— Возвращаюсь из Голицыно. — Какие-то зацепки есть? — Думаю, да. — Это дело надо быстрей раскручивать, пока соседи не проснулись. — Я понимаю, — ответил Жечков, знавший о том, что «соседями» в структурах Федосеева называли МВД. Но главную новость Федосеев припас для конца разговора: — Прокуратура приняла решение усилить твою группу. Буквально с завтрашнего дня в твоё распоряжение откомандированы шесть следователей. Если не хватит, дадут еще, твоё дело поставлено в приоритет. — С такими силами, надеюсь, мы будем быстро продвигаться. — Давай, шуруй! Жечков убрал трубку в бардачок, когда они уже проезжали мотель «Можайский» на самом въезде в Москву. Отключиться от забот и полюбоваться весенним лесом не удалось. КГБ хочет видеть Шадрина мёртвым — это Жечкову было ясно. Как и то, что в этой игре ему отводилась главная роль. Что сказала Ванга Утром, в субботу, 31 мая, Грибин, не заезжая в Большой Дом, отправился на своей служебной машине в дачный посёлок Кратово. Неделю назад он позвонил Игорю Петровичу Старостину, ветерану разведки и, справившись о здоровье, попросил у него помощи. Старостин давно уже был на пенсии, и ему было приятно время от времени помогать действующим сотрудникам, когда им требовалась консультация. Поэтому он с удовольствием согласился принять участие в предложенной ему Грибиным оперативной игре. По условиям этой игры он должен был поставить себя на место американцев и, полагаясь на знание методов ЦРУ и свой личный оперативный опыт, составить план побега Шадрина (вместе с семьёй) из Москвы. Четырнадцать лет назад, когда из английской тюрьмы бежал Джордж Блейк, успешно затем покинувший остров и добравшийся до восточного Берлина, Старостин работал в лондонской резидентуре. И хотя даже в приватных комитетских разговорах никогда не поднималась тема причастности КГБ к побегу Блейка, тем не менее, спустя несколько месяцев после этого события, Игорь Петрович был награждён Орденом Боевого Красного Знамени. Для Грибина это было достаточным подтверждением истинной роли своего старшего коллеги в той легендарной операции. Пожилого человека с палочкой он увидел издалека и, попросив водителя остановиться в начале длинной дачной аллеи, покинул машину и зашагал ему навстречу. — А я не с пустыми руками! Теперь вся рыба ваша! — издали приветствовал Старостина Грибин. Он извлёк из кармана набор японских лесок для рыбной ловли. Затем они обнялись. — Здравствуйте, Игорь Петрович. Ну, как вы тут? — Спасибо, спасибо. Да потихонечку. — Когда на рыбалку пригласите? — Да ведь на мелкую рыбёшку у вас, наверное, времени нет. Грибин засмеялся. В отстранённых беседах на рыболовно-дачные темы они неспешно прогулялись по Кратово. — Хочу поменять дачу, — признался Старостин. — Почему? Где вы еще найдете такой чудесный сосновый бор? — Как раз эти сосны и неприятны мне. Грибин удивлённо-вопросительно повернулся к собеседнику. — Вот все эти дачи, — Старостин указал поднятой палкой на зелёные заборы справа и слева — это же люди Ежова получали. Когда их расстреляли, в них въехали люди Берии. Грибин опустил голову, никак не комментируя скользкую сталинскую тему. — Порой я задумываюсь, как они жили в этих домах? Как им спалось? — Что было, то было, — пытаясь закруглить этот разговор, сказал Грибин. — Это понятно. Вот только сосны… — А что сосны? — Напоминают, что-ли… Не знаю. Неприятно. Грибин поднял голову, пытаясь взглянуть на высокие стволы корабельных сосен с точки зрения Игоря Петровича. «Сосны как сосны — подумал он. Просто на пенсии у человека появилось больше свободного времени: быть может, он стал больше читать, думать, а при возрастной склонности к сентиментальности в голову полезли совершенно не свойственные ему прежде мысли». Полчаса спустя на дачной веранде за крепким индийским чаем они уже обсуждали детали их внутренней оперативной игры. — Итак, если бы я был на месте американцев, — начал Старостин. Вывезти сотрудника КГБ из Москвы, да еще и с семьей — это чистая авантюра, поскольку вероятность провала операции очень высока. — То есть вы бы отказались? — Я заявил бы свое особое мнение, в котором выразил бы все свои сомнения. И я убеждён, что что-то подобное происходило и у них на кухне. — Допустим. Однако, несмотря на ваше особое мнение, вы получили приказ на разработку операции. — Я начал бы с изучения каналов. Конечно, самый безопасный — это дипломатический канал. Посольство регулярно вывозит за из Москвы весь свой «мусор». Самолёт и багаж не досматриваются. Контейнеры достаточно большие, чтобы там уместить двоих взрослых и ребёнка. — Итак, это ваш первый вариант? — уточнил Грибин. — Это вообще не вариант. Я сказал только то, что он самый безопасный для ЦРУ, но в реальности он не выполним. — Почему? — Эта операция требует активного вовлечения посла и госдепартамента. И я не могу представить силу, которая заставит и без того запуганного посла в Москве и толпу бюрократов из Вашингтона на пустом месте рисковать сверх всякой меры. — А если риск оправдан? Ведь они получают ключи к нашей глобальной шифровальной системе? Это они и попытаются объяснить дипломатам. — Тем более! Чем глубже погружать дипломатов в детали, тем выше у тех будут волосы вставать дыбом! Что? Вы хотите прямо с Лубянки выкрасть русского шифровальщика и засунуть его в наш багаж? Вау, отлично придумано — вот что они скажут. — Хорошо, но сама попытка договориться с дипломатами могла иметь место? — Ни в коем случае, — отрицательно покачивая головой, ответил Старостин. Сама попытка такого рода просьбы — это уже скандал. — То есть они никого не ставят в известность? — И проводят операцию собственными силами под свою ответственность и немалую, кстати, — подтвердив правильность предыдущего утверждения, продолжил мысль Старостин. — Это не похоже на них. — Согласен. — Как ты это можешь объяснить? — Моё мнение ты слышал. Я с самого начала был против. — Допустим. Но если это настолько рискованная операция, то, в таком случае, как её могли утвердить? — Значит, я — я же цэрэрушник по правилам игры, да? — разработал такую операцию, при которой риск провала сведен для управления к минимуму. — Каким образом это возможно? — Об этом я думал всю неделю, и знаешь, что решил? — Что? — Не использовать в операции личный состав. — Ты хочешь сказать, что никакой операции не было? — Можно и так сказать. — Объясни. — Я бы предоставил агенту информацию об окне на границе, но при условии, что добираться туда он будет сам. В случае его задержания ЦРУ остается в стороне от инцидента. Здесь, в Москве, агент, конечно, сознается в причастности управления, но открытого скандала не будет. Вот как бы я поступил. — То есть в субботу днём вместе с женой и дочкой он просто сел на поезд? — Да!