, — неожиданно признался Старостин. Грибин поднял голову и сосредоточенно посмотрел на собеседника. — Эксфильтрацию они прикрыли идеальным исчезновением. — Идеальным исчезновением? — Попробую объяснить. Мы читаем их мысли, они наши, не так ли? Они могли просчитать нашу реакцию. Как мы, в принципе, можем отнестись к исчезновению нашего сотрудника? С одной стороны, пока мы не найдём трупов, мы не можем исключать версию побега и предательства, верно? — Верно, — пытаясь уловить ход мысли, ответил Грибин. — А с другой стороны, — продолжил Старостин — пока американцы не признают эксфильтрации Шадрина из Союза, мы будем продолжать искать эти трупы. А если мы так и не найдём трупов, а американцы так и не признаются в эксфильтрации, то что получается? — Хочешь сказать, что… — начал было Грибин. — Замкнутый круг получается. По которому можно ходить годами. Идеальное исчезновение. Малейший найденный нами след размыкает этот круг, — вот почему я думаю, что о зачистке следов они позаботились в первую очередь. — Куда-же они, по-твоему, дели Жигули Шадрина? Всё-таки это больше тонны железа. — На месте американцев я бы её съел, — как бы пошутил Старостин. — Допустим. Кто, в таком случае, должен избавляться от машины? Агент? — Нет! Во-первых, у него нет на это времени: его путь до окна на границе рассчитан по минутам, он не может колесить с семьёй по каким-то лесам и болотам. А во-вторых, руководитель операции никогда и не доверит это агенту, поскольку не сможет проконтролировать, насколько хорошо тот справится с этой задачей. Малейшая осечка с его стороны и мы найдём улику, потянем за хвост и операция «идеальное исчезновение» провалена. Шадрин выехал из дома в субботу в половине одиннадцатого? — В десять двадцать, — уточнил Грибин. — Значит, до его выхода на службу в понедельник у него было всего сорок шесть с половиной часов, за которые он должен был успеть на поезде — самолёт исключается — добраться до приграничной станции и каким-то образом пересечь границу. В таком сжатом тайминге заботу о машине они должны были взять на себя. — Не пора ли вам отобедать? — спросила вошедшая на веранду супруга Старостина. А то я смотрю, ты совсем гостя заболтал. — Спасибо, но мне в Москву надо возвращаться. — Поешьте и вернётесь. — А и правда, полчаса ничего не решат, а у меня хороший армянский коньяк стоит не початый. — Ну, если армянский…, - в шутливом тоне поддался уговорам Грибин. Супруга Старостина быстро накрыла стол, и Грибин учтиво поинтересовался: — А хозяюшка с нами разделит трапезу? — Нет, нет, нет, я уже поела, — так же учтиво ответила она, за долгие годы совместной жизни приученная не мешать служебным разговорам своего мужа. — Игорь Петрович, у вас сложилось, наверное, своё мнение обо всей истории, — вернулся к теме беседы Грибин. — Не хочу быть пророком… — выдохнул Старостин. — И всё же? — Я скажу так: вероятность несчастного случая с семьёй Шадрина всё-таки существует. — Я вас понял, — не сумел скрыть разочарования Грибин. — Давайте выпьем, чтобы всё хорошо закончилось, — поднял бокал хозяин дома. Выпив первую, добрую рюмку коньяка, Грибин осмотрелся по сторонам и так тихо, чтобы даже человек у окна его не расслышал, признался Старостину: — Наши ребята в Болгарии ездили с фотографией Шадрина к Ванге. — Что за бред? — Это не моя идея. Из самого верха исходила. Там, похоже, верят во всем эти джунам. — Зачем ей фотография? Она же слепая. Да и вообще она подставная, же знаем, кто справки для неё готовит. — Всё так, но говорят, что и без госбезопасности она порой выдаёт удивительную информацию. — И что она выдала нам? Грибин сделал паузу, будто раздумывая, стоит ли делиться таким. — Взяла фотографию Шадрина, подержала её в руке минут пять и сказала две фразы: «Девочке дали таблетку от астмы, чтобы тихо спала» и «усыпили девочку, усыпили». А у дочки Шадрина, действительно, астма. У неё спросили, кто дал таблетку, а она впала в транс и стала городить какую-то чепуху. — Мракобесие какое-то, — с брезгливостью отреагировал Старостин. — Про дочку она могла угадать, но откуда ей известно про астму? — искренне удивлялся Грибин. — А болгар по Шадрину проинформировали? — В том-то и дело, что и нет. — Не верю я в эти чудеса. — Вот такие дела, Петрович, — философски заключил Грибин.